Читать интересную книгу Ересь - С. Пэррис

— Коббет, заприте ворота! Нельзя допустить, чтобы этот человек ушел с бумагами!

Слайхерст впал в отчаяние, он вскочил на ноги и попытался снова броситься на меня. Но я, хотя голова еще кружилась, ринулся на него, ощерившись, как хищный зверь.

— Проваливай, — прорычал я, вытаскивая из-за пояса нож Причарда. — Проваливай, если не хочешь схлопотать еще.

Слайхерст отступил на шаг, бросил на меня последний яростный взгляд, а затем поднял голову и во всю мочь завопил: «Убийство!» С обеих сторон квадратного двора распахнулись окна, в них появились разбуженные люди.

— Я должен немедленно уехать, — шепнул я Коббету, по-прежнему грозя Слайхерсту ножом; казначей, потеряв надежду задержать меня лично, решил натравить на меня весь колледж.

— Он пошлет за вами стражников, — пробормотал Коббет (Слайхерст тем временем вновь завопил: «Убийство!»). — Придется вам скакать что есть мочи, чтобы удрать из города. Ректорская конюшня тут рядом, на Чейни-Лейн. Пошли. — Старый привратник подтолкнул меня в сторону главных ворот и сам припустил с такой скоростью, какой я не ожидал от него.

— Эти бумаги необходимо передать в колледж Церкви Христовой, — шепнул я, когда мы подошли к воротам; Слайхерст следил за нами, не двигаясь с места: решил дождаться подкрепления. — Как туда побыстрее добраться?

Коббет покачал головой.

— Если вы отправитесь туда сами, вас тут же перехватят, — почти беззвучно возразил он. — Давайте сюда бумаги, у меня сыщется надежный посыльный.

Я глянул через плечо: Слайхерст переговаривался с кем-то, кто выглядывал из высокого окна первого этажа. Коббет встал так, чтобы загородить меня от казначея, и жестом предложил отдать бумаги.

— Их нужно передать сэру Филипу Сидни как можно скорее, — одними губами выговорил я. — Чтобы никто их не увидел. Трех человек убили из-за этих бумаг, Коббет. Вы можете ручаться за вашего человека?

— Жизнью ручаюсь, — буркнул он. — А теперь бегите-ка побыстрее отсюда, Бруно, Бог в помощь. Да привезите Софию.

Множество ног уже топало по мощеному двору. Коббет приоткрыл маленькую дверь — всего щель, — и я сунул ему сверток, упакованный в рубашку Норриса. Миг — сверток исчез под широким поношенным пальто старика.

— Мастер Годвин вернулся? — прошептал я, переступая порог.

Привратник нахмурился.

— Кроме вас никто сегодня из колледжа не выходил. Ворота на замке.

Так, значит, Годвин еще не возвращался, и я догадывался, где могу снова встретиться с ним.

Коббет настойчиво подтолкнул меня, и я услышал, как он за мной резко задвинул засов.

Не оглядываясь я бегом побежал к Чейни-Лейн, узкой улочке, которая шла вдоль колледжа Иисуса, как раз напротив здания нашего колледжа. Строений тут, к счастью, было немного, и я сразу нашел кирпичную конюшню. Ее нетрудно было угадать в темноте и по запаху, и по негромкому ржанию, которое лошади издают во сне. Я изо всех сил заколотил в ворота, опасаясь, что в любой момент Слайхерст во главе целого отряда профессоров и студентов колледжа Линкольна явится схватить меня. С другой стороны, опасаться следовало и Дженкса с дружками — те просто убьют. Через несколько мгновений растрепанный молоденький конюх со свечкой в руках слегка приотворил ворота. В его заспанных глазах был страх.

— Сэр… — начал было он, но я без церемоний оттолкнул его и ворвался во двор конюшни.

— Мне нужен мой конь, сынок, и немедленно. Тот, на котором я приехал в пятницу, гнедой. Я доктор Бруно из свиты пфальцграфа.

Мальчик широко раскрыл глаза.

— Без мастера Клейтона я никого не вправе впускать, сэр, да еще отдать такую красивую лошадь.

— Красавчик, что и говорить, из собственной конюшни ее величества. Клянусь, я беру лошадь по праву, не краду. Давай, выводи ее поскорей.

— Мне зададут трепку, сэр, — жалобно возразил мальчишка.

Винить его было нельзя: и час поздний, да и выглядел я, с разбитой физиономией и раной на шее, отнюдь не как придворный. Мне противно было прибегать к этому средству, но делать нечего — в очередной раз я вытащил из-за пояса нож и быстро провел им перед глазами паренька. Тот беспомощно огляделся в растерянности, но никого не было.

— Пожалуйста, — добавил я, пытаясь хоть как-то смягчить свою вынужденную грубость.

Мальчик послушался: трепка показалась ему все же более радужной перспективой.

— Быстро-то его не взнуздаешь.

— И не надо. Хватит уздечки. Давай быстро, я спешу.

Мне послышались шаги, и я резко обернулся к двери. В конюшне никого не было, только лошади переступали во сне. Страх мой передался мальчишке, он молча кивнул и поспешил накинуть на моего коня недоуздок. Я неотрывно следил за воротами конюшни, перетаптываясь от нетерпения с ноги на ногу и кусая губу. О боли в руке, плечах, горле, а теперь еще и в спине, по милости Слайхерста, я почти забыл. Сейчас важно было только одно: чтобы меня не задержали.

Я не был уверен, правильно ли я сделал, доверясь Коббету, но в одном не мог с ним не согласиться: если бы я сам поскакал к Сидни, Слайхерст поднял бы на ноги констебля и стражу, — мол, из Линкольна бежал вор, — и меня не выпустили бы за городские ворота. Пожалуй, оставив пакет у привратника, я принял самое правильное решение. Оставалось только молиться, чтобы гонец оказался надежным, а Слайхерст не перехватил его.

Бедняга конюх привел мне коня, ведя его за нарядную бархатную уздечку. Громко звенели в ночном воздухе медные бубенцы, но лошадка шла нехотя, как будто обижалась, что ее потревожили затемно. Я подвел коня к камню посреди двора и вскарабкался ему на спину. Мальчик придержал створку ворот, я стукнул коня пятками в бока и поскакал налево, подальше от колледжа Линкольна.

Другой конец Чейни-Лейн упирался в Норт-стрит; я ориентировался на бледную полосу неба по левую руку — там был восток. Развиднелось настолько, что я мог разглядеть впереди крытые ряды зернового рынка, и погнал лошадь рысцой, хотя она вовсе не хотела ускорять шаг на мокрой и скользкой земле. На перекрестке Карфакс я еще раз свернул налево, на Хай-стрит, и почти сразу увидел впереди восточные ворота, через которые мы так торжественно въезжали в Оксфорд всего пять дней тому назад. За этими воротами шла дорога на Лондон.

На башне ворот светил фонарь; теперь все зависело от того, пропустят ли меня часовые. Слайхерст уже, разумеется, поднял на ноги служителей колледжа, и погоня следует за мной по пятам.

Я остановился перед воротами, и навстречу мне вышел мужчина в мундире городского стражника, с пикой в руках.

— Кто идет? — рявкнул он, наставляя на меня оружие.

Лошадь заржала в испуге.

— Королевский гонец! — крикнул я. — Срочное сообщение от сэра Филипа Сидни.

— Шиллинг за проезд до рассвета.

— Какой тебе еще шиллинг! Мне велено срочно доставить сообщение в Лондон, Тайному совету. — Я выпрямился во весь рост, в надежде, что властный тон прозвучит достаточно убедительно, невзирая на мой потрепанный вид. — Если сообщение опоздает, клянусь Господом, граф Лестер прибьет твои яйца к этим самым воротам!

Я глянул через плечо — мне уже чудился шум на Хай-стрит. Стражник заколебался, но все же принялся неторопливо отодвигать задвижку и открывать тяжелые деревянные ворота. Я потуже натянул поводья: конь, чувствуя волнение всадника, тоже начал беспокоиться.

Я выехал из города в тот самый момент, когда издали послышался крик: «Эй! Задержать его!»

Удар пятками по бокам — и конь пошел галопом. Тут все еще была мягкая, не подходящая для быстрой скачки земля, но по крайней мере дорога сделалась шире. Это была главная дорога из Оксфорда в Лондон.

Небо на востоке светлело, звезды бледнели. Занимался рассвет. Ветер раздувал гриву коня, тот весело перескакивал через канавы и лужи; ветер резал мне глаза и мешал дышать. Я припал к шее коня, стараясь удерживать равновесие, что было не так-то легко без седла, и поглядывал назад.

Конь был резвый, и вскоре я решил, что мы покрыли уже достаточное расстояние, и погони можно не опасаться. Я вздохнул свободнее и начал заново обдумывать свой план. Дело в том, что у меня зародились сомнения. Когда я беседовал с Хамфри, мне стало ясно, что недостающие куски мозаики я найду в Хэзли-Корте, но как найти среди ночи сам Хэзли-Корт? И правильно ли я угадал место действия, или финальный акт драмы разыграется вовсе не там? Может быть, я вовсе напрасно так спешу туда?

Я скакал еще с полчаса; небо все светлело, все громче становилось пение птиц, поднимался туман, и дальние поля уже были в дымке. Запах сырой земли щекотал ноздри. Нигде не было видно жилья, и я начинал бояться, что допустил чудовищную ошибку, что я не успею вовремя найти Томаса и Софию и спасти их. Повернуть назад я не мог. Если Дженкс или Слайхерст отправили погоню, на этой пустынной дороге они легко расправятся со мной.