Читать интересную книгу Принц Терний - Марк Лоуренс

— Я Онорос Йорг Анкрат. — Снял шлем и обратился к стоявшим передо мной: — Наследник трона Ренара.

Не совсем правда, я еще не убил оставшегося сына графа. Кем бы ни был мой двоюродный братец Джарко, его точно не было дома, иначе я увидел бы его цвета на турнирном поле. Но я сделал вид, что он мертв. Пусть представят себе такой же погребальный костер, в какой я отправил его братца Марклоса.

— Эй, ты, — граф ткнул пальцем в одного из солдат сбоку, — продырявь этому ублюдку башку, или я снесу с плеч твою собственную!

— О, прошу вас! Тут дело касается лишь дяди и меня. — Я пристально глянул на лучника. — Когда все решится, вы станете моими солдатами, а моя победа станет вашей. Хватит крови.

Солдат вскинул арбалет. Я почувствовал волну жара, тронувшую мою шею, будто за спиной распахнули заслонку печи. Лицо солдата покрылось волдырями, будто суп закипел. Он свалился с криком, его волосы вспыхнули еще до того, как он ударился оземь. Стоящие рядом с ним в страхе отпрянули.

Я видел, как душа покидает его тело, хотя сам он все еще корчился от боли, катаясь, охваченный пламенем по земле, куски плоти липли к дорожным плитам. Я увидел его дух и потянулся к нему. Потянулся руками с безжалостной силой некромантов. Почувствовал, как в груди пульсирует темная сила, вырывающаяся из раны от удара отцовским ножом.

Я наделил голосами дух умирающего и тех духов, которые, как дым, зависли над трупами у моих ног.

Солдаты, стоящие передо мной, побледнели и задрожали. Опустили мечи, и страх стал передаваться по цепочке, как дикое пламя.

Сопровождаемый криками сгоревших, эхом разносившимися над местом их гибели, я схватил обеими руками меч и побежал к графу Ренару — моему дяде, человеку, который подослал убийц к жене и сыновьям своего родного брата. К всеобщему гулу прибавился мой собственный крик. С Корионом или без него, но потребность в убийстве Ренара разъедала меня изнутри, как кислота.

49

И вот я сижу в высокой башне Логова, в пустой комнате, которую Корион когда-то сделал своей. В камине потрескивает огонь, плитки пола выстланы шкурами, на столе бокалы, вино в кувшине. И конечно книги. Произведения Плутарха, которые я брал с собой в дорогу, теперь расставлены на дубовых полках, с шестьюдесятью другими томами, обтянутыми кожей. Это только начало, но ведь и сами полки когда-то выросли из крошечных желудей.

Я сижу у окна. Порывы ветра не доносятся до меня, окна забраны стеклами, каждое в пядь шириной, и они соединены в ромбы. Стекло проделало путь от Дикого Побережья в повозке, запряженной волами, через горы. Только тертаны способны добиться от стекла такой прозрачности, гладкости, когда искажения едва уловимы.

Я рассматриваю раскрытую передо мной страницу. В руке птичье перо, на конце пера блестят черные чернила. Замечал ли я несоответствия? Возвращаясь в прошлое, понимаю: многое видится по-другому.

Нубанец говорил, что его народ делает чернила, перетирая тайные знания. И я здесь открываю свои тайны, правда, дело продвигается довольно медленно.

Во внутреннем дворе я замечаю Райка — огромная фигура, по сравнению с которой остальные солдаты выглядят карликами. Он проводит строевую подготовку. Мне сообщили, что он женился. Подробности не узнавал.

Я разложил перед собой странички. Писцу придется все их переписать. Почерк у меня неразборчивый, пишу плотно, правда, ровно по линии, линии, которая вела от прошлого к настоящему.

Моя жизнь разложена на столе. Все как на ладони. Когда-то я впадал в панику без видимой причины — что возьмешь с ребенка. Возможно, Корион, руководя мною, выбирал направления пути, но сами путешествия, убийства, принимаемые решения, вылазки — все это было исключительно моим.

Гог свернулся у камина. Он возмужал, а не просто стал выше. Создает фигурки из огня и заставляет их плясать. Забавляется до тех пор, пока игра не наскучит. Потом возвращается к своему деревянному солдату, заставляя того маршировать, перебегать туда-сюда, бросая вызов неведомо кому, кто прячется в тени.

Я размышлял о дороге. Уже не так часто, но временами думал о ней. О жизни, которая начиналась поутру с похода, где кровавые охоты, деньги или тени. Я тогда был другим, мечтал о мишуре, хотел крушить все, наслаждаясь уничтожением, ждал восторженного трепета. Интересовался, о чем беспокоятся другие.

Я был словно маленький деревянный солдатик Гога, бегущий по огромным бессмысленным кругам. Не могу сказать, что сожалею о том, что сделал. Но я со всем этим покончил. Повторяться не стану. Довольно и воспоминаний. И так руки в крови, кровь на моих перепачканных чернилами руках, но я не думаю, что грешен. Возможно, мы умираем каждый день. Может, рождаемся с каждым новым рассветом, уже чуть другие, немного продвинувшиеся вперед на жизненном пути. Когда между тобой и тем, кем ты был, пройдет достаточно дней, то поймешь, что вы друг другу чужие. Скорее всего, это и есть взросление. Наверное, я уже вырос.

Когда-то я говорил, что в пятнадцать стану королем. И стал. Чтобы заполучить корону, даже отца не пришлось убивать. Теперь у меня есть Логово и земли Ренара. Города и деревни, люди, которые считают меня своим королем. А если тебя называют королем, значит так оно и есть. Но до величия еще далеко.

На дороге я совершал то, что среди людей зовется злом: преступления. Чаще всего вспоминают о епископе, но были дела посерьезнее, более темные и кровавые. Однажды я задался вопросом: а не заразил ли меня этой болезнью Корион, ведь если я был инструментом, то он — вдохновителем всей той жестокости и кровожадности? Интересно, если бы я сразу лишил его головы, в какого мужчину вырос бы мальчик, стал ли лучше, чем сейчас. Смог ли быть таким, как хотел меня видеть нубанец или наставник Лундист.

Такой человек проявил бы милосердие к графу Ренару, подарив ему быструю смерть. Такой человек знал бы, что его матери и брату довольно и этого. Справедливости, но не мести.

Из окна открывался вид на горы. За ними лежал Анкрат и Высокий Замок. Там отец с новым сыном. Катрин в своих покоях, возможно ненавидящая меня. А за ними Геллет и Сторн, разрозненные лоскутки земель, которые когда-то были единой Империей.

Навсегда я здесь не останусь. Дойду до последней страницы и отложу перо. Потом покину свое королевство, чтобы все остальные стали моими. Я сказал Бовиду Тору, что к пятнадцати стану королем. Сказал прямо над его вспоротым брюхом. А вам говорю, что к двадцати я стану императором. И скажите спасибо, что сказал всего лишь над этой страницей.

Теперь я собираюсь спуститься и повидаться с Ренаром. Я держу его в самой маленькой из камер подземелья. Каждый день он молит меня о смерти, а затем я оставляю его наедине с болью. Думаю, когда я закончу свои труды, то позволю ему умереть. Не хочу этого, но знаю, что должен. Я стал взрослым, но какое бы чудовище ни жило во мне, оно только мое, мой выбор, моя ответственность, мое зло.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});