лекции слушать хожу, — устало (сутки на ногах) улыбнулся я. — И осваиваю учебники по кинопроизводству. Однажды попробую снять кино сам, но для этого мне диплом не нужен. Извините, Рудольф Степанович, но моя голова будет несоизмеримо полезнее для страны, если я пойду в науку.
— Что ж, тогда с нетерпением буду ждать твоего дебюта, — не обиделся он, мы попрощались, и Вилка повезла усталого ребенка домой.
Глава 28
Во время семейного ужина (маленькая сестренка сидит на детском стульчике, на шее — слюнявчик, черные волосики завиваются потешными кудряшками) зазвонил телефон. Поняв, что мама с папой трубку брать не собираются, закинул в рот еще кусочек котлеты (соскучился по маминым, особо вкусным!) и пошел в коридор, дожевав и проглотив как раз вовремя. Тоже повод для гордости, вообще-то!
— Судоплатовы.
— Добрый вечер, Сережа, — раздался уже почти даже родной голос.
— Добрый вечер, Екатерина Алексеевна. Видел вас сегодня по телевизору, просто восхитительное платье!
— Совсем засмущал, — пококетничала Фурцева.
— Вы у нас на самом верху из дам одна, поэтому на вас весь мир смотрит, — продолжил я отсыпать комплименты. — И очень важно, что вы всегда безукоризненно выглядите.
— Видел бы ты меня много лет назад, — совсем по-девичьи хихикнула баба Катя. — Не хуже твоей мамы была!
— Я с вами не согласен, но это только потому, что красивее мамы никого нигде нет! — немного повысил я голос, отодвинув трубку.
— Подлиза! — раздался из кухни мамин заливистый смех.
— Сережка ты Сережка! — умиленно протянула Фурцева. — В общем, выбила я тебе студию, готовься, в «Музыкальный киоск» пойдешь. Я помню, что ты сам в певцы не рвешься, но письма же читал?
— Просят, да, — с широкой улыбкой (потому что приятно!) кивнул я.
Просят песен в моем исполнении, наслушавшись офлайна.
— А я тогда, в свою очередь, прошу возможности представить на народный суд новый звук, ставший возможным благодаря мастерству… — и перечислил ученых, занимавшихся эффектором.
Так-то уже официальным письмом отправлял просьбу поощрить, но напомнить не помешает — знаем мы эту бюрократию.
— Звук — это ладно, у нас теперь звук любым может быть, — обрадовала Екатерина Алексеевна. — А вот текст… — и многозначительно прочитала.
Понятливо рассказал.
— А здорово! — одобрила она и опомнилась. — Впрочем, по другому и быть не могло! Сколько времени тебе на репетиции нужно? Музыканты есть?
— Я бы взял кого-то из своих, но тогда штатные певцы обидятся, — взяв с тумбочки мухобойку, прихлопнул непонятно откуда взявшуюся в доме, севшую на шкаф муху. — Я давно хотел расширить встречи с читателями до комплексной программы, включая музыкальный сегмент с полноценной аранжировкой. Поэтому прошу у вас возможности собрать под себя коллектив.
— Тюю, — невидимо для меня отмахнулась она. — Тоже мне проблема.
— Проблема есть, — вздохнул я. — Песен я им не дам, гастролировать — только со мной, так что и славы никакой особо не обломится. Я понимаю, что обязан только Родине и маме, но все равно не очень удобно. Поэтому давайте я наберу безнадежно семейных мужиков лет сорока, и мы установим им зарплату из фонда в три сотни рублей, чтобы хотя бы так компенсировать…
— Ско-о-олько?! — перебила меня Фурцева. — Это не компенсация, это…
— Извините, — грустно вздохнул я. — Мне это показалось правильным.
— С другой стороны — мне-то чего, твои деньги же, — прямо в полете переобулась она. — Мое «добро» у тебя есть.
— Спасибо большое! На репетиции мне нужно дня два, на гитаре я сам сыграю, а больше там ничего необычного. Нужны — духовая секция из саксофона и трубы, басист, ударник, а клавишника доберем потом, пока не нужен.
— Завтра к обеду… Стоп! — одернула сама себя. — Ты в школу-то ходишь?
— А как же! — даже оскорбился я.
— Значит после школы езжай в ваше здание, прямо туда музыкантов и пришлем.
— Спасибо большое, Екатерина Алексеевна! Но в преддверии Дня Великой…
— Как раз подходит! — фыркнула она.
Воля начальства у нас закон, пойдем в телевизор ска-панк жахнем!
— А давайте проведем Всесоюзный конкурс по сборке «Советского кубика» на скорость среди старшеклассников? — предложил я. — С призом в виде путевок в «Артек» и гарантированного поступления в любое учебное заведение страны на выбор для десятка показавших наилучшее время ребят.
— За твой счет? — хмыкнула Екатерина Алексеевна.
Путевки, само собой.
— Конечно! Организационные расходы я бы тоже с огромной радостью Родине компенсировал!
— На детей у Родины денег хватает! — безапелляционно заявила она и задумчиво произнесла. — Тут и думать нечего, пойду отдам приказ.
— До свидания, Екатерина Алексеевна.
— До свидания, Сереженька.
Вернувшись на кухню, пересказал разговор, доели ужин, и мы с Таней пошли доделывать домашнюю работу. Точнее, доделывать будет она, мне на это полчаса нужно в худшем случае, а я — займусь докладом на тему «Почему СССР погряз в национализме, к чему это приведет и зачем нужно упразднять национальные анклавы». Начинали с Вилкой, но она выпросила себе сегодня выходной. Пускай отдохнет от меня немного, тоже полезно.
— Сережа, а вот тут…
— По этой вот формуле.
— А здесь нужна запятая?
— Не-а.
— Так и думала!
— …each other.
— Произношение все лучше и лучше!
— Спасибо!
За этаким милым досугом пропустили начало программы «Время». Чертыхнувшись, включил телек и увидел Николая Анисимовича Щелокова в официальной «рабочей» форме, он с товарищами бродил по гастроному с незнакомым мне интерьером (не Москва значит — все местные я обошел). Остановившись у прилавка со сладостями, попросил у бледной как смерть, потной продавщицы отвесить ему триста граммов «Мишек на Севере». Это, кстати, любимые конфеты Андропова. А еще я их в Одессе покупал, и не исключено, что мы наблюдаем рождение новой методички по внезапным проверкам гастрономов, где бюрократы без воображения «Мишек» прописали в качестве обязательной покупки. Интересно, если где-то этих конфет не будет, милиционерам придется уйти ни с чем?
Разумеется, министра внутренних дел обвесили на двадцать граммов. Естественно, продавщица с воем и слезами кинулась целовать ему руки. Николай Анисимович поступил правильно, деликатно приобняв женщину и успокоив тем, что ей ничего не будет, если она пойдет на сотрудничество. Та пошла, пошел и директор магазина