Читать интересную книгу Российская Академия Наук - Алексей Турчин

Однако это резко ухудшает наши шансы на выживание, даваемые DA. Ведь DA известен только с 80-х годов ХХ века, то есть 27 лет. (Более того, в начале он был известен только более узкому кругу людей. То есть эти 27 лет смело можно сократить лет до 20.) Если взять эти 27 лет, и применить к ним формулу Готта, мы получим 50% вероятности гибели в промежуток от 9 до 81 года с настоящего момента, что примерно означает более 50 процентов для XXI века. Как ни странно, эта оценка не сильно расходится с двумя предыдущими.

Можно произвести рассуждение и по-другому. Рассмотрим промежуток времени, в течение которого существуют глобальные риски. При этом в качестве точки отсчёта возьмём 1945 год, а в качестве точки случайного наблюдения – тот момент, когда я узнал о возможности ядерной войны, как одного из глобальных рисков – 1980 год. (В качестве длящегося события здесь мы рассматриваем период от начала периода подверженности риску до его окончания.) Итак, в момент случайного наблюдения этот риск уже существовал в течение 35 лет. Формула Готта даёт промежуток 50% для шансов реализации риска с 12 до 105 лет (от 1980 года). То, что это событие до сих пор не случилось, вносит определённый сдвиг в оценку, но, тем не менее, мы можем сказать, что эти 50% всё ещё действуют на остаток от промежутка в 90 лет с 1980 года, то есть до 2070 года. Иначе говоря, вероятность прекращения ситуации с глобальными рисками составляет более 50% в XXI веке. Опять примерно тот же результат. Прекращение это может быть как реализация риска, так и переход в некое иное безрисковое состояние, о котором пока сказать ничего невозможно. Если же принять во внимание, что в реальности плотность риска росла в промежуток с 1945 по 70-е годы, то это значительно ухудшит нашу оценку.

Аналогия с человеком

Другим способом непрямой оценки глобальных рисков может быть аналогия. Очевидно, что наша цивилизация становится всё сложнее. И по сложности она начинает приближаться к единому живому организму. Следовательно, к ней применимы те же представления о распределении и плотности рисков, как для живого организма. Далее, наша цивилизация гораздо больше заботится о выживании одного человека, чем о себе в целом. Поэтому её выживаемость вряд ли лучше, чем выживаемость отдельно взятого человека. Средняя продолжительность жизни современного человека около 80 лет. Средний возраст людей на Земле – 25 лет. Значит, ожидаемая средняя продолжительность остатка жизни людей – 55 лет. Если мы согласны с тем, что прочность современной цивилизации меньше или равна человеческой прочности, то таково же среднее ожидание выживания нашей цивилизации. Это опять-таки даёт более 50% шансов вымирания в XXI веке.

Непрямая оценка вероятности природных катастроф

Если не учитывать эффекты наблюдательной селекции, мы получаем очень хорошие шансы на вживание в XXI веке от любых природных (но не антропогенных) катастроф – от галактического до геологического масштабов, поскольку из того, что их не было за время существования Земли и нашего вида, следует очень малая вероятность того, что они произойдут в XXI веке. Поскольку ни одна природная катастрофа не уничтожила человеческих предков за прошедшие 4 млрд. лет, мы могли бы заключить, что наши шансы на гибель XXI веке от природных катастроф составляют менее чем 1 к 40 миллионам. (А с учётом высокой человеческой живучести и приспособляемости, и того меньше.) К сожалению, такие рассуждения принципиально неверны, так как не учитывают малоочевидный эффект наблюдательной селекции.

В силу этого эффекта ожидаемое будущее время существования будет меньше, чем прошлое (см. подробнее мою статью «Природные катастрофы и антропный принцип» и главу о наблюдательной селекции в разделе о природных катастрофах). Всё же вряд ли вклад наблюдательной селекции составляет больше одного порядка. Однако для разных уровней природных катастроф мы имеем разные характерные периоды времени. Например, жизнь на Земле существует уже 4 млрд лет, и, с учётом сказанного, она могла бы существовать ещё не менее 100 - 400 млн. лет. (Наблюдательная селекция здесь состоит в том, что мы не знаем, какая доля планет земного типа гибнет в процессе эволюции; предположив, что доля уцелевших составляет от 1 к 1000 до 1 к триллиону, и получаем оценки в 100-400 млн. лет как период полураспада.) То есть непрямая оценка вероятности жизнеуничтожающей природной катастрофы была бы 1 к 4 000 000 за сто лет. Это пренебрежимо малая величина на фоне других рисков. Что касается времени существования нашего вида, то последняя природная катастрофа, угрожавшая ему, была гораздо ближе во времени, 74 000 лет назад, и поэтому мы имеем ожидаемое время существования только 7 000 лет с учётом максимально возможного эффекта наблюдательной селекции. Наблюдательная селекция здесь состоит в том, что если бы люди были очень мало живучим видом, который вымирает с периодичностью раз в несколько тысяч лет, мы не могли бы заметить этого, так как мы можем заметить только ту ветвь нашего вида, которая прожила достаточный срок, необходимый для формирования цивилизации, в которой мы можем задаться данным вопросом. 7000 лет соответствовало бы с учётом огромной погрешности таких рассуждений примерно 1% вымирания в XXI веке в результате природных катастроф или внутренней присущей виду неустойчивости – причём это максимальная оценка в наихудшем случае. Если не брать в расчет наблюдательную селекцию, то шансы природной катастрофы любого рода, ведущей к вымиранию человечества, на основании прошлого времени существования можно вычислить с помощью формулы Готта (применяемой к времени существования homo sapiens), и они будут 1 к 1500 за 100 лет, то есть 0,066%, что очень мало.

Наконец, есть третьего рода катастрофы, вероятность которых мы можем косвенно оценить по прошлому времени, а именно, по времени, в течение которого существует письменная история, то есть 5000 лет. Мы можем смело утверждать, что за 5000 лет не произошло ни одной катастрофы, которая бы прервала письменную историю. Здесь тоже возможна, но маловероятна наблюдательная селекция, поскольку сильнее действуют не природные, а антропогенные факторы. Та катастрофа, которая могла бы прервать письменную историю 3000 лет назад, например, извержение сверхвулкана в Средиземноморье, сейчас бы уже не могла сделать это. Поэтому можно смело сказать, что природная катастрофа, прерывающая письменную традицию (такой, как она была в прошлом, а не сейчас) имеет шансы не более 1% в XXI веке, считая по формуле Готта (применяя её ко всему времени существования письменной традиции). А поскольку сейчас письменная традиция гораздо прочнее, чем в прошлом, то можно эту оценку смело уменьшить вдвое: до 0,5%. И даже такая катастрофа, которая прервала бы письменность в прошлом, не прервёт её сейчас и не убьёт всех людей.

Наконец, эффект наблюдательной селекции может проявляться и в отношении к антропогенным катастрофам, а именно, к глобальному риску ядерной войны. (В предположении, что всеобщая ядерная война уничтожила бы человечество или отбросила бы его настолько назад, что написание книг стало бы невозможным.) Эффект наблюдательной селекции здесь состоит в том, что мы не знаем, каковы были шансы нашей цивилизации выжить в период с 1945 до 2007 года, то есть за время существования ядерного оружия. Может быть, в девяти из десяти «параллельных миров» это не удалось. Соответственно, в результате мы можем недооценивать глобальные риски. Если бы интенсивность изменения числа наблюдателей была бы очень велика, то это оказывало бы «прижимающее» воздействие на дату, в которой бы мы себя обнаруживали – то есть мы бы вероятнее всего обнаруживали себя достаточно рано. См. подробнее статью Бострома и Тегмарка , где предложены точные выкладки для катастроф космологических масштабов. Если бы вероятность риска вымирания составляла бы 90% в год, тогда бы я, скорее всего, жил бы не в 2007, а в 1946. То, что я всё ещё жив в 2007 году, даёт определённый верхний предел (с определённой заданной достоверностью) на темп вымирания (для исторических условий XX века). А именно: 5 летний период «полураспада» можно исключить примерно с вероятностью 99,9 (так как за 50 лет прошло 10 циклов по 5 лет, и 2 в 10 степени это 1024. то есть за 50 лет уцелела бы только одна тысячная доля планет.) Рассуждая дальше подобным образом можно достаточно достоверно исключить периоды «полураспада» цивилизации меньшие, чем 50 лет. Однако большие мы исключить не можем. Это, конечно не значит, что реальный период «полураспада» и есть 50 лет, однако, если исходить из принципа предосторожности, то надо предположить, что это так. Такой период полураспада означал бы наши шансы дожить до XXII века примерно в 25%. (И это в предположении, что уровень угроз останется неизменным с середины XX века.)

Выводы: различные независимые методы непрямых рассуждений дают оценки вероятности гибели цивилизации в XXI веке в десятки процентов. Это не должно нас успокаивать в том смысле, что как будто бы это гарантирует нам десятки процентов выживания. Потому что, если учесть степень неопределённости таких рассуждений, то это события категории «десятки процентов», которая, как мы предположили в начале, означает риски от 1 до 100 %.