И эта женщина после смерти отца не выходила из церкви и перевела Михайлову монастырю целое состояние?! Непостижимо…
— Матушка, я всегда полагал вас доброй латинянкой.
— Я не знала истины, — признала Мария-Августа, — так же, как и вы. Истину помнит Небельринг. И открывает, когда сочтет нужным. Ваше появление здесь и сейчас — это его воля.
Или цепь случайностей и совпадений, но где, во имя Всевышнего, Милика?
— Матушка, прошу меня простить, я больше не буду перебивать вас.
— Отчего же. То, что я расскажу, породит много вопросов. Итак, Вольфганг отдал себя и свое потомство силам Небельринга и за это получил Миттельрайх. Пока этой землей правят красные волки, ее защищают боги. Взамен Ротбарты вручают им тело и Душу. Не сразу, после того, как кончается отмеренный им срок.
Души обычных людей отлетают в иные края, Ротбарты остаются в Небельринге. Когда вы умрете как человек, вы возродитесь здесь, в Вольфзее. И будете водить волков Небельринга, пока не придет новый вожак — ваш сын и наследник.
Безумие или правда? Холодный дом, зеркала, не отражающие живых, открытые настежь двери, пожелтевшие глаза матери, растерзанные солдаты… Уж лучше в адскую смолу, как он всегда собирался.
— Матушка, я могу повидать Людвига? Или отца?
— Всему свое время. Сейчас вы должны понять только одно: что мы, ушедшие, заложники вас, живых. Если род Ротбартов прервется, если вы потеряете корону, мы исчезнем, как исчезают осенние листья. И вместе с нами исчезнет Миттельрайх.
— Это льстит моему самолюбию, — Рудольф попробовал улыбнуться, — но царства имеют обыкновение рушиться, а династии кончаться. Уйдут Ротбарты, найдутся новые владыки, только и всего.
— Только не в Миттельрайхе, — отчеканила Мария-Августа. — Боги отвели от империи слишком много бед, и это родило ненависть. Нашу землю ненавидят те, кому она все еще неподвластна. Если исчезнут Ротбарты, сюда ворвутся мор и голод, горы извергнут огонь, а Зильберштраль потечет кровью. Всему придет конец, как пришел конец землям аттлов.
— А были ли они, эти земли? — пожал плечами Рудольф. — Или аттлов придумал древний мудрец как пример разумной державы?
— Земли аттлов существовали, — отрезала императрица, — и погибли по вине забывших свой долг правителей. Миттельрайх не должен повторить их судьбу.
Вот только утонувшего острова и «Диалогов» сумасшедшего философа ему сейчас и не хватало. И где, во имя Люцифера, брат?! Если мать не лжет, он сейчас ведет волчью стаю. Неужели старину Дорманна убили Ротбарты — дед, отец, Людвиг? Нет, только не это! А если волки найдут Милику? Узнает ли муж жену и сына?
— Матушка, простите, я должен ехать. Клянусь служить Миттельрайху и защищать императора, пока он не…
— Нет. — Опять этот желтый огонь в глазах! — Миттельрайх — ваша ноша. Спутавшись с этой девкой, Людвиг предал договор.
— Матушка! — Смерть не помеха для ненависти, а что ждет за гробом любовь? — Не трогайте Милику!
— Не трогать?! — прорычала вдовствующая императрица. — Эта девка не просто свела с ума моего сына, она родила наш конец! Она — брешь в плотине, с которой начнется потоп!
— Матушка!
— Людвиг собственной жизнью выкупил жизнь своей шлюхи и ее отродья, но в их крови спит смерть! — Из желтых глаз рвалось безумие. Или отчаянье. — Сыновья Михаэля умрут во младенчестве, а дочери понесут эту заразу дальше, уничтожая род за родом. Вот что наделал ваш брат! Рудольф Ротбарт, запомните: Михаэль не должен иметь детей, Михаэль не должен носить корону. Михаэль не должен жить! Вы — император Миттельрайха. Вы и только вы!
— Матушка! Я не смогу… Нет!
— Все будет сделано за вас. — Мать холодно улыбнулась. — Возвращайтесь в Витте и готовьтесь к коронации. Хвала Луне, дурная кровь к утру остынет.
— Что? Что вы сказали?!
— То, что мертвые на страже живых. Волки Небельринга исправят содеянное моим сыном. Моим бывшим сыном. И тогда он будет прощен.
«Исправят»… Значит, еще не исправили!
— Матушка, — Руди услышал, как зазвенел его голос, — правильно ли я понял, что мои великие предки загрызли моих солдат? Вместе с лошадьми?
— Они нарушили волю Небельринга, — пожала плечами мать. — Прощайте, сын мой. Вас ждет Витте.
— Где Милика и Мики? Они были здесь, я знаю, что были!
— Да, — Мария-Августа внимательно посмотрела в глаза сына, — были. И ушли. Муж Зельмы оказался недостоин Вольфзее. Он увел приговоренных, но воля Ротбартов священна. Милика и Михаэль умрут.
— Где они?
— Вам незачем знать, — отрезала императрица.
— Где они?!
Улыбающийся рот и холодные, как смерть, глаза… В Небель-ринге можно искать до судного дня, а она не скажет. Нет, скажет! Если она не лжет, он не оставит ей другого выхода. Руди улыбнулся и выхватил кинжал. Существо, некогда бывшее его матерью, поджало губы.
— Я была о вас лучшего мнения. Сталь не причинит мне вреда.
— Вам — нет, мне — да!
— Рудольф! — А вот теперь она напугана! По-настоящему, до дрожи, так, как еще никогда ничего не боялась. Что ж, Руди, вперед!
— Матушка, или вы мне скажете, где Милика и Мики, или род Ротбартов прервется на ваших глазах и по вашей вине. Выбирайте!
2
Дверей больше не было, они просто исчезли, растворились в серебристо-зеленом сиянье, неистовом и бездушном. Лунные лапы тянулись к побледневшим свечам, выцарапывали глаза, хватали за горло.
— Что ты наделала… Риттер говорил… нельзя отвечать…
Цигенгоф. Кому он это? И о чем?
— Мама! Мамочка!…
— К алтарю! Живо!
Что она сделала, что они так кричат? Куда он ее тянет? Им все равно не уйти: луна держит крепко. Луна — гончая смерти, Милика поняла это только сейчас. Это Луна выследила добычу, луна, а не волки.
Это началось давно, в ту почти забытую ночь, когда она стояла у окна своей спальни, не в силах уснуть. Людвиг снова уехал, а она смотрела на звезды и думала о том, удался или нет ее нехитрый обман. И вспоминала об их первой встрече.
Парадный зал старого замка, серебряный кубок с белым вином в ее руках, учтивая улыбка, ничего не значащие слова… Людвиг Ротбарт сразу же уехал. Он не знал, что короткая встреча расколола жизнь графской дочери, а она не могла и помыслить, что император не спит ночами, молясь настигшей его любви. Любовь… Они стали ее избранниками — император Миттельрайха и дочь Хорста Лиденберга!
Летний ветер шевелил вышитые занавеси, ночь дышала ночной фиалкой и поздним жасмином. Юная императрица, задыхаясь от неслыханного, невозможного счастья, спустилась в сад, прошла тенистой аллеей, вышла на залитую серебряным светом поляну, и счастье сменилось ужасом. Она бросилась назад, к дому, но не добежала и упала в белую от незабудок траву, где ее и нашли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});