Он нашел ее губы и накрыл их своими. Сабрина застонала. Она сдалась.
— Найл, — прошептала она, когда он оторвался от ее губ, — я хочу тебя.
Он повел плечами.
— Я поклялся, ты помнишь?
Она кивнула. Она помнила его обещание не ложиться с ней, пока она сама не придет к нему.
— Пожалуйста, ты займешься со мной любовью?
На этот раз улыбка его была нежной, волшебной, против которой невозможно устоять.
— Я к твоим услугам, моя сладкая.
Взяв ее за руку, он повел ее в зал, испугав гостей, которые толпились у входа. Он тащил ее за собой, не обращая внимания на танцующих и любопытных зрителей.
— Найл, — пробормотала она, — ты вызовешь скандал такой поспешностью.
— Это имеет значение, мышка?
— Ну, наверное… нет.
У выхода он велел подать карету и плащ для Сабрины.
— Куда ты меня везешь?
— В дом твоего отчима, где нам никто не помешает.
Спустя несколько минут Найл уже усаживал ее в экипаж и объяснял кучеру, куда ехать. Оказавшись в салоне, он схватил ее в объятия.
— Ты ведешь себя непозволительно, — пробормотала она в темноте. — Все узнают, что мы затеваем.
— А чего еще ждать от любимчика Эдинбурга? Мир восхищается дерзкими любовниками. С такой красивой партнершей я стану предметом всеобщей зависти.
Нет, это ей все будут завидовать, подумала Сабрина. Она покачала головой. Она все еще не верила, что в нее влюбился такой потрясающий мужчина. Чем она заслужила подобное сокровище? Вопреки всему она обрела страсть, не обузданную и прекрасную, как шотландские горы.
И, словно читая ее мысли, Найл крепче прижал ее к себе.
— Сладкая моя, бесценная Сабрина! Как ты могла сомневаться в моих чувствах? Я всю неделю за тобой бегал. — Он рассмеялся. — Весь Эдинбург знал о моей страсти. Только ты была слепа.
Застеснявшись внезапно, она уткнулась ему в плечо.
— Как я могу доверять твоим методам? Я решила, что ты хочешь сделать меня притчей во языцех, чтобы я сдалась без скандала.
— Скандал утихнет, как только мы вернемся в горы. Сабрина усмехнулась:
— До следующего инцидента. Ты действительно умеешь производить сенсации. — Она вздохнула. — И привлекать женщин. Наверное, мне придется привыкнуть к бесконечным разборкам с твоими бывшими пассиями.
— Тебе их нечего бояться, моя сладкая.
— Тебя всегда будут преследовать красотки.
— Поскольку я люблю только ваше прелестное высочество, это не имеет значения. Все мои плотские устремления направлены лишь на тебя. И я намерен до конца жизни пре следовать единственную женщину, которую люблю. И тебя одну я буду любить до конца дней. Мы рождены друг для друга, Сабрина.
Он попытался в темноте разглядеть ее лицо.
— Да благословит Бог твоего деда, — прошептал он и накрыл губами ее губы.
— О, Найл, — пробормотала она. Карета подкатила к дому.
Когда Найл помогал ей выйти, она дрожала от вожделения. Взяв лампу, которая горела в холле и была оставлена для нее, она повела его наверх, к себе в спальню.
Найл закрыл за ней дверь и одарил улыбкой, ослепи тельной, как солнце.
Сабрина поставила лампу на столик. Она чувствовала, как гулко бьется сердце, когда взялась за лацканы его камзола.
— Ведь он тебе не нужен?
Найл вопросительно смотрел на нее.
— В зависимости от того, что ты собираешься делать.
— Хочу тебя раздеть.
— Ради Бога.
Ни слова не говоря, она принялась избавлять его от одежды: камзол, шейный платок, жилет. Затем рубашка.
Остальное Найл снял сам и остался в чем мать родила. В его сапфировых глазах светилось предвкушение. Его плоть была полна жизненной силы, и при виде ее у Сабрины свело низ живота.
Сегодня они не делили друг друга на победителя и побежденного, на соблазнителя и соблазненного, они были про сто мужчиной и женщиной. Мужем и женой.
— Хотел бы я, чтобы ты заглянула в мое сердце, — прошептал он. — Я чувствую радость и вожделение. Я наслаждаюсь звуком твоего голоса. Я желаю тебя, как никогда никого не желал. — Он посмотрел ей в глаза. — Ты нужна мне, Сабрина. Этого чувства я раньше не знал.
— Оно и для меня ново.
Найл нетерпеливо раздел ее, платье упало на пол, за ним последовали изумруды.
Муж подхватил ее на руки и положил на бархатное покрывало среди подушек. Сердце его бешено колотилось, он любовался совершенными формами ее тела и вдруг заметил шрам на предплечье. Найл нежно поцеловал его.
— Найл, прошу тебя, — томясь от желания, прошептала Сабрина.
Он лег рядом с ней.
Сабрина обняла его и привлекла к себе, испытав наслаждение, когда их тела соприкоснулись. Он заставил ее поверить в мечту, почувствовать себя красивой и желанной.
— Дорогая, — прошептал он, — я так тебя люблю, что любовь причиняет мне боль.
Она млела от счастья принадлежать ему и телом, и душой. Он вошел в ее шелковистое лоно, с каждым толчком проникая все глубже и глубже. Сабрина приняла его в себя с тихим стоном. Он любил ее. И каждым своим движением говорил ей об этом не только своим телом, но и сердцем, и душой.
И Сабрина поверила.
Тело его свело судорогой, когда наслаждение, выпущенное на волю, охватило его. У него даже не хватило сил скатиться с нее. Он упал лицом в ее грудь, вдыхая аромат ее тела и их страсти, кожа ее была покрыта росой, волосы разметались и накрыли обоих. Такого наслаждения, обнаженного, не знающего преград, выворачивающего наизнанку душу, Найл никогда не испытывал.
Угольки страсти все еще тлели, согревая их своим теплом.
Когда она зашевелилась под ним, он приподнял голову.
— Что, любимая? — шепотом спросил он, но Сабрина лишь уткнулась лицом в его плечо, не в силах произнести ни слова. Он проник в самую сущность ее натуры. Страсть порождала страсть.
Найл перекатился на спину и увлек Сабрину за собой. Он искренне надеялся, что этой ночью они зачали новую жизнь.
Прошло немало времени, прежде чем Сабрина издала глубокий вздох и потерлась щекой о его щеку.
— Я все пытаюсь понять, как случилось, что ты в меня влюбился.
— Вначале ты меня просто раззадорила, как единственная женщина, отважившаяся соревноваться со мной в остроумии. Потом ты отказалась делить со мной постель. После этого заявила, что тебе со мной не по пути. Все это возбуждало во мне желание. Когда ты злишься, то становишься неотразимой.
Сабрина засмеялась:
— Большинство мужчин считают, что для женщины острый язык — недостаток.
— А меня твой острый язык покорил.
— И все же мышь — не слишком хорошая пара для гедониста.
Найл потянулся к ее руке и переплел ее пальцы со своими.
— Ты не мышь, моя сладкая. Я знаю, какой в тебе таится огонь. Ты способна превратить меня в задыхающегося от страсти школьника. Ты мне ровня в страсти и достойная соперница горскому воину в битве. — Голос его упал до хриплого шепота. — Ты для меня — совершенство, Сабрина. Ты — все, что я искал в женщине. Любовница, согревающая меня в постели, бойкая на язык девчонка, с которой не расслабишься, верная подруга и мудрая жена, помогающая мне руководить нашими кланами.