не надеется: прощать её поступки, как и жалеть – я не намерен. Надоела! Особенно за последние месяцы – достала до невозможности (и не только меня). Постоянно чего-то требует – устал от капризов, претензий и склочного характера, что она старалась не показывать раньше. Ну а я не замечал ничего, по факту игнорируя происходящее вокруг – собственные интересы волновали. Впрочем, сам виноват – допустил беспорядок в доме, теперь за это расплачиваюсь. И ответственности с себя не снимаю.
– Муж мой… – хитрым голоском пролепетала Алия.
Обращение «муж», да ещё в контексте «мой», как будто принадлежу ей – вдвойне бесит, как и жёнушка – вызывает одно раздражение, презрение и отвращение. Опять начнёт лезть с неуместными вопросами.
– Уйди. Немедленно, – произнёс приказным тоном.
– Зачем привёзеёобратно? – с пренебрежением сказала.
– Тебя это не касается, – в резкой форме ответил. Хотя вряд ли прислушается.
–Эта твоя… Орёт как ненормальная, лишь бы привлечь побольше внимания. Когда я рожала, ты так не переживал и рядом не находился в ожидании «радостных» новостей, – прозвучало с сарказмом и намёком на мою давнюю мечту о наследнике.
– Заткнись… – прошипел сквозь сомкнутые зубы, а руки машинально сжал в кулаки. – Повторяю, и пока по-хорошему говорю: вернись к себе в спальню. Займись детьми и не суй нос, куда не просят.
– Она пугает криками наших дочерей.
– Они слишком маленькие, чтобы что-то понимать, и у них есть ты, мать – вот и успокой. Ласково. Выйди с ними во двор, погуляйте. Можешь к своим родителям съездить – не держу, если чем-то недовольна, – моё терпение на исходе, церемониться с Алией не стану, а её чувства никак не заботят.
– И нравится такая жизнь? Примешь в семью нагулянного ребёнка? После того как эта тварь сбежала? Бросила! Будешь унижаться перед ней? Я думала, ты хочешь превратить жизньэтойв ад, а в итоге… она по-прежнему нужна тебе… Неужели, до сих пор любишь?
– Оглохла?! – я замахнулся, было, но вовремя остановился – чего-чего, а женщин не бил никогда, и пока не поздно, ей лучше уйти, потом за себя не ручаюсь. – Пошла вон!
Алия обиженно поджала губы. Но тут же изменилась в лице, взглянув с нескрываемой злостью, а, в довершении всего, расплакалась – больше наигранно, как показалось. После чего убежала.
Спектакль не удался. Мне нет никакого дела до душевных страданий почти бывшей жены.
Кроме Дианы никто не волнует.
***
Спустя два часа из комнаты раздался первый младенческий плач, а через непродолжительное время добавился и второй...
Я застыл на месте в ожидании того, что кто-нибудь выйдет. Хотя ничего такого не случилось.
Прошло, наверное, ещё минут десять… И почему-то ни Фатима, ни Халима не торопятся сообщать новости о самочувствии Дианы и новорождённых. А внезапно наступившая тишина настораживает и пугает сильнее, чем самый громкий крик – молчание всегда бьёт больнее и исподтишка…
«Если всё не узнаю прямо сейчас, то окончательно свихнусь!» – не в состоянии больше терзаться неизвестностью и неопределённостью, я открыл дверь и вошёл в спальню.
Увиденное повергло меня в шок... Дыхание перехватило в удушающем приступе, в холодный пот бросило и накатил первобытный животный ужас.
В тот момент я в полной мере осознал, что значит, когда мир остановился, рушится у тебя на глазах, опора уходит из-под ног и ты падаешь на дно воющей пропасти…
Глава 10
Моя жена не подаёт признаков жизни…
Со стороны выглядит именно так: Диана лежит без движений, голова повёрнута вбок, глаза закрыты, лицо побледнело до состояния серо-синеватого оттенка кожи. Я даже не вижу – дышит ли, и не понимаю – она потеряла сознание или…
Страшно и нестерпимо больно думать о фатальном исходе – несправедливом! Но пугающие мысли против воли лезут в голову, рисуя мрачные картины, а внутренний голос зловеще шепчет: «это твоя вина… ты чудовище». Вернуть себе любимую женщину, чтобы… Из-за своих мерзких низких поступков потерять её навсегда?
«Только не это… нет, нет, нет…» – нет!
Я с трудом сделал шаг и опять замер – ноги подкосились, налились свинцом, потяжелели и одновременно стали ватными. Вроде твёрдо стою, а кажется, что сейчас рухну на пол, если продолжу идти. Ощущения похожи на те, когда на фоне затяжной депрессии, организм не справился, дал сбой и я надолго слёг с хворью.
Женщины пока не замечают меня. Суетятся рядом с Дианой. Старуха зашивает ей промежность, а Халима хлопает по щекам, пытаясь привести в чувства.
«Значит, жива? Жива моя девочка!».
– Возьмите в моём чемоданчике нашатырный спирт, госпожа, – распорядилась Фатима. – Я как раз заканчиваю, ещё один шов наложу… – целительница устало вздохнула, хотя при этом собрана и спокойна – знает своё дело от и до. – Там же есть тонизирующая настойка, тоже достаньте, пожалуйста. Диане надо восстановить силы… непростые роды получились… думала, легче будет…
«Если бы я не «отличился», то ничего этого не случилось бы…».
– Конечно, сейчас всё возьму, – Халима отошла от кровати и лишь потом обратила на меня внимание. – Саид… – испуганно вздрогнула, как это часто бывает – боится, как и раньше. – У нас тут… – замешалась она.
– Что с ней? – кое-как выдавил из себя этот вопрос, произнеся сквозь сомкнутые зубы и смыкая челюсть от нервного перенапряжения.
– Сознание потеряла, – пояснила жена. Дрожащим голосом сказала, как будто я начну обвинять их в произошедшем с Дианой.
«Только я несу ответственность».
– Давление резко упало. Всё будет хорошо, – вмешалась Фатима. А вот её слова уже вселяют надежду. – Лучше взгляните на сыновей – ваши маленькие копии, а на правых пяточках у них родимые пятна в форме полумесяца, как у вас и всех мужчин в роду Аль-Сулайти. Ещё доказательства отцовства требуются? – целительница обернулась в мою сторону, посмотрев с укором и осуждением.
Согласен, поводов для претензий предостаточно – моя неправота настолько очевидна, что добавить нечего.
Поэтому промолчал.
И, наконец, скинув охватившее оцепенение, я приблизился к новорождённым. Они лежат на кровати рядом с Дианой. Мальчики завёрнуты в одну пелёнку и небольшое одеяльце, жмутся друг к дружке, держась за руки – умилительное, трогающее до глубины души зрелище. У меня даже «глаза вспотели» от переизбытка нахлынувших эмоций.
«Сыновья!» – а этот факт вдвойне радует.
Я опустился на колени и залюбовался детьми: выглядят здоровыми и доношенными – розовощёкие крепыши.
«Похожи