Дойдя до стола, взяла в руки свою кружку.
— Не спится? — внезапно раздалось возле меня.
— Что за… — выронив кружку из рук, еле пережив сердечный приступ, я успела поймать ее возле края стола. — Боже… ты меня так напугала!
Только сейчас я заметила стоящую возле холодильника Нату.
— Какая я опасная, — усмехнулась она. — Так что ты тут забыла среди ночи?
— Не спится, — потерев глаза, подошла к чайнику, продолжая испытывать жажду. — А ты? Ты чего не спишь?
— Ох, — вздохнула она, открывая дверь и ненадолго освещая нас потоком света. — Даже не спрашивай. Я что-то совсем с ума схожу уже.
— В смысле? — не поняла я, наконец-таки освежившись.
— Да… неважно, — достав с полки коробку молока, хозяйка налила его себе в кружку. — Тоже… захотелось попить.
— Понятно, — мне было как-то не по себе. Я все еще отходила ото сна. Я помнила, что она наговорила мне в нем, но-о-о… это же была не она.
Прижав холодную ладонь ко лбу, я закрыла глаза.
— Ну ладно, еще куча времени для того, чтобы выспаться, хотя у меня почему-то грандиозная бессонница, так что… — забралась Наталья на стул, стоящий прямо напротив меня, только лишь с другой стороны «острова». — Так что можешь выкладывать. Что ты, такая подавленная, пришла сюда втихаря?
Я знала, что она изучает меня, но была уверена в том, что не видит моих заплаканных глаз, поэтому ответила:
— В смысле? Я же сказала, просто спустилась попить водички.
— Ага, ты даже во тьме ночной, учитывая, что глаз твоих не видно, врать нормально не можешь, — фыркнула она. — У тебя голос дрожит. Ты лицо свое растираешь. Видимо, плакала. Так, может, расскажешь старой женщине, что у тебя за проблемы? М-м-м? Поссорились с Димой, что ли?
— Не-е-ет! — тут же возразила я.
— Чем он тебя обидел? — поставила она локти на стол.
Допив воду, я шумно опустила кружку на столешницу и поняла, что мне пора уходить.
— Ничего не случилось. Хочется спать, поэтому пойду…
— Перестань. Будет хуже, если не выговоришься кому-нибудь. Поверь, — спокойно произнесла жена Павла. — Садись. И поговори со мной. Я тебе ничего плохого не сделаю. Обещаю.
Задыхаясь оттого, что не знала, что ей ответить, как поступить, как говорить с ней, учитывая нашу первую ссору, не имея возможности забыть свой кошмар, я со стоном опустилась на ближайший стул и горько вздохнула.
— Просто… — на большее мне не хватило сил.
Опершись локтем о стол, я опустила голову на свою ладонь, стараясь не смотреть в Наташину сторону.
Пересев так, чтобы мы оказались напротив друг друга, Пашина жена вытянула вперед руки. Теперь если бы захотели, то легко смогли бы сжать друг другу ладони.
— Ну рассказывай! Что тебя гложет?
Мы смотрели друг другу в глаза. Да, хоть на кухне и был до сих пор выключен свет, но после того, как глаза освоились в этой темноте, мы стали чувствовать себя гораздо комфортней. Я, по крайней мере, точно.
— Мне сложно, — наконец выдавила из себя. — Я не знаю, как рассказать об этом, — пыталась объяснить ей.
— Поняла, — кивнула она. — Просто говори о том, что мучает. Как есть. А там уже разберемся, что из этого важно, а что нет.
Прикрыв глаза, я покачала головой. Наталья была последней из всех, с кем бы я хотела делиться своими секретами.
— Эй, поверь мне, я куда лучше остальных смогу тебе помочь.
— Почему? — удивилась тому, что она будто бы прочитала мои мысли.
— Потому что я умнее. Умнее остальных, — выделила она. — К тому же, считай, лучше всех знаю Дмитрия. И, что самое важное, не превозношу его, не приукрашиваю и не имею цели выставить его в более радужном цвете. Я люблю рушить розовые заблуждения, поэтому все, что тебе отвечу, — это будет фактом. А не… утешением.
Вновь встретившись с ней взглядом, я тихо спросила:
— А если… если я боюсь этой правды? И не хочу, чтобы…
— Хм, — усмехнулась она. — А разве ты ее не достойна? Зачем тебе лелеять себя ложью?
— Ну-у-у… — запутавшись, я не знала, что ей ответить.
— Так почему ты плакала… а-а-а… я же этого не видела, — улыбнулась Наталья, — так что, скажем… сильно грустила?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Улыбнувшись ей в ответ, я пробормотала:
— Мне приснился кошмар, — закусив нижнюю губу, я ждала ее смех.
— М-м-м… какой? — вместо этого поинтересовалась она. — Что тебя так сильно испугало?
— Да не могу я! — неожиданно сорвавшись, воскликнула я. — Не могу! О таком не говорят!
— Тихо-тихо! — схватив меня за руку, она прижала ее к столу. — Успокойся! Натали!
Заплакав, я выдернула руку и закрыла ладонями лицо.
— Ну ты чего?
Я слышала, как она поднялась со своего места. А еще спустя некоторое время Димина подруга вновь села напротив меня, держа в руках тот же пакет молока, который до этого доставала из холодильника.
— Сейчас мы тебя будем отпаивать!
Сквозь слезы я наблюдала за тем, как она разливает молоко по нашим кружкам.
И это мне показалось таким милым. Я почувствовала заботу. Заботу о себе с ее стороны. И мне стало еще горче.
Всхлипнув, я принялась растирать по лицу слезы. Которые не переставали выступать на моих глазах.
— В моем кошмаре мы поссорились, — я не стала уточнять, кто это «мы».
— По какому поводу?
— Он подвел меня, хотя обещал, что больше никогда не сделает этого, — решила я все-таки ограничиться Франком. — Я прекрасно понимаю, что все это сон, бред, но-о-о… он был таким реалистичным, что я в данный момент нахожусь под его воздействием. Этого страшного, очень страшного для меня сна.
— Хм. Нет, — покачала головой Димина подруга. — Думаю, сон тут вообще ни при чем. Просто ты его еще, скажем так, — склонила блондинка голову, — не простила. До конца. Поэтому еще сомневаешься. И из-за этого твой мозг рисует подобные картины у тебя в голове. Оживляет твои самые потаенные страхи.
Шумно вздохнув, я ничего не ответила.
— Ната, это нормально, — продолжила девушка. — Ты же не робот. Ты не можешь по щелчку пальцев забыть о том, что тебя сильно задело и обидело. Это он облажался, это его вина. Но расплачиваешься за все это ты. По крайней мере, в большей степени. Потому что чересчур эмоциональна. Потому что в тебе до сих пор сидит этот страх и мучает тебя, хоть ты сама и не чувствуешь это.
— Да, но… он попросил, чтобы мы начали заново. С чистого листа, и я согласилась. А получается…
— И что? Ну и что? — развела руки в стороны девушка. — Ты все равно себе этого приказать не можешь. На все нужно время. Думаю, он об этом догадывается. В конце концов, если возникнет нехорошая ситуация, скажи ему об этом.
— Нет. Он явно не захочет больше об этом слышать.
— Да мало ли что он там хочет, — фыркнула Наталья. — Не хотеть надо было глупости делать в свое время! То что ты простила ему это… это уже чудо! Ведь это была мерзкая мерзость! И мы тоже виноваты… постоянно напоминаем тебе об этом, — поморщилась жена Павла. — Надо заканчивать с этими шутками.
Некоторое время мы сидели с ней в полном молчании.
Отпив немного молока, я произнесла:
— Знаешь… я-я-я… боюсь. На самом деле, я сильней боюсь не предательства. Нет. Все наоборот!
Ната молча ждала продолжения.
— Я боюсь, — решив, что, может, мне действительно стоит выговориться и хоть с кем-нибудь поделиться всеми своими самыми страшными страхами, произнесла: — Боюсь, что он меня бросит.
— Хм, — девушка поставила локти на стол.
— У меня в голове постоянно мысли о том, что… о том, что, — всхлипнула. — Что мне это нужнее, что он не испытывает ко мне… — взмахнула рукой, — того, что испытываю я. Что я сильней привязана к нему. И поездка сюда… сделала мне только хуже.
— Почему?
Я не знала, как ей объяснить это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Потому что… — закрыв глаза, поняла, что не могу. Просто не могу произнести это вслух.
— Договаривай.
— Мне сложно, — прошептала в ответ.
Из-за возникшего напряжения, даже в полной тишине мы обе не услышали приближающихся шагов, поэтому голос, разрушивший паузу, заставил вздрогнуть обеих.