Читать интересную книгу Солдаты Омеги (сборник) - Виктор Глумов

Склад был у ворот, и, спеша за Рицкой, Артур увидел маячившего под козырьком Глеба. Конечно, можно было сразу передать поручение Отто, но Артур решил рыжеусого таракашку помариновать, зато предстать перед ним сразу в новенькой форме.

Значит, в гарнизоне уже сто пятьдесят «диких». И привезут еще. Артур понимал отчаяние прапорщика Рицки: Омега затеяла что-то грандиозное, ресурсов не хватает, что делать — не понятно, повышения и кадровые перестановки привели к разброду. Пройдет несколько дней, и всё, конечно, устаканится, но пока что гарнизон напоминал разворошенный холмовейник.

Натянув новенькую форму, Артур почувствовал себя уверенней и к потному красномордому Глебу подошел вразвалочку. Увидев нашивки, тот помрачнел.

— Тебя Отто вызывает, — бросил Артур. — А новеньких я встречу. И скажу тебе как сержант сержанту: тронешь кого с моей фермы — усики повыдергаю. Понял?

— Ты мне не указывай! — зашипел Глеб. — Я тебя, сосунка…

— Это я — тебя. Я здесь давно служил, потом уволился. И брат у меня — капитан. Боевой. Уяснил, мутафаг?

Видно было, как хочется Глебу выругаться. Но Артур в форме выглядел внушительным, а лицо у него никогда особенно ласковым не было. И Глеб сдержался, только сплюнул на дорогу и ушел.

Артур спрятался от солнца под козырек, потрепался с дежурными, отказался от предложенной сигареты. Караван с дикими ждали вот-вот и надеялись, что этот будет последним. На плацу орали, надрываясь:

— На-ле-во! Лево! Ле-во, придурки! Мутафага в жопу! Ты что, не знаешь, где лево?! Я тебе сейчас ухо левое оторву! Мигом запомнишь! Стоять! Смир-рна! Это что за «смирно»?! — Незадачливый учитель сорвал голос и зашелся кашлем.

— Да-а-а, — протянул рядовой, стоявший рядом с Артуром, — этак мы навоюем… Прислали юнцов командовать.

— Разговорчики, — без особой, впрочем, агрессии оборвал его Артур. — Старик тоже нашелся.

Рядовой обиделся и даже на шаг отступил. Тем временем на плацу продолжалось развлечение.

— Рекруты! — рявкнул уже другой командир. — Внимание сюда! На меня гляди, мутант! Вот эта, ЭТА рука ЛЕВАЯ! Все поняли? Поднять левую руку!

Артуру было плохо видно, но он ни на секунду не усомнился, что все рекруты по команде подняли правую руку — командир стоял к ним лицом. Раздался разочарованный вопль:

— Дебилы! Ур-роды! Другую!

«Ты их еще будешь учить маршировать и строем ходить, — не без злорадства подумал Артур, — и невдомек тебе, сосунку, что все рекруты многое знают, вот Курганник, к примеру, поумнее тебя будет. Но тебе, малыш, этого не понять. Потому что никто тебя не слушает, дурака они валяют и надеются, что их, как Зяму, домой отправят».

Раздался протяжный рев сирены: к воротам подъезжала колонна. Тяжелые бронированные створки медленно распахнулись, и в гарнизон въехали четыре грузовика. Остановились, обдав Артура запахом дизельного перегара. Из кабины ближайшего выпрыгнули двое омеговцев, открыли двери кузова.

— По одному — на выход! — скомандовал сопровождающий, второй поднял автомат и прицелился.

Новенькие сопротивления не оказывали. Ругаясь, кряхтя, они по очереди спрыгивали на щебенку. Артур подошел к омеговцам, представился, рявкнул на растерянных мужиков:

— В колонну по двое!

Началась суета. Это были обычные фермеры, точно такие же, как земляки Артура: одетые кто во что, бородатые и патлатые, от кряжистых мужиков до сопливых юнцов. Они не понимали, куда и зачем их привезли, злились, чесались, рыгали. На Артура косились с ненавистью. Знакомых лиц он не заметил — видно, не торговала его ферма с их деревней.

Когда все новенькие выгрузились и Артур расписался в ведомости, пришло время вести рекрутов в баню. Он надеялся, что вшей или клопов ни у кого из них нет, как и заразных болезней. Еще подхватишь почесуху или лишай… Кое-как, постоянно нарушая строй, новенькие дотопали до санблока, где уже ждал замученный рядовой-брадобрей.

Конечно же мужики уперлись: бород и волос им было жалко. Только юноши безропотно расставались с шевелюрами. Артур орал, чуть не срывая голос, пытаясь перекричать ропот:

— Таков порядок! Вы теперь на службе! Ты, борода, верещать перестань! Волосы отрастут! А если на тебе вши?!

— Вшов нетути, — хмуро отозвался обладатель черной с проседью бороды. Зарос он по самые скулы, еще и волосы отпустил, тоже черные, кучерявые. И только синие глаза яростно сверкали, да нос пунцовел. — Вшов нетути, и бороду не дам. В бороде самая стать. Вернусь без волосьев — меня баба не признает.

— Баба! — У этого было гладко выбритое лицо, изрезанное глубокими морщинами, серокожее. — Баба тебя и так не признает, деревня… Они никого не признают… Если и вернемся — кто тебе сказал, что баба твоя жива и в уме будет? После этих, — он ткнул в сторону сержанта пальцем, — зверей.

И тут Артур узнал серого: это был Яшка, сосед с юга, земледелец. Когда дней пятнадцать назад он видел Яшку в последний раз, тот не переставая хохмил, шутил. Теперь его будто подменили.

— Яшка, — прошептал Артур. — Это ты?!

Сосед окинул его пустым взглядом. В цирюльне стало тихо. Артур ухватил серого за рукав и вытащил в коридор.

— Артур… Я-то думаю, рожа знакомая. Что, крови захотелось? Убивать нравится?

— Яшка, да что с тобой?! Меня загребли так же по мобилизации, а я раньше в Омеге служил, вот сержанта и дали…

— Дали…

Артур тряхнул Яшку за плечи, и тот вроде очнулся, зашептал горячечно:

— Слушай, ты Нику свою в деревне оставил? Оставил?! Ох, мужик… Это же звери, Артур, это не люди! Да я мутантам теперь в ноги поклонюсь, любого кетчера расцелую. Утром вчера пришел приказ по радио: всячески омеговцев привечать. Бабам, значит, под них ложиться. А тут эти едут… А мы их чуть не вилами! Чуть не погнали! Их же мало, пять грузовиков. И как на беду — пыль, рев, целая рота катит. На помощь или просто мимо ехали… Убивать не стали. Поколотили, мужиков собрали. И на глазах… — Тут Яшка заплакал.

Артур ждал, пока знакомый успокоится. В груди нехорошо кололо, дыхание сбилось, как после бега, он уже понимал, что ему дальше расскажет Яшка, и не ошибся:

— Жен, дочерей… Их же много, солдатни. У меня дочка… помнишь? Доченька… И ее… А ты Нику оставил… Эх, Артур, звери это, не люди!

— Молчи об этом. Понял? Никому ни слова. И своим скажи: молчать. Вести себя тихо. Ждать моей команды.

— Ты что ж, — Яшка перешел на еле слышный шепот, — как расквитаться знаешь?!

— Молчи, сказал. Всё. Мы вообще не знакомы. Топай бриться. — Артур втолкнул Яшку в комнату, крикнул охране: — Мне по личной надобности! Сейчас вернусь!

И выбежал прочь. Так быстро и хладнокровно он не действовал никогда в жизни.

* * *

В радиоузле не было никого, кроме одного связиста, к счастью младше по званию. Артур подошел к ефрейтору, напустив на себя важный вид:

— Освободи помещение, связь нужна.

— Не положено, — проблеял тот.

— Ты мне еще тут повозражай! Война идет, ефрейтор! Война во славу Омеги!

Глаза у парня стали стеклянными, и он рявкнул:

— Славься! — вскинув руку в традиционном приветствии. После чего уступил Артуру место за передатчиком, но из комнаты не ушел.

Артур выбрал частоту своей фермы и нажал вызов, мечтая только об одном: лишь бы Высь был на месте. Еле заметно дрожали руки, и пересохло во рту. Артур раз за разом повторял про себя кодовую фразу, но никто не отвечал, а ефрейтор, постепенно выходя из патриотического ража, ел сержанта глазами. Наконец в динамике щелкнуло и сквозь помехи пробился далекий, еле слышный голос Выся:

— Прием, прием, не слышно вас…

— Славься! — гаркнул Артур. — Лето выдалось непривычно жарким! Действуйте по плану, повторяю: действуйте по плану. Как поняли? Прием!

— Артур? Лето? Что, уже пора?

— Приказ генерала, — веско, специально для ефрейтора, сказал Артур и дал отбой.

Ефрейтор выпучился пустынным крабом.

— Запомни, — горло саднило, и Артур говорил хриплым шепотом, — ты ничего не слышал. Военная тайна. Совершенно секретно. Как понял?

— Так точно! — Неизвестно, что подействовало сильнее, — тон или угроза, но ефрейтор проникся.

Не тратя на него времени, Артур четким шагом вышел на улицу и направился к плацу. Ему необходим был Курганник.

* * *

Всего сутки прошли с того момента, как забрали взрослых мужчин, а на ферме уже все разваливалось и дела шли из рук вон плохо: женщины не справлялись с манисами, тяжелую работу переложили на таких, как Высь, подростков. Понятно стало, что сезон селение не переживет: некому будет пополнить скудные запасы, некому торговать, да и не с кем. Оставалось надеяться, что войска пройдут стороной, не разграбив последнее и не тронув женщин.

Сегодня, когда поступил вызов, Высь возился на улице, приводил в порядок старый сендер, остроносый, спаянный из разнокалиберных труб. У сендера барахлил движок. Заслышав сигнал, Высь чуть не заплакал — ясно уже, что по радио будут сообщать о новых и новых напастях… Шлюхам-то хорошо, они трепещут, солдат ждут. А вот честных девушек, на которых Высь только-только начал заглядываться, жаль.