Читать интересную книгу Царствование императора Николая II - Сергей Ольденбург

При таких условиях понятно, что японцы, поставленные перед возможностью разрыва переговоров, поспешили схватиться за предложенную им половину Сахалина и отказаться от всех своих дальнейших требований.

Не такого мира ожидали упоенные вестями о победах японские народные массы. Когда условия договора были опубликованы, в Японии разразились сильнейшие волнения; города покрылись траурными флагами; на улицах воздвигались баррикады, жгли здание официальной газеты «Кокумин»; но когда дело дошло до ратификации в парламенте. - протесты смолкли: «Характерен же, в самом деле, факт, - заявил, защищая договор, японский главнокомандующий Ояма, - что после целого года, победоносно завершившегося для нас «Мукденом», японская армия в течение пяти с половиной месяцев не решилась перейти в наступление!»

Быть может, если бы С. Ю. Витте был менее пессимистично настроен и если бы он попытался оказать сопротивление раньше, на каком-либо другом пункте, приберегая его для последней уступки, доказывающей «добрую волю», - можно было бы избежать и уступки южной половины Сахалина.

«Мало кто теперь считает, - писал в 1925 г. американский исследователь эпохи Т. Деннетт, - что Япония была лишена плодов предстоявших побед. Преобладает обратное мнение. Многие полагают, что Япония была истощена уже к концу мая и что только заключение мира спасло ее от крушения или полного поражения в столкновении с Россией».87

Такое же мнение с большой энергией защищает в «Итогах войны» и А. Н. Куропаткин, едва ли лично заинтересованный в том, чтобы предсказывать возможность победы сменившего его ген. Линевича.

Для государя внезапное согласие японцев на его условия было не менее неожиданным, чем для участников Портсмутской конференции (с тою разницей, что он желал их отклонения). «Ночью пришла телеграмма от Витте, что переговоры о мире приведены к окончанию.88 Весь день ходил, как в дурмане», - записал он 17 августа. «Сегодня только начал осваиваться с мыслью, что мир будет заключен и что это, вероятно, хорошо, потому что должно быть так…» - отмечал он на следующий день.

В своем дневнике великий князь Константин Константинович 22 августа записал (со слов королевы эллинов Ольги Константиновны): «Государь, посылая Витте в Америку, был настолько уверен в неприемлемости наших условий, что не допускал и возможности мира. Но когда Япония приняла наши условия, ничего не оставалось, как заключить мир… Теперь, по выражению видевшей Его и Императрицу Александру Федоровну Оли, они точно в воду опущены. Наша действующая армия увеличивалась, военное счастье наконец могло нам улыбнуться…»

Государь сделал все от него зависевшее для доведения войны до непостыдного конца. Внутренние смуты в сильной степени парализовали русскую мощь. Отказаться вообще от ведения переговоров было невозможно и по международным, и по внутренним условиям. Начав переговоры, нельзя было отказать в уступке Порт-Артура или Кореи (которую Россия соглашалась уступить и до войны!). Президент Рузвельт, император Вильгельм, русский уполномоченный Витте - все требовали дальнейших уступок, и только государь своей твердостью предотвратил худшие условия мира.

Россия войну не выиграла; но не все было потеряно: Япония ощутила мощь России в тот самый момент, когда она уже готовилась пожать плоды своих успехов. Россия осталась великой азиатской державой, чего бы не было, если бы она для избежания войны малодушно отступила в 1903 г. перед японскими домогательствами. Принесенные жертвы не были напрасными.

Еще долгие годы Япония - обессиленная борьбой в гораздо большей степени, нежели Россия, - не могла возобновить свое поступательное движение в Азии: для этого понадобились революция в Китае, мировая война и русская революция…

К последним месяцам войны, когда государю приходилось одновременно вести борьбу и против внешних, и против внутренних врагов, вполне применимы слова Посошкова, сказанные два века ранее о другом царе, который вошел в историю с именем Великого, хотя и ему не удалось достигнуть всех поставленных им целей: «Великий наш монарх о сем трудит себя, да ничего не успеет, потому что пособников по его желанию немного: он на гору аще и сам-десять тянет, а под гору миллионы тянут: то како дело его споро будет?»

Император Николай И, хотя и «миллионы под гору тянули», «успел» закончить войну так, что Россия осталась в Азии великой державой.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Рост волнений после заключения мира. - Надежды на Витте. - Митинги в университетах. - Осложнения с Бьеркским договором.

Всеобщая забастовка. - Условия Витте. - Остановка жизни; растущее недовольство забастовкой; народные протесты в Москве, Твери. - Общее требование уступок при дворе. - Манифест 17 октября и назначение Витте. - Революционные манифестации и ответная волна «погромов»: Киев, Одесса, Нежин, Томск и т. д. - Бездействие центральной власти. - Революция на окраинах. - Военные бунты (Кронштадт, Владивосток). - Совет рабочих депутатов и бесцензурная печать. - Вторая всеобщая забастовка. - Бессилие земских кругов. - Ликвидация Бьеркского договора.

Бунт в Севастополе (лейт. Шмидт). - Почтовая забастовка; протест населения. - Союз русского народа. - Самоупоение революционных партий. - Гвардейские полки в Царском Селе. - «Манифест» Совета рабочих депутатов; арест Совета. - Третья всеобщая забастовка. - Московское восстание. Новый избирательный закон. - Ликвидация революции в Сибири: отряд ген. Меллер-Закомельского.

Кризис интеллигенции; разочарования и сетования. - Аграрный вопрос (проект Кутлера). - Предсоборное присутствие. - Закон 20 февраля. - Заем во Франции. - Выборы в 1-ю Думу. - Основные законы 26 апреля 1906 г. - Отставка Витте.

Война была кончена, но страна не вздохнула облегченно хотя бы уже потому, что тяготы войны ощущались очень слабо. Россия (как отмечает «Британская энциклопедия») использовала свою военную мощь только на одну десятую. Частичные мобилизации коснулись всего одного миллиона89 призывных из 145-миллионного населения России.

Условия мира не были для России выигрышными, но общество ждало много худших. «Освобождение» прямо писало, что заключен «чрезвычайно льготный мир», и объясняло это умеряющим влиянием Англии. «Сын Отечества», еще недавно принимавший и контрибуцию, и отдачу всего Сахалина, теперь писал, что условия мира невыгодны, так как «бюрократия неспособна заключить выгодный мир». «Новое Время» (25.VIII) замечало: «При некоторой большей выдержке Россия могла бы достигнуть несравненно более выгодных условий и во всяком случае сохранить Сахалин целиком».

В армии Портсмутский договор произвел тяжелое впечатление. «Ни одна из испытанных нами неудач не подействовала на нашу армию таким вредным образом, как этот преждевременный, ранее победы, мир», - пишет Куропаткин.

В общем, мир не давал почвы ни для ликований, ни для возмущения, и Россия в водовороте событий необыкновенно быстро забыла о войне.

Революционные партии деятельно готовились к борьбе; начало прибывать и оружие из-за границы. 26 августа на мель около финского побережья у Якобстада сел пароход «Джон Графтон»; команда взорвала его и рассеялась; но часть груза - 1780 ружей швейцарского образца, 97 ящиков взрывчатых веществ - попала в руки властей. «Скверное дело», - пометил Государь на рапорте об этой «находке». «Джон Графтон» был едва ли единственным судном, доставлявшим вооружение для финской и русской революции.

В конце августа в Закавказье возникли снова кровавые междоусобия между татарами и армянами. В Баку было убито и ранено свыше 300 человек. Сгорело более двух третей нефтяных вышек, несколько десятков миллионов пудов нефти; добыча сократилась более чем вдвое; это был серьезный удар русскому народному хозяйству. Много более кровавыми были события в небольшом городе Шуше, где одних убитых насчитывали свыше шестисот и сгорела значительная часть домов.

Год был неурожайный для 23 губерний. Ожидалось, что придется опять в широких размерах оказывать помощь населению местностей, постигнутых недородом.

Первая половина сентября была периодом затишья. Государь, в первый раз после долгого времени, провел две недели в шхерах со своей семьей, вдали от всяких государственных дел. Императрица Мария Феодоровна уехала в Данию, где доживал последние месяцы ее престарелый отец король Христиан IX.

Законом 27 августа была дарована широкая автономия высшим учебным заведениям: весь внутренний распорядок передавался в руки коллегии профессоров и выборных ими ректоров.

На земском съезде в Москве 13-15 сентября, заседавшем на этот раз открыто и беспрепятственно, было постановлено продолжить борьбу за расширение прав народного представительства и за всеобщее голосование; но выдвигавшийся слева лозунг бойкота «Думы 6 августа» был отвергнут. Самой яркой чертой съезда было появление польских делегатов. После июльского съезда бюро земских и городских деятелей вошло в соглашение с польскими националистами; на съезд была внесена резолюция о широкой автономии Польши. Против этого энергично возражал только А. И. Гучков - впервые получивший известность в широких кругах именно этим своим выступлением. Съезд принял автономию большинством 172 против 1; но московские купцы отправили к Гучкову особую делегацию, чтобы его благодарить.