те, кто интегрировался в наше общество, став его частью. Их мало, конечно, но они есть – те, кто изображает людей.
Эти существа либо зависят от нас, либо лишились своей привычной среды обитания. Мир меняется и им приходиться видоизменяться. Надевать маски, если угодно. Хотя учитывая всю нашу ситуацию это явно не лучшее сравнение. Все же под некоторыми масками вовсе нет лиц.
И вот такие человекообразные могут вполне мирно жить. Учиться, ходить на работу, дружить и любить. Некоторые из них и вовсе не подозревают о своей сути, если их растили, как людей. Все же, как ни крути, мы зависим от чужого мнения. Запоминаем и впитываем, а потом стараемся соответствовать.
Если кому-то говорить, что он красив, то он будет считать себя неотразимым, а если кого-то убеждать, что он уродлив, то он никогда не поверит в свою привлекательность.
Окружающие ведь не ошибаются. Вот только все субъективно, и то, что для одних истина в последней инстанции, для других наглая ложь.
Эффект Розенталя в действии.
Единственное же, что выдает нелюдей – глаза. В них что-то не так. Не зря же их всегда считали отражением души. По глазам можно понять, кто перед тобой – человек или другое существо.
Я с сомнением посмотрел на себя. Так и не переоделся. Ну что ж… Значит, пойду как есть. Умоюсь только. Может, как раз и приведу мысли в порядок, плеснув в лицо холодной водой.
Подумал и побрел в ванную, оставив котю сидеть на кровати. Нужно будет ее покормить. Странно, что сама не просит. Видимо ей передалось мое не самое лучшее настроение. У самого аппетита нет. Да и вообще как-то пусто. До тошноты.
Мох оккупировал и ванную. Разрослись грибы и теперь скалились на меня с потолка. Включил воду и поднял взгляд на свое отражение. Обычный, сонный. Глаза странные.
– А? – выдохнул облачко пара. Слишком холодно для этого времени года.
Моргнул. Прикоснулся к зеркальной поверхности и отражение послушно повторило действие. Но глаза были совершенно не моими. Даже цвет не тот. У моего зеркального двойника была радужка цвета янтаря в кровавом кольце.
Помотал головой. Померещится же такое. Плеснул себе в лицо водой и вновь взглянул на зеркало.
Двойник усмехнулся и достал револьвер.
Что?
Я попятился и уперся спиной в стену. Дыхание стало громче и тяжелее. Я все еще сплю? Ведь так? Да? Все так нереально. Даже моя реакция какая-то заторможенная, точно мне приходится прорываться сквозь толщу жидкости. Мысли текут медленнее, чем обычно, а зеркало покрыто рябью, точно вода, в которую кинули камушек.
Никакого ответа. Звенящая тишина, в которой чудится мягкая музыка колокольчиков.
Смотрим друг на друга: я и моя копия. Вот только кто настоящий? Может, это я смотрю из зеркала?
Отражение одними губами сказало: «Бах» и изобразило выстрел. Я дернулся, но ничего не произошло. Двойник засмеялся и крутанул револьвер на большом пальце. Миг и тот осыпался алым песком, напоминающим крошечные лепестки розы или капли крови. В его руках осталась лишь фотография незнакомых мне взрослых людей, которые были зачеркнуты красным. Все, кроме одного. Я прищурился. Человек смутно похож на меня, только гораздо старше. Он бережно обнимает какую-то девушку и улыбается.
Отражение тоже кинуло взгляд на снимок и показало его мне, покачав головой. Разжало пальцы и обняло себя за плечи. Миг, и вот оно уже в белой лисьей маске, тонкой настолько, что виден силуэт лица. А за спиной у него метро. Отражение стояло на путях. Сейчас пройдет двенадцать минут, и его собьют.
Оно склонило голову на бок. Я повторил жест. Протянуло руку и я тоже. Сейчас поверхность пойдет крупной рябью и разойдется, соединяя то, что по эту сторону с другой.
Но… Ничего. Тихо шумит вода. В доме стоит тишина. И почему-то все совершенно неважно.
Вздохнул и прикрыл глаза, мысленно считая до десяти.
Один.
Ничего нет. Здесь только я. Я одинок, и я тону в этом чувстве, точно в омуте. В том самом, у которого так и не нашли дна.
Два.
Снова возвращаюсь к старым мыслям. Пытаюсь понять. Почему мне никого не спасти? Все зависит лишь от моего желания. Все в моих руках, а не у кого-то другого. Тот, кого лучше не знать… Бред, да и только.
Три.
Дед темнит. Он явно что-то скрывает. От меня. А может и от себя самого.
Четыре.
Он настолько потерян, что хочет отказаться от всего, что считал важным? Или только от меня?
Пять.
Он лжет, и я не понимаю почему. Что такого произошло, что он резко изменился? Какая сделка? Плата? Что?
Шесть.
Поговорить бы с нашей соседкой. Потребовать, чтобы она пересказала разговор с дедом. Вот только… С чего ей делиться этим со мной?
Семь.
Фотография. Что в ней такого страшного? И как с ней связан старик из моего кошмара?
Восемь.
Тетушка Агата. Тот человек, которого я слышал после разговора с дедом, он ведь говорил о ней. Но и он сетовал на то, что она ничего не помнит. Значит, она мне не помощник.
Девять.
Николай. Странный бывший хозяин квартиры, переживший потерю близнеца, с которого содрали лицо, как и с подруги Тоши. Сейчас он единственная ниточка, за которую мы можем потянуть. И я не знаю, что делать, если она порвется. Разве что рассчитывать на то, что девушки разгадают загадку нашей бескрылой пленницы.
Десять.
Я открыл глаза. Отражение больше не чудило. Оно показывало лишь то, что действительно было – хмурого меня.
Зевнул и направился к двери, сделав вид, что ничего не было. Все в порядке. Все привычно. И мне пора. Нужно зайти за Тошей и встретиться с Ларсом. Все же надо поторопиться – больница располагается за городом.
Старое место, а значит, нам с Сохой будет довольно тяжело. И как мне морально подготовиться, если я совершенно выбит из колеи? Даже не знаю. Впрочем, у нас есть Антон. Не самый лучший вариант, но все же, если нам станет очень плохо, он не бросит нас наедине с чудовищами. Или с прошлым, будущим… Что я вообще вижу?
Хотя все может и обойтись. Кто его знает?
Я фыркнул в такт своим мыслям и прошел на кухню, где положил коте корм. Она была уже тут как тут, но не притронулась к пище. Понюхала и начала тереться о мою ногу.
– Как мило, – потрепал ее по голове. – Но мне пора, милая.
Та недовольно мяукнула и легла передо мной, подставляя живот. Перешагнул. Сейчас не до