Анализ всех антипутинских книг и статей (их хватит на целую библиотеку) занял бы слишком много места. Так или иначе, они все повторяют одно и то же: Путин — лжец, «кагэбэшник», узурпатор, клептократ, автократ, сексуальный маньяк, хитрец, расчетливый ловкач и шантажист, диктатор, насильник (народов), угнетатель, захватчик, сталинист, фашист, реакционер, консерватор, новый Муссолини (слова Бжезинского), новый Гитлер (слова принца Чарльза, Хиллари Клинтон, президентов Польши и прибалтийских стран); ему не терпится возродить российскую империю и СССР. «Он предлагает Западу подписать Контракт социальной лжи»[397]. «У Путина холодный, остекленевший взгляд»[398]. «У него восковое, лишенное выражения лицо и патологическая страсть к накачиванию мышц и ботексу». Путин одержим «исконной тягой всех русских самодержцев к бесконечному расширению границ империи»[399]. И даже если обвинения подчас противоречат друг другу, то это для обвинителей не имеет никакого значения: лишь бы стрелы попали в цель.
Похоже, что большинство антипутинских авторов — последователи маркиза де Сада, с таким вожделением они пишут о «монстре» и его предполагаемых пороках. Они мучительно ищут ответ на вопрос, что же происходит «в голове российского президента»: по меньшей мере с десяток франкоязычных периодических изданий пытаются завлечь читателя подобным заголовком. Это «Пуэн», «Фигаро», «ТелеОбс», «Экспресс», сайт Atlantico, канадская «Пресс», информационный сайт Mediapart, сайты actu.orange.fr, iTELE, газеты «Репюблик де Пирене», «Эко», радио «Тропик FM» и даже «Филозофи магазин». А в начале 2015 года все СМИ дружно восторгались книгой Мишеля Ельчанинова «В голове Владимира Путина»[400].
Несмотря на бесчисленное количество книг и статей, психология Путина остается загадкой, но это нисколько не смущает авторов, наперебой ставящих диагнозы и выдвигающих гипотезы одна смелее другой. В марте 2014 года, например, Ангела Меркель обронила замечание, которое подхватила и раздула «Нью-Йорк таймс», породив новый шквал догадок: канцлер Германии намекнула, что Путин иррационален, потому что заявил Обаме, что «живет в другом мире»[401]. В результате в свет вышел целый сонм статей о психическом состоянии российского президента.
В феврале 2015 года новая серия статей сообщила западным читателям, что Путин страдает синдромом Аспергера, иначе говоря, одной из форм аутизма.
«Военные эксперты Пентагона сообщают в своем докладе, что, опираясь на анализ поведения Путина и на видеозаписи с ним, они пришли к заключению, что российский президент пережил в детстве травму, сказавшуюся на его формировании и приведшую к неврологическому расстройству…»[402]
Идея об умственном расстройстве Путина добавилась ко всем предыдущим обвинениям в его адрес. Комментарии излишни. Ограничимся тем, что отметим: доклад Пентагона был опубликован в 2008 году, после чего его перепечатала «Америка сегодня» / «Юэсэй тудэй», а вслед за ней и вся западная пресса. Отметим также, что, когда он замелькал на страницах периодических изданий, американские правые силы одновременно развернули кампанию в оправдание военной помощи США Украине.
Небезынтересно, что все книги за исключением одной[403] обходят вниманием тексты и заявления самого Путина. В них нет и намека на психологический или политический подход. Выводы делаются на основе случайно оброненных фраз (причем все время одних и тех же, как, например, что надо «мочить террористов в сортире»), Путину приписывают клановость, повадки бывшего шпиона, симпатию к евразийским идеям философа-националиста Александра Дугина (которого представляют едва ли не фашистом). Но в конечном счете никто так и не понял, что же представляет собой Путин и что он на самом деле думает. А массмедиа продолжают задавать все один и тот же ставший риторическим вопрос: чего же все-таки хочет Путин?
Чтобы это понять, достаточно почитать книги и запись публичных выступлений Путина. Там все в высшей степени прозрачно. Речь на конференции по безопасности в Мюнхене в 2007 году очень четко формулирует, чего же Путин хочет для России, как он представляет себе безопасность своей страны, как ему видится будущее мира и как он хотел бы строить отношения с Западом.
Публичное выступление Путина в дискуссионном клубе «Валдай» осенью 2014 года представляет собой блестящий анализ международного положения. Оно было переведено на все языки. Его можно разделять, можно отвергать — но оно, бесспорно, является рациональным и логическим обоснованием позиции большого суверенного государства. Кроме того, в этом выступлении нет ни малейших выпадов против Европы или США — разве некоторые иронические замечания, совершенно безобидные по сравнению с яростными нападками на Россию со стороны Обамы[404]. И в этих доступных всем источниках Путин вовсе не выглядит загадочным и зловещим монстром, каким его хочет представить антироссийская пропаганда.
Цель этой многолетней антипутинской кампании, начатой еще в 1999-м, когда Путин только пришел к власти, и продолжающейся с короткими передышками (в 2001–2003 и в 2009 годах) вплоть до сегодняшнего момента, вполне очевидна: дискредитировать Россию и ее президента, опорочить его в глазах мировой общественности и взвалить на него ответственность за все плохое, что происходит в мире. Надо, чтобы он был в ответе за все, что случилось на Украине, ибо только таким образом можно подготовить и оправдать затяжную европейскую войну наподобие югославской и афганской. Приравнивая Путина к Гитлеру, ставя его на одну доску со Слободаном Милошевичем, Саддамом Хусейном и бен Ладеном, инициаторы этой кампании развязывают себе руки.
Отвечать на все эти нелепости предоставим признанному эксперту, американскому политологу, неоднократно нами цитированному, Джону Миршаймеру:
«При том что Путин, без сомнения, демонстрирует автократические замашки, у нас нет ни малейших оснований утверждать, что он психически нездоров. Напротив, это стратег высшего разряда».
Что касается утверждения, будто Путин — современное олицетворение Гитлера и будто он жаждет завладеть всей Европой, то этот тезис «не выдерживает никакого серьезного анализа. Если бы Путин намеревался расширить границы великорусского государства, то это проявилось бы задолго до 22 февраля 2014 года».
«До февраля 2014 года ничто не предвещало, что Путин намерен аннексировать Крым и уж тем более другие украинские территории. <…> Это был совершенно неожиданный шаг, явившийся спонтанной реакцией на отстранение от власти Януковича».
Анализируя вьетнамский, афганский, иракский и чеченский опыт, «Путин наверняка понял, что пытаться подчинить себе Украину — все равно, что пытаться проглотить ежа. Он ведет в этом регионе не наступательные, а оборонительные действия»[405].
Демонизация Путина в глазах мировой общественности
Это было краткое опровержение мифа о злодее. Но нам важно не столько опровергнуть мифы, сколько понять их роль в антироссийском дискурсе, где они служат фоном, на котором предстает главный герой: свирепый медведь. Представление лидера в виде чудовища и злодея — необходимый этап демонизации всей страны. Как смешать с грязью страну — Россию, Иран, Ирак, Венесуэлу, Кубу, Сирию, — если не поиздеваться сперва над ее лидером? Ведь «империя зла» просто не может иметь приятного, харизматичного президента.
Таким образом, сражение должно быть выиграно прежде всего на знаковом уровне, и только потом на политическом и, при известных условиях, на военном. С Сербией, Ираком и Сирией этот номер прошел на ура. Россию проглотить труднее. Первый этап — демонизация президента — меж тем прошел успешно. Все что теперь нужно, это поддерживать созданный образ, дабы общественное мнение не перестало верить в миф. Теперь, когда этот этап преодолен и западное (а заодно и местное) общественное мнение ни в грош не ставит легитимную власть[406], начинается второй этап, на котором к делу подключаются все структуры soft power (неправительственные организации, аналитические центры, полчища интеллектуалов и СМИ). Если не подготовить почву, невозможно будет развязать оранжевую революцию, и миллиарды долларов, вложенные в поддержку местных НПО, не помогут расшатать власть[407].
Миф об агрессивности не работает без правдоподобного образа злодея
В одной своей замечательной статье Поль Сандерс, историк и профессор Школы менеджмента в Реймсе, показал, как формируются такие метаистории в рамках университета. Его работа называется «Под воздействием взгляда Запада: как метаистория воздействует на наше восприятие России и почему настало время качественных изменений»[408].