Старейшины не торопились говорить.
Они приняли приглашение, как принимали прежде, с достоинством и без душевного трепета, что, по мнению Совета, свидетельствовало о неспособности осознать ту высокую честь, которая им оказывается.
Ужин шел своим чередом.
Неторопливая беседа о посторонних вещах. Осторожные шутки. И вежливый смех. Похвала повару… и лишь по окончании трапезы мэтр Эртен заговорил:
– Городу лечебница нужна. Это хорошее дело.
Для него Кайя велел принести особый стул с твердой спинкой. У старика еще тогда спина побаливала, а после дня в Каменном зале и вовсе должна была бы разболеться.
– Мы поддержим. – Ортис занял место напротив Кайя.
Он не стеснялся смотреть в глаза, и, пожалуй, Кайя это нравилось. А Совет считает, что гильдиям не место в Верхнем городе, забывая, что гильдии этот город и построили, кормят и способны обрушить, хотя под обломками погибнут сами.
– И мы поддержим. – Кузнецы не отстанут от оружейников. Вечное соперничество, расколовшее некогда единую ветвь.
– Спасибо.
– С учениками другое дело… – осторожно начал Вихро. – Кто-то может решить, что ваша светлость вмешивается в дела гильдий. Ваша светлость платит сейчас ученикам, чтобы через несколько лет иметь собственных мастеров, которым будут больше прислушиваться к вашей светлости, чем к старейшинам.
Мэтр Ортис кивнул, соглашаясь, что подобное мнение если и не высказывалось, то явно мелькало в головах гильдийцев. Они тоже боятся за власть и в этом схожи с лордами.
– Мне просто нужны люди, которые бы работали. Не на меня. На других людей. И мне странно, что гильдии этого не видят.
Видят. Но им выгоден постоянный дефицит. Он означает, что мастера не останутся без работы и работа эта будет оценена по достоинству.
Им не нужна конкуренция.
И старейшины молчат, предоставляя Кайя возможность говорить.
– Я надеюсь, гильдии поймут, что мною движет забота о городе. Но я хотел бы побеседовать о другом.
– О пушках? – Ортис потер щеки, которые год от года становились более пухлыми и розовыми. – Нехорошее дело… уходили ученики. Уходили подмастерья. Никто не хочет ждать, пока освободится место. Два-три года – это хорошо. А если десять? Или дольше? Если у него не хватает таланта мастером стать? А он думает, что хватает? И тут ему говорят – наплюй, иди и будешь свободен.
– То есть кто-то из ваших?
– Возможно. Ваша светлость, я не хочу лгать. Но и отмалчиваться не стану. Я бы все понял, но чтобы пушки… в родной дом пушки!
Он и вправду был расстроен, этот человек, которого многие считали забавным. Поговаривали, что Ортис имеет привычку наряжаться в женское платье, но при этом добавляли, что странность эта никак не сказывается на таланте. Его руки творят волшебство.
– Город звучит иначе, – сказал Кайя, обводя взглядом людей, на чью поддержку рассчитывал гораздо сильней, чем на поддержку Совета. – Он более склонен… к мятежу.
– Это чужаки. – Мэтр Эртен говорил очень медленно, видно было, что слова даются ему с трудом. А когда его не станет? Кто займет его место? И будет ли этот мастер хоть вполовину столь же талантлив? – Они приходят и говорят, что мир устроен неверно. Что многое имеют те, кто ни на что не способен. А те, кто способен, вынуждены тяжело работать. Их слушают. Кайя, я знаю, что ты не желаешь зла городу. И люди тебе не безразличны. Но в этих словах есть правда.
– С каждым годом лорды позволяют себе все больше. И закон на их стороне. – Голос мэтра Вихро срывается. – Гильдии тоже имеют право решать!
– Или быть услышанными. – Оружейник в этом вопросе солидарен с кузнецом.
Право быть представленными в Совете, вот чего они добиваются.
Говорить. Слушать.
Менять законы, кажущиеся им несправедливыми.
Но Совет категорически против, единогласен как никогда в своем нежелании делиться властью.
– Если ваша светлость хотя бы раз осудит лорда…
– Если гильдия хотя бы раз даст мне свидетеля, способного выступить в суде. Вы щедры на жалобы, но не более того. Ты, Ортис, говорил, что с тебя требуют взятку за разрешение строить новые цеха. Но стоило мне предложить расследование, как проблема уладилась. А ты, Вихро? Ты же предпочел взять деньги с того барона, который изнасиловал девушку, но не просить у меня суда. Вы требуете, чтобы я воевал, но отказываетесь дать оружие. И как мне быть?
Молчат. Уверены, что худой мир все же лучше доброй ссоры. А с лордами ссориться себе дороже. Но если оставлять все как есть, то ничего не изменится. Вот только перемены нужны, как воздух.
– Я не хочу войны в городе. И войны с городом. Те, кто к ней призывает, не будут проливать собственную кровь. Они пошлют на улицы мальчишек, которые достаточно глупы, чтобы поверить в свою силу. И мне придется этих мальчишек убивать. А те, кто уцелеет, пойдут под суд. Бунт – это измена. Измена – это смерть. Таков закон.
Эртен молчит. И Ортис отворачивается, верно прикидывая, кто из молодняка уже почти готов выступить против лордов. Наверняка говорунов гоняют. Бьют. Порой, вероятно, калечат. Но слово сложно удержать в границах.
– Гильдии не позволят своим воевать, – сказал Эртен.
– Мы удвоили количество стражи. – Вихро ерзает, ему явно хочется сказать больше, но он не решается.
– Гарнизон тоже будет увеличен. – Кайя знал, что эта мера не поможет против тех, кто твердо решил умереть во имя свободы. – Но лучше, если войны не будет.
Глава 21
ГРАНИ МИРА
И человек тоже был ужасно диким.
И навсегда ему остаться диким, если бы не женщина.{24}
«О роли женщин в становлении цивилизации». Трактат, признанный вольнодумным и запрещенный к распространению как подрывающий устои общества
Прежде Тисса видела ашшарцев лишь на картинках. И капитан был сразу и похож, и не похож на те картинки. Невысокий и смуглый до черноты, с длинной бородой, заплетенной в три толстые косы, он глядел на Тиссу с явным интересом. И ей хотелось спрятаться за тана, который и затеял этот ужин.
Когда он сказал, что в порту стоит корабль его старого доброго знакомого, человека в высшей степени интересного, которого он пригласил на ужин, Тисса подумала, что увидит кого-то, похожего на дедушку. Солидного, степенного господина…
А тут ашшарец.
– Бесконечно рада встрече с вами, – сказала Тисса, когда к ней вернулся дар речи.
Ашшарец щелкнул языком и улыбнулся.