Читать интересную книгу Роза - Мартин Смит

Отрезав кусок пряжи подлиннее, Блэар завязал на нем более крупные узлы:

— Представь себе, что это — множество золотых ожерелий с амулетами и голландскими стеклянными бусами, таких массивных, что они раскачиваются при каждом движении. Сверху — нити золотых талисманов с фигурками зверей, а посредине висит самородок золота, крупный, словно кусок угля.

— А в волосах что? — спросила она.

— Волосы у тебя и так золотые.

На ней оставалась лишь кисейная нижняя юбка, самое скромное одеяние, какое только можно представить. Роза освободилась от нее и раскрыла объятия. Блэар знал, что в окно могут заглянуть в любой момент. И, если всмотреться, можно будет все увидеть. Последнюю нитку он обвязал ей вокруг талии вместо золотого пояса и отступил назад.

— Я голая? — спросила Роза.

— Для кого угодно, только не для меня.

Он на руках отнес ее наверх. Блэар чувствовал, что мужчина, не способный хотя бы на это, ей не нужен. Их лица и губы прижимались друг к другу, он ощущал вкус джина, соли и угля, и это заставляло его шагать через две ступеньки. Обхватив его руками, Роза сама обвилась вокруг него подобно большому узелку. Потом они очутились в постели, его лицо прижалось к ее животу. Украшенному золотом. Она изогнулась, вытянувшись поперек постели, им казалось, что они стали единым существом.

Тяжелая работа сделала Розу по-особому грациозной, мускулы ее налились, как у дикого животного, в ней сочетались изящество и немалая, при ее миниатюрной комплекции, сила. Плотная, но гибкая, со стальными, как у танцора, ногами, она способна была, выгибаясь, легко поднимать их обоих. Потом она оказалась сверху и пожирала его с такой же жадностью, как до этого делал он, — требуя его всего, без остатка. Блэар был одурманен ею, сознание его мутилось, он весь взмок от пота, покрылся, как позолотой, ее угольной пылью, груди ее порозовели от его поцелуев.

Кем они были в эти минуты? Англичанами? Африканцами?

«Просто позабывшими все и вся людьми», — подумал Блэар. Любовь каким-то образом лишала человека чувства пространства и времени, меняла их местами, как взаимозаменяемые части. Не оставалось ни прошлого, ни будущего, настоящее растягивалось так, что, казалось, можно было бы вдохнуть и выдохнуть пятьдесят раз в секунду. Когда он склонялся над Розой, проводил пальцем у нее между лопаток или вниз вдоль позвоночника, Блэару казалось, что время остановилось?

Роза повернулась. Волосы ее, спутанные и потемневшие от пота, откинулись назад. Лицо ее поблескивало от угольной пыли, губы распухли, лоб побелел. Слабый свет лампы падал на нее, отражаясь от смуглого тела и создавая то призрачное свечение, называемое «пепельным сиянием», какое исходит от луны, когда она бывает освещена только отраженным светом земли. В этом слабом отблеске Блэару показалось, что рядом с ним лежит кто-то даже более утонченный и прекрасный; видение было неопределенным, но беспокоящим и через мгновение пропало.

— По-твоему, это и есть любовь? — спросил Блэар.

— По-моему, это честность и равенство, — ответила Роза. — Запутались вы, мистер Блэар. Тебе нужен кто-то вроде меня.

— А Билл Джейксон что будет делать?

— Билл ничего не узнает, пока мы не уедем. А тогда набьет кому-нибудь морду, чтобы сорвать злость. — Оплывшая свеча затухала. Роза соскользнула с кровати, склонилась над ночным столиком и зажгла новую свечу. Двигалась она не как женщина, привыкшая носить турнюры. Странно, что от такой тяжелой работы она стала только изящней. Яркое пламя свежего фитиля осветило ее волосы, и она запрыгнула в постель. — Мы можем уехать так, что никто ничего не узнает.

— Уехать? Мне казалось, ты тут вполне счастлива.

— Была, пока ты не облачил меня в золотые одежды. Что я должна знать, чтобы жить в Африке?

— Уметь говорить на ломаном английском.

— Не на таком, как говорят в Уигане?

— Совсем не на таком. Знать суахили, это нужно при путешествиях. Ашанти говорят на языке твай. Если ты умеешь читать карту, ориентироваться по солнцу и ухитряться быть сухой в сезон дождей, считай, что ты практически готова. Единственное, что тебе остается, это научиться отличать пирит от золота и глотать хинин во всех мыслимых формах. — Блэар пощупал швы у себя на голове. — С хирургией ты знакома. В Африке тебе будет нетрудно. Из тебя бы даже вышла неплохая амазонка.

— Значит, ты мне не нужен? Я могу ехать и без тебя.

— Конечно. Просто держи курс по ветру. Вся торговля и все мореплавание на этом построены: ловить течения и плыть по ветру. — Он положил руку ей на грудь и провел ладонью вниз. — Уголь к югу от Ливерпуля, на Канарском течении. — Потом провел рукой по диагонали вверх. — Пальмовое масло к западу от Африки, на экваториальном течении. — Потом поперек. — Золото к востоку от Америки, на Гольфстриме.

— Когда ты так объясняешь, все очень просто.

— Кроме этого, я почти ничего и не знаю, — ответил Блэар.

— А другие маршруты ты знаешь?

— Да.

— Возьми меня с собой. — Она вложила свою руку в ладонь Блэара. — Увезите меня из Уигана, мистер Блэар, и я буду любить вас до самой смерти.

Глава двадцать вторая

От ярко-желтого, как раскаленный кратер вулкана, зева печи исходил такой ослепительный свет, что Блэар даже опустил поля шляпы, чтобы защитить глаза. Конструкция печи была очень простой: колосники размещались в нижней части арки, выложенной в три кирпича на известковом растворе прямо в скальном грунте; к печи вела наклонная плоскость, тоже выложенная кирпичом, чтобы отделить пламя от штольни, ведшей к угольным пластам шахты Хэнни. И хотя печь находилась на глубине в целую милю, она поражала размерами: внутрь нее могли бы свободно пройти два идущих рядом человека, а огонь засасывал воздух с такой жадностью, что, казалось, готов был втянуть в печь Бэтти и Блэара.

— Кажется странным, — прокричал Бэтти, — что надо сжигать кислород для создания тяги; но так лучше продувается ствол шахты, и отравленный воздух энергичнее выходит наружу. К тому же его приходится разбавлять свежим. Если отработанный воздух из шахты с большой примесью газа подавать прямо в топку, печь взорвется.

— Вы прогоняете его через горизонтальную выработку?

— Верно. Мы направляем такой воздух в специальный ствол, так называемый тупиковый, и в верхней его части отработанный воздух соединяется с выбросами, что поднимаются по трубе из печи; дым там уже успевает охладиться, поэтому газ не воспламеняется. Чистый воздух впускать, плохой выпускать — вот и вся вентиляция. Приходится поддерживать ее круглосуточно, иначе замена воздуха в шахте прекратится и все, кто окажется внизу, задохнутся.

Над подстилкой из раскаленных углей, непрестанно шевелившейся, как будто жар оживлял их, витала в топке золотистая плазма. Печь работала на угле, который добывался прямо здесь, в этой же шахте, и потому напоминала дракона, пожирающего самого себя. В конце наклонной плоскости находился вырубленный прямо в породе бункер для угля. Там, возле груженой вагонетки, стояли два кочегара в рукавицах и мешках с прорезанными для рук отверстиями.

— Здесь постоянно работают два кочегара на случай, если один упадет в обморок, объяснил Бэтти. — Ежедневно мы сжигаем тут шесть тонн угля, — сказал он. Как и в прошлый раз, смотритель работ оставил свой картуз в конторке, повязав голову носовым платком.

Блэар щурился, стараясь одновременно и заглянуть в печь, и не повредить глаза.

— А золу куда вы деваете?

— Она падает вниз через колосники, там ее собирают и периодически выгружают. После того случая разгружали уже дважды.

— Все равно, можно туда заглянуть?

— Зачем?

— Посмотреть, не осталось ли костей, пуговиц. Естественно, клоги сгорят, но их металлическая окантовка застрянет в колосниках. Гвозди могут остаться.

Бэтти посмотрел на кочегаров: вряд ли они могли слышать этот разговор.

— По шахте сразу же пойдут разговоры, что человек епископа ищет в золе трупы.

— Кочегарам можете сказать что хотите.

Предложив жестом Блэару следовать за собой, Бэтти направился вниз по наклонной плоскости в сторону кочегаров, которые, раскрыв рты, с любопытством наблюдали за ними.

— Ребята, это мистер Блэар, особый гость шахты. Он американец и любит сам все перерыть и прощупать. Лишняя ложка у вас есть?

«Ложкой» оказалась лопата на длинном черенке. Бэтти снял с Блэара шляпу, заменив ее на брезентовый капюшон с прикрепленной к нему пластинкой закопченной слюды, чтобы можно было смотреть на огонь.

— Одно только беспокойство от вас, мистер Блэар, — пробурчал он. Бэтти сунул Блэару пару брезентовых, с мягкой прокладкой внутри, рукавиц, достававших до самого локтя. — Занимайтесь этим сами. Я не буду жарить своих людей из-за чьих-то дурацких причуд. Погодите. — Он взял деревянное ведро и окатил водой капюшон и рукавицы Блэара.