Читать интересную книгу Кровь за кровь - Виктор Доценко

Подполковник Захаров отложил ручку и прочитал написанное. Какой-то налет игривости во фразах, словно он пишет не статью в газету, а подводит читателя к будущей комедии. Иннокентий Аристархович медленно скомкал написанное и бросил в корзину для бумаг, уже наполненную такими же комочками-близнецами. И зачем он только согласился? Словно и без того дел у него мало! Но такая хоть кого угодно уговорит…

Подполковник вздохнул с улыбкой, вспомнив молоденькую, но довольно настырную журналистку. Коротенькая юбчонка, с трудом прикрывающая колени, при любом движении тела неумолимо ползла вверх, заставляя Захарова деликатно отводить глаза в сторону.

Возможно, чтобы скрыть смущение, он торопливо и даже как-то легкомысленно согласился набросать заметку о мошенничестве. Обещал написать к понедельнику. А сам себя уговаривал, что совершенно забыл об обещании (скажи кому — нибудь из его сотрудников, что он мог о чем-либо забыть, тебе не поверят, а то и просто высмеют. О его памяти и пунктуальности ходили легенды не только в отделении, которое он возглавлял, но и в управлении).

Но вчера, в пятницу, когда Иннокентий Аристархович уже уходил из кабинета, чтобы отправиться на дачу, раздался телефонный звонок. Взяв телефонную трубку, подполковник не сразу понял, кто с ним говорит. А звонила журналистка и деликатно — с различными словами по поводу беспокойства, но настойчиво, напомнила ему о заметке. И Захаров успокоил ее, заверив, что статья будет готова в срок, хотя имел желание в лучшем случае отсрочить их встречу…

Захаров встал из-за стола и сладко потянулся до хруста в плечах. Несмотря на свои пятьдесят шесть лет, он выглядел достаточно молодо. Коренастый, широкоплечий, он всегда был подтянут, внимательно следил за одеждой. Его супруга, Марина Александровна, с которой они прожили более тридцати лет душа в душу, никогда не позволяла, скажем, надевать рубашку дважды. Кто-то из знакомых выразил недоумение, но она спокойно заметила, что была бы рада, если бы все мужчины имели столько недостатков, сколько имеет ее Кеша. Она так и сказала — «мой Кеша».

У них было двое детей: мальчик и девочка. Сын Валерий, старший, учился в омской школе милиции (хотя отец никогда даже не намекал ему о преемственности поколений), а дочка Виктория — в десятом классе. Была она любимицей Иннокентия Аристарховича, и он ее всячески баловал, вызывая недовольство Марины Александровны, считавшей спартанское воспитание более подходящим для своих детей.

Взглянув на переполненную корзинку со скомканными бумажками, Иннокентий Аристархович быстро убедил себя, что для продолжения работы ее просто необходимо сейчас же освободить, черновики — сжечь. Он подхватил корзинку и направился в дальний угол сада, где была устроена небольшая железная печурка.

При ярком солнце языки пламени были почти незаметны, но подполковник с интересом следил за тем, как расплавленный воздух, казалось, перелистывал страницы, читая написанное…

Отчего люди так любят смотреть на пламя? Может, в глубине души, подспудно, сохранился страх, некое суеверие перед силой огня? А сила всегда вызывает не только страх, но и уважение…

Что это его потянуло сегодня на философию? Что мучит его? Иннокентий Аристархович давно заметил: как только у него появлялось сложное дело, которое к тому же вдруг стопорилось, так его сразу тянуло пофилософствовать на отвлеченные темы… Может, статья о мошенничестве? Да нет! Тоже трудное дело! Сейчас пойдет и быстро напишет…

Волновало Захарова другое: висевшее на его отделении дело, с момента возникновения которого прошло около года. Неожиданно оно откликнулось в другом районе города. Способ преступления был точно таким же: знакомство с владельцем автомашины, оформление доверенности на долгий срок (за приличную сумму, которую владелец машины так и не получал) и мгновенная продажа этой машины. Подполковник был уверен, что это дело рук одного и того же человека. И не только потому, что совпадал способ совершения преступления, но и по многим нюансам и деталям, повторяющимся раз за разом. Как правило, преступник выбирал жертву тщательно и, вероятно, долго следил за ней. Захаров мысленно перечислил профессии пострадавших: директор крупного универмага, заведующий столовой, начальник по снабжению крупного строительного стреста, начальник службы автосервиса и вот несколько дней назад — очередная жертва: заведующий отделом крупнейшего магазина столицы «Океан»…

Первые два попались на удочку преступника в столице, третий и четвертый — в Ленинграде, теперь снова в Москве, правда, в другом районе, но… Захаров тяжело вздохнул, дело повисло, и распутать его нужно было во что бы то ни стало! И не только потому, что преступник должен быть наказан (рано или поздно он все равно будет арестован), задеты были честь и самолюбие подполковника: не очень многие преступники могли похвастаться, что долго ходили на свободе, если дело попадало к Иннокентию Аристарховичу.

Хотя прошел длительный срок с момента совершения первого преступления, преступник даже в деталях не изменил себе: знакомство, уговоры, покупка и быстрая пропажа… Отработанная система!

Захаров снова вздохнул. Система?! Он вновь мысленно повторил: знакомство, уговоры, покупка и продажа… Где — то здесь нужно искать слабость системы. Чем больше звеньев, тем больше вероятность возникновения различных случайностей, а чем больше случайностей, тем больше возможности сбоя…

Знакомство?.. Явно пустой билет — даже с большой натяжкой нет никакого преступления… Уговоры и склонение владельца к продаже своей машины?.. Уже появляется элемент нарушения социалистической законности, но… Подполковник с усмешкой покачал головой. Попробуй докажи что-либо: «никаких денег не получал» — говорит один, «никаких денег не давал» — говорит другой, и ты со всем своим огромным аппаратом оказываешься, мягко говоря, в луже.

Покупки как таковой не происходит: просто оформление доверенности на долговременное пользование автомашиной… Остается только продажа: нужно найти покупателя, переоформить доверенность… Стоп! Найти покупателя?! Вот оно, слабое звено! Вряд ли преступник, если он не глупый (а по всем признакам так оно есть), будет пользоваться посредниками при продаже — лишнее звено!

Подполковник вернулся к себе в кабинет и набрал номер майора Каневского, которому он поручил вести дело.

— Александр Георгиевич? Захаров… Добрый день! Как отдыхается? Послушай, тут у меня идея одна возникла: насколько я помню, из пяти случаев найдены три машины?.. Так вот, что говорят новые владельцы этих машин?.. Ну, по поводу того, как на них вышел преступник?.. А ты уверен, что не врут?.. Ну, хорошо… В понедельник в десять ноль — ноль со всеми материалами ко мне. Счастливого отдыха!

Иннокентий Аристархович положил трубку и невзначай взглянул на пожелтевшую от времени фотографию, заботливо подклеенную калькой в поврежденных местах и упрятанную за стеклянной рамкой. На фотографии сам Захаров, совсем молодой, только что вернувшийся с фронта. Собственно говоря, «вернувшийся с фронта» сильно сказано. Три с лишним месяца удалось застать войну Захарову. Сразу после десятилетки он был призван в армию, за месяц прошел курс молодого бойца…

Участие в нескольких боях закончилось вполне благополучно: ни единой царапины, а за «языка» получил медаль «За отвагу». В тот памятный день, когда пришла, наконец, долгожданная, выстраданная кровью победа, Захаров, отбив со своими однополчанами очередную ожесточенную атаку эсэсовцев, удивился неожиданно наступившей тишине… Жуткая тишина снова разорвалась автоматными и винтовочными выстрелами. «Слава Богу, началось, — промелькнуло у Захарова. — Но почему выстрелы доносятся только со стороны наших позиций? И стрельба странная, беспорядочная!..»

«Победа! Победа!» — донеслось со всех сторон. Неужели правда — победа?! «Ура-а-а!» — пронзительно закричал Иннокентий и, вскочив на ноги, выпустил длинную очередь в синее немецкое небо. Выстрелил и тут же огляделся по сторонам, все еще не веря… Но вот из укрытий стали выходить немцы с поднятыми руками, бросали оружие. Не обращая на них внимания, советские солдаты продолжали обниматься со слезами на глазах. Поверил наконец и Захаров, снова вскинул свой автомат и вдруг бессильно выронил его на землю: что-то сильно ударило и обожгло плечо. В глазах потемнело, и он медленно опустился на землю…

Очнулся Иннокентий в медсанбате. Ранение оказалось серьезным, была многочасовая операция. Пожилой военврач вручил Захарову две пули, извлеченные из его груди, и сказал: «Долго жить будешь, солдат: чуть ниже, и сам Бог был бы бессилен…»

Вскоре Захарова навестили однополчане и поведали о случившемся. Ранение было нелепой случайностью: один из автоматов, брошенных немцами на землю, выстрелил — две пули поразили Иннокентия, а одной слегка задело старшину. Все растерялись, на некоторое время оцепенели. Первыми спохватились немцы: почувствовав, что над ними нависла угроза, они набросились на несчастного молодого парня, автомат которого выстрелил, и начали жестоко избивать его. Били они его с такой злостью, что наши солдаты с большим трудом его отбили…