на свете нет места слабакам. Только Эссу жалко. Малышка ни в чем не виновата.
Лишь эта мысль и придавала уверенности, заставляя собрать волю в кулак и действовать.
Снова камень ожил под ее руками, подчиняясь дару. Поверхность пошла волнами, и с диким грохотом из отвесной скалы начали одна за другой выпирать ступени. Достаточные, чтобы поставить ногу, но слишком узкие, чтобы можно было спокойно по ним шагать. На большее у Мел не хватило сил.
— Я первая, — прохрипела она и начала спускаться. Прижимаясь спиной к стене, она начала спуск боком, приставными шагами, стараясь не смотреть, как вниз улетают небольшие обломки.
Она никогда не боялась высоты, но сердце громыхало и предательски пропускало удар за ударом, когда порывы ветра, словно издеваясь подталкивали к погибели. А когда на середине пути она едва не свалилась, испуганный крик сорвался с обветренных губ.
— Ну же, — зашипела на саму себя, — просто лестница. Ничего страшного.
Она не привыкла щадить себя и жалеть, поэтому упорно гнала вперед, пока наконец не выбралась на большую площадку.
Ноги тряслись.
— Иди за мной. Не бойся, — приказ был жестким, но душа заходилась в агонии, когда наблюдала, как раненый котенок неуклюже перепрыгивает с выступа на выступ. Когда Эсса благополучно приземлилась рядом, Мел не выдержала и притянула ее к себе, сжав в объятиях.
— Умница, ты моя. Хорошая, ты моя. Молодец.
Они немного посидели, прижимаясь друг к другу, потом Мел с сожаление выпустила маленькую рысь из объятий.
— Пора идти.
По растоптанной тропе они добрались до вершины перевала. Где-то далеко впереди виднелся второй горный хребет.
— Видишь, округлые вершины? Это Сторожевая Гряда, за ней Милрадия…Нам надо добраться до нее во что бы то ни…
Договорить ей не дал звук скатывающихся по склону камней и едва слышное урчание.
Неужели ли Рысь выжил и смог выбраться из своего каменного склепа?
Мел стремительно обернулась, но вместо знакомой пятнистой шкуры увидела черного, как ночь зверя. А чуть выше — еще трех.
И это были не кхассеры.
Действуя на инстинктах, Мелена прижала к себе Эссу, и упав на снег, поехала вниз по склону. Во все стороны летели белые хлопья, закрывая обзор, но каким-то чудом ей удалось миновать все преграды на своем пути, не врезаться ни в ледяные шипы, ни в острые булыжники, коварно притаившиеся в снегу, ни в валуны, каждый из которых был размером со взрослого мужчину.
В конце они выкатились на ровную площадку, которую по краям обступали равнодушные скалы, а по центру разрывала узкая расселина, местами коварно прикрытая снегом.
К сожалению, отчаянный маневр не помог, и скрыться от хищников не удалось.
Четверо диких норкинтов медленно приближались к женщине и беспомощному, перепуганному котенку. Они обводили алыми языками оскаленные пасти, и в янтаре светилось желание разорвать легкую добычу.
Прекрасно понимая, что против четверых зверей никакой дар не поможет, Мел пятилась, пытаясь прикрыть собой Эссу.
— Откуда же вас столько, — растеряно шептала она, отступая все дальше и дальше, — сидели бы в своем Андракисе.
Когда один из них спрыгнул с возвышения и оказался так близко, что можно было почувствовать вонь из разинутой пасти, стало по-настоящему страшно. Оставалось только закрыть глаза, прижать к себе племянницу, и принять неминуемый, жестокий конец.
А потом все изменилось.
На какую-то долю секунды небо заслонила крылатая тень, раздался рев, от которого содрогнулись даже скалы, и на диких кинт обрушился император.
Сцепившись в черно-красный комок, они рвали друг друга на смерть. Белый снег уже перестал быть белым — кругом расползались горячие алые пятна, над которыми неспешно поднимался пар. В воздухе пахло кровью. И отчаянием.
Мел ничем не могла помочь. Ее дар прихватил бы каждого — и врагов, и императора, да и сил почти не осталось, она все потратила на борьбу с рысью и создание лестницы из западни.
Все, что сейчас было в ее силах — это схватить перепуганную до смерти Эссу и бежать к узкому провалу в скале, через который могли пробраться ребенок и стройная женщина, в вот зверь — нет, как бы ни старался.
Уже оттуда, задыхаясь от страха и собственного бессилия, она смотрела, как черные звери оттесняют полосатого к расселине. Один из них едва стоял на лапах, и за ним тянулась красная дорожка — кровь хлестала из разорванного пуза. Другой лишился крыльев, у третьего одна из лап была перекушена и безвольно болталась на кожаных лоскутах.
Но и Маэс был разодран. Просто на черно-красной шкуре кровь была не так заметна, но Мел чувствовала и его боль, и то и как гремит сердце, и что он на пределе возможностей. Будь это кто-то помельче, он бы справился, но черные пантеры уступали в силе лишь тиграм и львам. И их было четверо. А он один.
Ветер, словно воодушевленный жестокой схваткой, тоже ярился. Набирал силу и бил без разбора. Ему было все равно диких зверь или император Андракиса, он был готов погубить каждого, кто попадется на пути.
А они были так заняты битвой, что не чувствовали приближения Сеп-Хатти. С треском рассыпаясь миллионами цветных искр и белыми разводами молний, ураган спустился по склону. Он принес с собой мглу, страх и лютый холод. И Мелене не оставалось ничего иного, кроме как снова закрыть проход, спасая Эссу и себя от верной гибели.
Глава 22
Когда все успокоилось и гул затих, оставив после себя зловещую тишину, Мел убрала защиту и аккуратно выглянула из тесного, словно птичья клетка, убежища.
Площадка, бывшая полем боя, теперь резала глаз пустотой. Не было ни черных зверей, ни императора, ни кровавых разводов. Кругом свежий, нетронутый снег.
Едва дыша, она выкарабкалась наружу, стараясь не замечать того, как болезненно сокращается сердце. Тоскливо, надрывно, через раз, до краев заполняясь страхом за другого. За того, кто раньше был врагом, а теперь… Теперь она задыхалась от одной мысли, что его может не стать.
Рядом с ней, на трех лапах скакала маленькая рысь, заднюю она берегла, старательно поджимая к брюху.
Они вышли на то место, где еще недавно шла битва. Пусто и холодно. Эсса жалобно запищала и, поджав куцый хвост, села на снег.
— Тихо! — Мел нетерпеливо дернула рукой.
Она прислушивалась к тишине, в надежде поймать хоть что-то, хоть какой-то шорох или обрывки чужого дыхания.
Ничего.
Но он ведь жив! Мел знала это наверняка, чувствовала его присутствие.
А еще чувствовала, что с каждой секундой он становится все слабее. И странная связь между