Бэшэм. Артур, как Глава полиции я и сам день и ночь борюсь против подобных явлений, однако и то факт, что теперь никто, кроме партийной клики, ни во что не ставит палату общин. (Встает.) Так вы сделаете то, о чем я просил вас, — пусть продолжают говорить, ладно?
Сэр Артур. Ну, я… э-э…
Бэшэм. Если только вы не решились применить пулеметы.
Сэр Артур. Нет, это вы оставьте, Бэшэм (возвращается к креслу и садится в задумчивости).
Бэшэм. Отлично! Пусть себе говорят. Спасибо большое. Простите, что отнял у вас так много времени, знаю, что оно просто бесценно».
Итак, премьер-министр, проводив хитроумного начальника полиции, решает вместе со своей секретаршей, энергичной Хильдой, приняться за неотложные дела, которых у него невпроворот. Что же это за дела?
«Сэр Артур (энергично). А теперь за работу. Работа! Работа! Работа!(Он встает и начинает мерять шагами пространство перед столом.)Я хочу, чтоб вы записали кое-какие наметки к речи, которую я должен произнести сегодня после обеда в церковном собрании. Архиепископ говорит, что англокатолики просто помешались на так называемом христианском социализме и что я должен отвратить их от этого.
Хильда. Сохранились те старые заметки об экономических трудностях, переживаемых социализмом, которые вы использовали в прошлом году, когда выступали в Британской ассоциации.
Сэр Артур. Нет, эти священники слишком хорошо обо всем осведомлены. К тому же сейчас не время говорить об экономических трудностях: мы в них сами увязли по уши. Архиепископ просил: «Избегайте цифр и упирайте на тот факт, что социализм разрушает семью». Я думаю, он прав: немножечко эмоций на тему о семье — это всегда хорошо действует. Набросайте кратенько.(Диктует.)Семья. Опора цивилизации. Опора империи.
Хильда. Будут ли присутствовать индусы или магометане?
Сэр Артур. Нет. В этом священном собрании не бывает сторонников полигамии. Кроме того, все знают, что семья — это значит британская семья. Между прочим, я мог бы подчеркнуть это. Поставьте это отдельной строкой и с прописной буквы: «Один муж — одна жена». Теперь посмотрим, как это можно было бы развить. «Один ребенок — один отец». Как это прозвучит?
Хильда. Я думаю, безопаснее было бы сказать: «Одна мать — один ребенок».
Сэр Артур. Нет, это может вызвать улыбку — не ту, что нужно. Лучше не рисковать. Вычеркните. Неуместный смех, да еще в церковном собрании, может все испортить. Откуда у вас это ожерелье? Очень милое. Никогда не видел его у вас.
Хильда. Вот уже два месяца, как я ношу его ежедневно.(Вычеркивая пометку насчет «одного ребенка».)Дальше?
Сэр Артур. Так вот, э-э… о чем шла речь?(С досадой.)Я просил вас меня не перебивать: у меня уже так прекрасно было придумано, а теперь я все забыл.
Хильда. Простите меня. Семья.
Сэр Артур. Семья? Какая семья? Святое семейство? Королевская семья? Швейцарское семейство Робинсон? Изъясняйтесь подробнее, мисс Хэнуэйз.
Хильда (с мягкой настойчивостью). Не какая-нибудь определенная семья. Семья вообще. Социализм разрушает семью. Для сегодняшней речи в церковном собрании.
Сэр Артур. Ах, да, да, да, конечно. Вчера я просидел в парламенте до трех часов утра, и голова у меня как чугунная, совершенно выдохся.
Хильда. А чего вы так долго сидели? Дело-то пустяковое было.
Сэр Артур (возмущенно). Пустяковое! Нет, право. Вам не следует говорить так, мисс Хэнуэйз. Важнейшие прения о том, кто был прав, Джеймсон или Томпсон, по поводу того, что Джонсон сказал в кабинете!
Хильда. Десять лет тому назад.
Сэр Артур. А какое это имеет значение? Существо дела заключается в самой постановке вопроса о том, кто из них лжец — Джеймсон или Томпсон, и это вопрос весьма актуальный, вопрос первостепенной важности.
Хильда. Но ведь они оба лжецы.
Сэр Артур. Конечно, оба; однако голосование по этому вопросу может повлиять на вхождение их в новый кабинет. Вся палата стала на дыбы. Просмотрите утренние газеты. Только об этом и говорят сегодня.
Хильда. И всего три строчки о безработных, хотя мне 20 минут пришлось сюда пробиваться через толпу…»
В пьесе немало злых и забавных наблюдений над уловками современных политиканов. Вот небольшой отрывок из разговора премьер-министра со старым делегатом Хипни:
«Xипни. Вы хорошо знаете мэра, сэр Артур. Вы назвали его «мой старый дружище Том».
Сэр Артур. Он принес мне как-то стул на избирательном митинге. И у него к тому же один искусственный зуб, будто цинковый. Поэтому я его и запомнил.(Добродушно. Вставая.)Какой только чепухой нам, премьер-министрам, не приходится заниматься, мистер Хипни! Вы ведь и сами небось знаете?(Он протягивает руку, показывая, что разговор окончен.)
Мистер Хипни (поднимаясь и пожимая ему руку с состраданием). Да благословит бог вашу невинность, сэр Артур, вы еще не знаете, что такое обманщики. Вот ужо погодите, что будет, когда вы лейбористским лидером станете(подмигивает хозяину, направляясь к двери)».
Характерно и то, как старик Хипни объясняет сэру Артуру свое нежелание войти в парламент:
«…Он меня доконает, как доконал уже многих лейбористов, которые туда вошли. В кабинете полным-полно лейбористов, которые поначалу были отъявленные красные социалисты, а всего и переменилось-то, что они теперь ездят в этот Букингемский дворец, будто пэры какие наследные».
К переутомленному политической деятельностью премьер-министру жена подсылает женщину-гомеопата, диагноз которой звучит несколько неожиданно.
«Женщина (снова садится). Вы погибаете от острого недостатка умственной деятельности.
Сэр Артур (не веря своим ушам). От… от… от чего вы сказали?
Женщина. Вы страдаете от очень распространенного английского заболевания — недогрузки мозга. Говоря короче, это тяжелый случай легкомыслия, по всей вероятности, излечимого.
Сэр Артуp. Легкомыслия! И насколько я понял, вы сказали, что легкомыслие — это распространенный английский порок?
Женщина. Да. Ужасающе широко распространен. Почти что национальная черта.
Сэр Артур. Вы понимаете, что это безумие?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});