Читать интересную книгу Реванш Сталина. Вернуть русские земли! - Игорь Пыхалов

Кроме того, русский перевод текста Уложения был сделан крайне неряшливо. Помимо многочисленных курьёзов, типа «приговор о недостоинстве» или «опасный для жизни ударяющий предмет», в ряде случаев шло прямое искажение смысла закона. Так, в русском переводе § 2 главы 2 было сказано, что заключение в смирительном доме «назначается не менее 6 месяцев и не свыше двенадцати» вместо «не свыше 12 лет» в оригинале, в § 1 главы 19 сказано «женатым» вместо «неженатым», в § 2 главы 32 сказано «при особенно смягчающих» вместо «особенно отягчающих». Всего в докладе комиссии Таганцева указывалось 62 неясно или неверно изложенных параграфов[1223].

Подобная «небрежность» имела гораздо более серьёзное значение, чем кажется на первый взгляд. Дело в том, что порядок принятия законов для Великого Княжества был следующим. Первоначально составлялся шведский текст, финляндский сенат делал с него русский перевод, который проверялся и исправлялся в статс-секретариате и затем передавался на Высочайшее утверждение. Получив таковое, русский текст юридически становился не переводом, а именно текстом закона, вполне равнозначным с шведским или финским текстом. Как отмечает Таганцев: «Одно такое изложение русского текста уложения, столь оскорбительное для государственного достоинства России, само по себе представляло уже вполне достаточное основание для приостановления введения в действие уложения»[1224].

Интересно отметить, что одновременно с русским переводом финляндское уголовное уложение было переведено на французский язык, причём сделано это было очень грамотно и корректно. Впрочем, во французском переводе также имелась неточность. Дело в том, что согласно финляндскому уложению, уголовная ответственность наступала с 15 лет. Однако дети в возрасте от 7 до 14 лет могли быть по решению суда подвергнуты телесному наказанию[1225]. Сама по себе подобная воспитательная мера выглядит вполне разумной, однако категорически не вписывается в либеральное мировоззрение. Поэтому во французском переводе этот момент был убран. Очевидно переводчики опасались, что если в Европе узнают о том, что малолетних финских правонарушителей секут розгами, то это может повредить образу Финляндии как просвещённой европейской страны, угнетаемой русскими варварами.

Итак, министр юстиции и главноуправляющий кодификационным отделом при Государственном Совете представили Александру III подробную записку. Ознакомившись с ней, император 17(29) октября 1890 года повелел образовать Особое Совещание в составе министра юстиции, главноуправляющего кодификационным отделом, генерал-губернатора Финляндии и министра статс-секретаря Великого Княжества[1226].

В свою очередь, министр статс-секретарь по делам Финляндии написал объяснение, в котором пытался оправдаться, утверждая, что если в Уложение и «вошли постановления, дающие повод к указанному выше толкованию об отделении интересов Финляндии от интересов Империи и приравнения последней к иностранным государствам, то подобное толкование, не отвечающее, без сомнения, намерениям законодателя, может вытекать лишь из неудачного изложения сих постановлений». Однако Александр III наивностью не страдал, о чём свидетельствует наложенная им резолюция: «Не думаю, что это так!»[1227].

1(13) ноября была создана комиссия под председательством профессора Н.С. Таганцева. 15(27) ноября комиссия представила свой доклад Особому Совещанию, которое, рассмотрев подробно её выводы и согласившись с ними по существу, доложило, в свою очередь Александру III. В результате Высочайшим манифестом от 1(13) декабря 1890 года введение в действие уголовного уложения было отменено и оно было возвращено для рассмотрения в финляндский сейм. При этом любители суверенитетов заранее ставились в рамки: «Постановления действующих законоположений, касающиеся производства дел по преступлениям и проступкам, совершаемым в Империи жителями Великого Княжества и в сём крае жителями Империи, сохранить в силе и по введении в оном нового уголовного уложения, с тем, чтобы присутственные места и должностные лица Финляндии при постановлении и исполнении приговоров о жителях Империи принимали в соображение права и преимущества, коими обвиняемые пользуются по законам Империи»[1228].

Разумеется, в Финляндии это решение вызвало бурю негодования. Рассматривая Манифест от 1(13) декабря 1890 года, профессор Гельсингфорского университета барон Вреде доказывал, что «не следует исполнять таких Высочайших постановлений, которые изданы без согласия сейма, если считается, что в установлении их сейм имел право участвовать». Мало того, распоясавшийся барон заявил, что «величайшей признательности и глубокого уважения заслуживают те финляндские судьи, которые не повиновались этому Манифесту, а стали судить по новому Уложению, несмотря на его приостановку, которую они считали незаконною»[1229].

В результате обновлённое уголовное уложение, в котором были учтены основные российские требования, было утверждено лишь Высочайшим постановлением от 21 апреля (3 мая) 1894 года[1230].

Проявленная императором твёрдость в отстаивании государственных интересов вызвала одобрение русской патриотической общественности. Как писал профессор Таганцев: «Державная воля Монарха остановила введение в действие уже опубликованного уложения, как только оказалось, что это введение нарушает государственные интересы и достоинство России. Русский народ имеет твёрдое основание верить и надеяться, что та же державная рука остановит и в будущем всякое подобное посягательство на интересы государства: совершившееся да будет наставлением для будущего»[1231].

Увы, после тяжёлой болезни 20 октября (1 ноября) 1894 года император Александр III скончался в Ливадии и его сменил Николай II. Помимо прочих недостатков, новый царь крайне слабо разбирался в финляндских делах, о чём красноречиво свидетельствует эпизод из мемуаров С.Ю. Витте. В начале 1890-х годов финляндский сейм принял решение о строительстве железнодорожной ветки, соединяющей рельсовую сеть Финляндии с сетью шведских железных дорог. Проект решения поступил к Витте, который, будучи в то время министром финансов, отвечал за железнодорожную политику. Сергей Юльевич дал положительное заключение. Однако у Александра III на этот счёт оказалось другое мнение:

«Государь мне сказал: "Я не согласен с вашим мнением о допустимости соединения финляндской сети железных дорог с шведскою; в случае войны это может служить для нас большим неудобством". Я доложил государю, что всё равно неприятель может достигать финляндской сети посредством короткой переправы через пролив, отделяющий Финляндию от Швеции; на что его величество мне заметил, что если ещё мы соединим финляндские дороги со шведскими, то откроем второй путь для военного передвижения из Швеции в Финляндию. Так государь не согласился утвердить решение сейма»[1232].

Когда на престол взошёл Николай II, проблема всплыла опять и была решена прямо противоположным образом:

«При первом же после этого сообщения всеподданнейшем докладе государь мне говорит: "Сейм представил вторично решение о соединении финляндских железных дорог со шведскими. Генерал Ден мне доложил, что отец мой не утвердил это решение, хотя вы не встретили к этому препятствий, и что вам известно, почему мой батюшка не согласился с решением сейма". Я доложил его величеству мой разговор с его отцом. На что государь меня спросил: "А как вы теперь по этому вопросу думаете?" Я ответил: "Я думаю, что ваш августейший батюшка был прав, во всяком случае, самое худшее в делах высшей политики это неустойчивость и колебания, подрывающие престиж монаршей власти". На что государь мне сказал: "А я утвержу решение сейма, потому что я того мнения, что на Финляндию, как это она доказала, я могу вполне положиться, а финляндцы это вернейшие мои подданные"»[1233].

Вскоре будущий страстотерпец убедился, что его мнение насчёт верности финляндцев оказалось несколько преувеличенным. Царя просветил генерал от инфантерии Николай Бобриков, назначенный в 1898 году финляндским генерал-губернатором. Уже 18 августа того же года Николай Иванович подал императору записку, где без всяких прикрас изложил ему подлинное положение дел:

«Полное отсутствие русских людей в сенате, статс-секретариате, канцелярии генерал-губернатора, университете, кадетском корпусе и в составе земских чинов сейма дало весьма неблагоприятные результаты: финляндская окраина остаётся настолько же чуждой нам в настоящее время, насколько была во дни её завоевания…