Глава тридцать первая
Солдаты заняли источенный ветром горный кряж, откуда открывался широкий вид на травянистые равнины, простирающиеся до горизонта. Позиции были только кое-где изрыты окопами и как попало укрыты торопливо натянутой маскировочной сеткой. Три бункера для автоматических пушек были выдвинуты вперед от линии обороны в высокую, колышущуюся траву прерии, подобно воспаленным пальцам.
Холодное небо высоко наверху выгибалось дугой, пока солнце спускалось к западному горизонту, и вечно дующий ветер начал покусывать выставленную ему плоть со свежей энергией. Ночь спускалась к ним по волнующимся травянистым равнинам, и появились уже первые звезды, сверкая жестким, холодным светом. В девяти сивебах за ними теснилась группка маленьких зданий, казавшихся ничтожными по сравнению с бесконечностью пустынных равнин вокруг. Эти здания были на самом деле ангарами, реакторами и казармами, расположенными в центре обширного пространства, способного с легкостью принять и обслужить за один раз половину имперского флота.
Именно эти здания взвод и должен был здесь защищать — эти здания и еще девять десятых Планетарного Центра Обороны, известного как «Эль-Скорпио», который, подобно айсбергу, был спрятан под поверхностью. Защищать их от какой-то до сих пор неопределенной опасности, которая может прийти в любой момент, как идущая с востока ночь. Солдаты полностью осознавали свою уязвимость здесь и, прищурясь, не переставали обшаривать взглядом монотонное однообразие ближайших возвышенностей и откосов. Любое движение на этой фантастически спокойной равнине вызвало бы мощный шквал неожиданного огня. Даже если бы это была лишь игра ветра и тени или одно из тех животных — джакрабби, которые не пострадали от Пыли… что же, ничего не будет потеряно, кроме патронов в нескольких магазинах. А если это не ветер и не джакрабби, значит, их не застанут врасплох и они избегнут уничтожения. Поэтому они вглядывались в темноту, пока глаза не начинали шутить с ними шутки, и стискивали ружья до боли в пальцах.
— Мы здесь на виду, — пробормотал стрелок своему товарищу, дуя на правую руку, чтобы согреть ее, — сидим здесь как мишени в тире.
— Это мысль, — ответил тот, не опуская бинокля, — это отличная мысль.
— Мне это не нравится!
— А кому нравится? — Другой продолжал осматривать выделенный ему сектор.
— От этой проклятой пустоты у меня мурашки по коже! И этот ветер! Он просто дует и дует…
Слева от говорящего раздалось насмешливое фырканье:
— А что ты ждал от него? Что он споет тебе колыбельную?
Стрелок обернулся. Это был заряжающий автоматической пушки, которая находилась неподалеку.
— Что ты здесь делаешь, Ваз? Если лейтенант поймает тебя…
— Он не поймает. — Ваз ткнул пальцем в маленький пирамидообразный выступ у подножия кряжа. — Он в своей палатке, дрыхнет.
— От Сджиллы было еще что-нибудь слышно?
— Ничего. Только одно послание по радио, и больше ничего.
— Мне это не нравится — ни чуточки. По одному его слову в маленьком радиопослании нас расставили по всему штату Техас, как будто мы ждем драки с каким-то безымянным неизвестным врагом. Мне это не нравится… здесь что-то не то.
— Ему ничего не нравится, этому парню, — сказал второй стрелок, опуская бинокль, — все то он подмечает. Интересно, почему его не назначили командовать вместо Сарно?
— Я все-таки скажу, — продолжал упрямо солдат, — что Сарно не должен был бы отдавать приказы только на основании сведений в одном коротком, загадочном радиосообщении. «Подкреплений не посылать», говорилось в нем, «использовать все наличные силы для прикрытия всех подходов. Поместить всех офицеров и техников в самые защищенные здания с вооруженной охраной, но не пытаться взлетать». — Он с отвращением сплюнул: — Что происходит, спрашиваю я вас?
— Если бы я мог это понять, то не сидел бы вместе с таким, как ты, — высказался его товарищ, — оставь это офицерам — они знают, что делают.
— Йио? Как они знали в Атланте, а? И в Портленде, и в Чикаго, и в Париже, и во всех других городах — как насчет этого?
— Ну, теперь хватит! — заявил его товарищ. — Я даже не желаю слушать такого — наши начальники не любят, когда о них сплетничают.
— Именно так. А причина?
— Не могу сказать тебе, — признался заряжающий, — но,- понизил он со значением голос, — ты знаешь, что этот безногий рекк Донован сказал бы обо всем этом.
— Космический ветер! — презрительно выругался второй стрелок. — Да кто верит в призраков?
— Спорим, я знаю кое-кого, кто верит.
— Кто, например?
— Парни, которые были в увольнении в Найроби и Портленде, Сиднее и Канали и которые лежат теперь в холодильнике, ожидая отправки домой. Те, кто выступил против Призрака Бакстера, и той безголовой штуки, и тех оранжевых шаров, и синих червей, и белых огней.
Стрелок-скептик приподнял свое оружие:
— Пусть призрак только появится где-то поблизости, и мы посмотрим, может ли он быть убит или нет. Все, о чем я прошу, это один хороший, точный выстрел в…
Его голос сошел на нет, и он застыл, будто прикованный к своему месту.
— Что случилось? — прошептал его товарищ.
— Вон там — на том третьем холме. Видишь? Движение! Кто-то идет сюда! — Он вскинул винтовку к плечу: — Ничего не видно… не могу прицелиться…
На холме трава гнулась против ветра. Что-то двигалось прямо на солдат, колебля траву, но оставаясь невидимым.
Первый стрелок что-то неразборчиво выкрикнул, вскинул винтовку и послал струю пламени в ту сторону. По всей линии пронеслись удивленные крики, но он не обращал на них внимания. Его первый выстрел был мимо, он снова прицелился и выстрелил еще раз. Невидимка ускорил бег. Товарищ стрелка вышел из оцепенения и тоже открыл стрельбу. Невидимка стал петлять из стороны в сторону и понесся изо всех сил. Выстрелы легли позади него. Там, куда попали заряды, трава вспыхнула мертвенно-бледным светом на фоне сгущающихся сумерек.
Теперь они уже видели что-то, проглядывающее сквозь траву, оно двигалось против ветра с невероятной скоростью. Пушки угрожающе выставили дула, и заряжающий помчался в свой бункер как сумасшедший. Его тонкий голос терялся под порывами ветра:
— Ре! Ре! Сожги его, Ре!
Ре так и сделал. Автоматическая пушка кашлянула сверкающим огнем, который пронесся пологой дугой к неизвестному существу. Оно было накрыто огнем. Куда попали заряды, было видно по островкам горящей и дымящейся травы. Когда в дело вступила пушка, винтовки прекратили стрельбу, только стоны ветра нарушали вновь наступившую тишину. Пламя плясало в тех местах, где горячее дыхание огня опалило хрупкую траву, уцелевшие стебли покачивались в такт ветру. Солдаты ждали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});