В эти дни я беседую с жителями лагеря Бурж Баражна. Инициатива египетского президента могла бы означать надежду для людей, которые десятилетиями вынуждены жить вдали от своей исконной родины. Садат обещает, что добьется для палестинцев статуса автономии на занятых территориях. Автономия могла бы стать для всех людей, живущих в лагере, шансом снова увидеть родину — ибо автономия означала бы, что жители области, ставшей автономией, могут принимать суверенные решения и, к примеру, по собственному усмотрению возвращать на родину других палестинцев.
Однако в домах палестинского квартала Бурж Баражна не чувствуется и следа подобной надежды. «Садат не имеет права говорить за нас. Вести переговоры о будущем палестинцев можно только с нами, с палестинским народом». Это мнение можно повсюду услышать в ответ. Собеседники выбирают слова в зависимости от уровня воспитания и образования.
Некоторые пожилые женщины выкрикивают по адресу египетского президента ужасные оскорбления. Но исламский священник спокойно заявляет, что, будучи служителем веры, должен взвесить добрую волю, которая лежит в основе шага, подобного тому, который совершил Садат. Однако, поскольку Иерусалим продан Садатом израильтянам, эта добрая воля должна быть расценена как весьма малая. Арафат, считает он, единственный патриот и националист, на которого палестинский народ может положиться.
Палестинцы, живущие в ливанской ссылке, в эти дни сплотились вокруг Арафата. Бурным восторгом были встречены его слова: «Никто не может продать Иерусалим, это должны знать Садат и Картер. Садат должен понять, что не может обменять Иерусалим на горсть песка на Синае. Над Иерусалимом будет поднято только одно знамя, знамя арабской нации. Это произойдет независимо от того, согласны или не согласны с этим Садат и Картер».
Умелый тактик, Анвар Садат с самого начала сделал Ясира Арафата свидетелем своих усилий вступить в диалог с руководством государства Израиль. В ноябре 1977 года египетский президент обратился к лидеру ООП с просьбой нанести ему визит в Каире. Хусни Мубарак, вице-президент, принял Арафата и передал ему приглашение Садата на следующий день быть гостем президента, а именно по случаю важной речи, которую тот должен произнести перед парламентариями Египта. Арафат слушает эту речь и удивляется тому, что Садат так часто упоминает его и даже хвалит. Затем президент описывает свои усилия, направленные на урегулирование отношений с израильтянами, и прежде всего на то, чтобы хотя бы усадить их за стол переговоров. Все шаги были напрасны. Однако для того, чтобы приблизиться к миру, он готов говорить с самим дьяволом — с этой целью он даже отправится в Израиль.
В тот момент Садат ведет себя так, словно этот текст он сымпровизировал, словно его осенила внезапная идея. Непосредственно после речи Садат пытается еще больше усилить впечатление, что он действовал спонтанно. Он говорит министру иностранных дел Исмаилу Фахми, что хочет найти возможность поставить мир в известность о том, что в действительности и не думает о посещении израильских политиков в Иерусалиме.
Арафат, который становится свидетелем разговора между Садатом и Фахми, вначале верит словам египетского президента о том, что он допустил риторическую ошибку. Он не может представить себе, что арабский политик пойдет на такого рода шаг.
Его озадачивают лишь слова Садата о том, что тот полетит в Дамаск, чтобы посоветоваться с президентом Хафезом Асадом. Как известно Арафату, Садат решается лететь в Дамаск только тогда, когда развитие событий принимает драматический характер. Поскольку в этот момент Садат не помышляет о войне, то предметом дискуссии может быть только сенсационный жест мира. В письме Садату Арафат все же пытается отговорить его от визита в Иерусалим — однако Садат придерживается своего плана.
В замешательстве руководители ООП наблюдает на экране прибытие Садата в Иерусалим, транслируемое телевидением Ливана. До самого последнего момента они надеются, что на борту самолета, приземлившегося в иерусалимском аэропорту, Садата нет. События последующих дней они воспринимают как жестокое поражение: наиболее влиятельный из глав арабских государств пожимает руки своих прежних противников. Он говорит о том, что война никогда больше не повторится, смеется шуткам Голды Меир.
Мысли руководителей ООП заняты обстоятельствами визита в Иерусалим. В состоянии депрессии и отчаяния они не в состоянии осознать, что египетский президент ни в коем случае не отходит от своей прежней позиции. Об этом свидетельствует речь, произнесенная Садатом перед кнессетом. Мир зависит от того, говорит Садат, будет ли найдено решение проблемы Иерусалима и будут ли удовлетворены палестинцы в своем требовании обрести родину. Требований в максимальном объеме Садат не выдвигает, однако после выступления в кнессете его не назовешь политиком, отказавшимся от своих взглядов.
Внутри руководящих органов ООП непосредственно после визита в Иерусалим нарастает напряженность. Два направления претендуют на то, чтобы считать свою точку зрения единственно правильной. Одна группа считает, что ООП не может позволить себе порвать отношения с Египтом: ведь эта страна, в конце концов, имеет наибольший политический вес в арабском мире.
Защитники этой точки зрения опасаются, что ссора с Садатом будет непосильным грузом для ООП, что может привести к новым кровавым конфликтам. Однако представители другого направления склонны теперь причислять Садата к врагам палестинского народа. Борьба со всеми теми, кто говорит «да» капитуляции Египта, должна быть бескомпромиссной. Необходимо свержение его режима.
Ясир Арафат принимает решение направить ООП по антисадатовскому курсу. В выступлении перед молодыми бойцами он говорит: «Картер и Бегин нашли агента в арабском мире. Заговор продолжается, ибо его поддерживают США. Америка хочет показать себя хозяином, однако этот хозяин нас не запугает. Но мы должны признать, что сионизм и международный империализм, возглавляемый США, одержали над нами ряд побед. Некоторые арабские бастионы сейчас в руках Соединенных Штатов.
Предпринимается попытка поставить на колени арабскую нацию, а вместе с ней и палестинский народ. Применяется тактика фальшивого, лживого мира. Мы, борцы Палестинской революции, дали этому миру название «американско-сионистский мир». Мы можем покориться этому миру и тогда навеки станем проклятым поколением. Однако мы можем признать, что наша историческая обязанность состоит в борьбе с этим лживым миром.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});