Читать интересную книгу Жизнь удалась - Андрей Рубанов

Затея с дизайнером обошлась без последствий. Возможно, очнувшись, он что-то вспомнил. Возможно, сообщил домашним. Возможно, даже пожаловался в милицию. Но в милиции наверняка остались равнодушны к его рассказу. Подрядился дядя оформить газон богатым влиятельным людям, работу сделал плохо, заказчики разозлились, высказали претензии – испугался, выпил лишнего. Материально никак не пострадал.

А глаза его, вытаращенные, подернутые слезой, бессмысленные, глаза пожираемой жертвы, Кирилл запомнил. Ему они не понравились. Глаза не должны быть такими. Ясными должны быть глаза и чтоб читалась в них благодарность.

Чтобы подавить человека, понял Кир, его мало просто напугать. Очень желательно, чтобы клиент уже был изначально напуган. Фрустрирован. Напряжен. Ландшафтный дядя не был напряжен. Расслабленный малый, интеллигентный, выбравший себе чистую спокойную работу, женскую работу. Такие люди не любят напрягаться – если их пытаться закошмарить, они впадают в реактивное состояние.

Хорошо пугается тот, кто заранее готов испугаться.

Кирюха Кактус понял тогда, почему криминальные телепрограммы никогда не исчезают из эфиров, идут в прайм-тайм. Напуганные граждане всегда послушны.

Между тем Матвеев сам шел в руки. Долги отдавать не спешил. Разумеется, деньги принадлежали не Никитину, их сняли со счетов фонда, но Кирилл убедил Матвеева в том, что ссуду дал сам шеф, из своих личных средств, и теперь этот большой человек – без пяти минут депутат Государственной думы! – очень разочарован тем, что его новый товарищ оказался парнем, не умеющим держать слово. На Урале люди так не поступают. На Урале считают московских людей порядочными.

Я плачу проценты, стонал Матвеев. При чем тут проценты, грустно возражал Кирюха, тут дружба, тебя рекомендовали. Если б не рекомендовали – ты бы к Никитину и близко не подошел. Мы некоммерческая контора, мы спортсменам помогаем. Бывшие чемпионы, отдавшие здоровье ради престижа страны, получают из фонда помощь. Для Никитина фонд – святое. Сам же он человек совсем небогатый. Считай – святой. Его попросили тебе помочь – он помог. А ты теперь задом крутишь, слово не держишь…

Кирилл был убедителен. Он знал, что убедить можно кого угодно в чем угодно. Но он четко видел, что виноторговца не трогают речи о благодетелях с Урала. Виноторговец явно хорошо понимал, что посредством разговоров о «дружбе» и «помощи» его банально разводят. Виноторговец сидел на своем вине с девяносто третьего года. Он прошел путь от каменного века русского капитализма до золотого века, и вести с ним беседы о дружбе было бессмысленно. Но как иначе поддерживать в клиенте нужный уровень напряжения?

Размявшись на дизайнере, Кир стал готовить себе в пищу более интересного клиента – своего давнего приятеля по учебе Гагика Джафарова, жизнерадостного представителя национального меньшинства.

Гагику жизнь не очень удалась. Бывший врач скорой помощи зарабатывал на хлеб торговлей наркотиками, в основном метадоном. Но не брезговал и героином. Умный человек, он искал покупателей в основном в богемных кругах – и выгоднее, и безопаснее.

Кирилл долго и тщательно готовился. Нанял людей из частной сыскной фирмы – те организовали слежку, скрытое видеонаблюдение, прослушивание телефонов. Это стоило дорого, но в итоге себя окупило.

Изучив видеозаписи и расшифровки, Кир с изумлением понял, что его товарищ, некогда большой любитель девчонок, пива, мопедов и дискотечных драк, сделался рьяным семьянином и жил только интересами жены и детей. Предполагалось, что вскроются тайные пороки, инфернальное блядство, минимум лудомания – горцы очень азартны, – но оказалось, что Гагик не такой. Едва не полдня в день он проводил за рулем, развозя сыновей то на стадион, то в музыкальную школу. Потратив много часов на внимательный анализ собранных материалов, Кир даже позавидовал своему бывшему приятелю. Да, он был барыга, он жил за счет торговли кайфом, но жил, оказывается, не для себя.

Кактус заплатил двум быкам из охраны фонда, опытным ветеранам спорта, – однажды вечером они затолкали Гагика в свою машину, усыпили хлороформом и привезли, куда им было велено.

Кавказского мужчину опустить непросто. Такие ребята – внутренне твердые особи. Упрямы, недоверчивы, физически крепки. Русские в молодости тоже бывают богатырями-великанами, но водка и отсутствие царя в голове быстро превращают их в дряблых доходяг, сорокалетний русский мужчина, как правило, мучим десятком хронических болезней. Азербайджанец Гагик, в свои тридцать восемь, был словно из камня сделан. Его вены вздувались веревками.

Тем удобнее было делать уколы.

За десять календарных дней Кирюха довел клиента до безумия.

Привязанный к койке, Гагик сутками смотрел видеозаписи своих собственных похождений. Всего материала набралось менее чем на три часа, но ролик непрерывно повторялся. Кирилл попеременно вводил морфин, аминазин и первитин, дважды в сутки – глюкозу и витамины, чтоб клиент не издох от голода. Первое время, опасаясь перестараться, Кир применял галоперидол, но на четвертый день Гагик в приступе ярости стал плевать в экран телевизора, и мстительный хозяин подвала перестал использовать отрезвляющий препарат.

Придумку с телевизором Кирюха считал безусловно гениальной. В конце концов, если всю страну водят за нос с помощью телевизора – почему этого не может сделать со своей жертвой отдельно взятый гражданин Кораблик?

На шестой день несчастный стал громко кричать, умоляя, чтоб его отпустили, – он все расскажет. На восьмой день он сдал всех, у кого доставал товар, и всех, кому продавал: двух цыганских баронов, двух поп-звезд, одного скульптора и одного модного писателя. На девятый день подробно описал местоположение тайников. Кирюха ни о чем его не просил, вообще не показывался на глаза, уколы делал при выключенном освещении. Гагик орал в пустоту, по собственной инициативе. Судя по всему, он считал, что находится в лапах спецслужб.

Утром десятого дня Кир подъехал к дому Гагика, дождался, пока жена Гагика поведет сыновей в школу, открыл дверь ключами Гагика – и извлек из тайников Гагика больше ста тысяч долларов.

Потом отвез съеденного глупца за восемьдесят километров от Москвы и выбросил на обочине проселочной дороги.

Гагик – крепкий парень – выжил и через месяц сам разыскал Кирюху. Сбиваясь и прикуривая одну сигарету от другой, он рассказал, что побывал в страшном месте. Чуть ли не на том свете. Едва не умер.

Кирюха выслушал приятеля и одолжил денег для поправки материального положения. А потом испытал восторг. Понял, как именно будет поедать свое главное блюдо – виноторговца.

Кирилл Кораблик решил убедить Матвея Матвеева в том, что он умер.

Сун-Цзы сказал: «Обороняйся, когда чего-то не хватает; нападай, если всего в избытке». Кирилл Кактус решил, что пора нападать.

А когда Матвей будет съеден, обглодан, прожеван и переварен – тогда все изменится, и никакой фонд не будет нужен Кирюхе, и никакой шеф Никитин не понадобится. Кирюха Кораблик будет управлять человеками, как управляют велосипедом.

Кирилл Кораблик сказал: человек устроен не сложнее, чем велосипед. Управление велосипедом требует поддержания его равновесия. Управление человеком требует выведения его из равновесия. Это надо понять.

Он грамотно распорядился деньгами: выкупил у фонда дом с подвалом. За семь лет, прошедших с момента приобретения, кирпичный особнячок в уединенном поселке, в пятидесяти километрах от города, подорожал почти втрое. Казначей Хренов был счастлив. Кирюха – тоже. В фонде никто не знал, что домик теперь принадлежит ему. Фиктивным владельцем выступил массажист. За услугу Кирилл списал с бедняги половину долга и даже дал на руки немного денег – надо же человеку на что-то жить.

Еще тысячу он уплатил старинному знакомому – продвинутому квартирному вору. Тот без усилий обчистил квартиру виноторговца. Принес, как было заказано, старые фотографии, семейные и детские.

Зайдите в стейк-хаус. Вам подадут ломоть жареной говядины и приложат листовку – там будет подробно изложено, где и как пасутся коровы, нагуливая свои окорока. В этом большой смысл. Чтоб правильно насладиться поедаемым живым существом, желательно хотя бы в общих чертах знать его биографию.

4. Я не умер, я живой

Бывший спортсмен, Никитин протрезвел и овладел собой быстрее Кактуса. Пока тот метался по коридору, президент фонда ветеранов спорта опрометью рванулся в самую дальнюю комнату – там был второй выход из дома.

Замок пришлось открывать зубами.

Выскочил в холодную ночь и, не раздумывая ни секунды, ударил плечом – дверь захлопнулась.

Дом был особенный. Тайная резиденция. Уединенное место для кратковременного отдыха. Схрон. Он годами пустовал; в такие периоды окна закрывали мощными ставнями, а входы – и парадный, и черный – для вящей надежности укрепляли поперечными стальными засовами, после чего повсюду навешивались амбарные замки. От резкого сотрясения – нет, Никитин и пальцем не трогал! – тяжелая металлическая пластина, вертикально расположенная рядом с дверным косяком, повернулась и на манер гильотины рухнула на свое место; с нее мирно осыпался снежок.