Читать интересную книгу Месть - Джастин Скотт

Вертолеты летели в сотне футов над водой. Они должны были пройти очень низко над вышкой. Внезапно они одновременно повернули, спустились к ближайшему скоплению нефтяных вышек, разделились и по отдельности облетели все вышки. Затем снова объединились и направились к нему.

Харден нырнул в каюту; вертолеты могли использовать инфракрасные сенсоры. Пригнувшись у иллюминатора, он думал — сработает ли его маскировка.

Вдруг он вспомнил о двух белых нейлоновых тросах, протянутых от яхты к опорам. Он забыл зачернить их нефтью.

* * *

Машины опускались, приземистые, толстобрюхие и с виду неуклюжие, несмотря на свою гигантскую скорость. Когда они приблизились на полмили, стали видны их стекла, затем — стволы пулеметов и фигуры солдат за ними. Вертолеты приблизились на двести ярдов.

Неожиданно они развернулись и направились к судну на воздушной подушке, которое появилось на горизонте и приближалось к группе вышек. Какая-то хитрость?

Харден прятался в каюте, в смятении наблюдая, как вертолеты летят за кораблем на воздушной подушке и обгоняют его. Обогнув буровые установки, они полетели дальше, не дожидаясь корабля.

Он подождал, пока вертолеты не исчезли на севере. Слишком усталый, чтобы задумываться, почему они улетели, просто чувствуя благодарность судьбе, он наконец покинул раскаленную каюту и лег в кокпите, прислушиваясь к радио.

Солнце стояло точно в центре стального креста из балок на вершине вышки. Оно сияло, как белая капля расплавленного стекла, и медленно перемещалось на запад, пока одна из балок не закрыла его от глаз Хардена. Когда он снова взглянул вверх, солнце ушло за пределы металлической конструкции, и он понял, что проспал полчаса.

Во рту пересохло. Харден спустился вниз и накачал из крана чашку воды. Выпив ее, он налил следующую, затем еще одну. На третьей чашке педаль насоса заходила свободно, и в кране забулькал воздух. Запас воды кончился. Обшарив буфеты, Харден нашел бутылку «Соаве» и две маленькие бутылки «Перье». Он положил их в авоську и повесил за борт, смыв нефть шваброй. Нужно поддерживать себя в форме.

— Халул, отвечайте. Халул, отвечайте.

Харден узнал грудной голос шотландца — радиста «Левиафана». Он свалился на стул перед штурманским столом и надел наушники. Радист в Халуле подтвердил прием.

— Пожалуйста, пришлите лоцмана в двадцать четыре ноль ноль.

Лоцмана в двадцать четыре ноль ноль. Харден посмотрел на хронометр. Осталось меньше двенадцати часов. Чудовище обогнуло острова Койн и вошло в залив. Теперь он мог поспать. В кабине было слишком жарко, и он вытащил матрас в кокпит, закрыл глаза и попытался ни о чем не думать.

Глава 29

Черный и огромный, как ночь, «Левиафан» мчался навстречу заходящему солнцу. Прогудела сирена, предупреждая старую лодку. Безмоторная двухмачтовая посудина пыталась идти на запад, в бейдевинд к сильному шамалю; услышав сирену, она прекратила свои попытки и постаралась уйти с пути приближающегося танкера.

За кормой «Левиафана» оставался широкий кильватер. Из обеих труб вырывался черный дым, смешиваясь с пеной кильватера. Дым рассеивался ветром, но носовая волна никак не успокаивалась, хотя танкер уже давно прошел. Она нагоняла деревянное судно. Матросы-арабы, увидев ее, уцепились за груз и такелаж. Волны жестоко трепали кораблик, сдвигая груз с места, угрожая древним деревянным реям, скрипящим мачтам и пеньковым канатам и обезветривая прошитые паруса.

Капитан Огилви смотрел вперед, не обращая внимания на то, что творится в кильватере. Он стоял на крыле мостика, глядя на зарево на горизонте. Двое впередсмотрящих дежурили на марсе, двое — на носу, и один человек постоянно находился у радара. Зазвонил телефон. Огилви взял трубку.

На связи были саудовцы. Они сообщили, что скоро будет слишком темно для эффективного прикрытия с воздуха. Поскольку Хардена так и не нашли, они предлагали, чтобы «Левиафан» остановился и подождал до утра. Огилви резко возразил, что предпочитает быть движущейся мишенью, и повесил трубку. Потом он вызвал второго офицера, стоявшего на вахте, и попросил прислать боцмана.

Боцман был низкорослым, жилистым ирландцем с гордым взглядом.

— Добрый вечер, капитан.

— Боцман, я хочу, чтобы всю мебель из кают-компании вынесли на вертолетную площадку, — распорядился Огилви.

— Что, сэр? — переспросил боцман.

— Делайте то, что я сказал, и поживее.

Боцман отдал честь и поспешно покинул мостик. Через несколько минут Огилви увидел, как он и двое матросов из палубной команды движутся к вертолетной площадке со столами и стульями.

После нескольких хождений туда и обратно матросы заставили площадку мебелью. Огилви поднял трубку телефона и переключился на систему общего вещания. Его голос разнеся над широкими палубами:

— Боцман! Разбросайте там шланги, чтобы не осталось открытых мест!

Матросы бросились исполнять его приказание. Через несколько минут они закончили работу, и почти одновременно с запада появился большой вертолет, быстро приближаясь к кораблю.

— Зажгите огни, — распорядился Огилви по телефону.

Вспыхнули ярко-белые прожектора, осветив зеленые палубы, как танцевальный круг. Огилви наблюдал, как вертолет кружит в воздухе, начинает снижаться, но резко останавливается. Он снял трубку телефона.

— Соедините меня с вертолетом.

Как он и ожидал, аппарат привез иранского офицера. Джеймс Брюс успел сообщить ему, что иранец возглавляет поиски Хардена.

— Я слушаю вас, командир, — произнес Огилви.

— Капитан Огилви, — спокойно ответил иранец, — очевидно, вы не хотите, чтобы я приземлялся.

— Я сыт по горло прилетами и отлетами за последние два дня, — сказал Огилви. — В двадцать четыре ноль-ноль «Левиафан» примет на борт лоцмана.

— К несчастью, сэр, мы еще не нашли Хардена и не можем позволить вам двигаться дальше, пока не найдем его.

— А я не могу позволить своему кораблю простаивать только из-за того, что ваш флот не может найти какого-то сумасшедшего яхтсмена.

— У меня есть приказ остановить вас, — заявил иранец.

Вертолет направился к корме и завис рядом с мостиком. За его окнами Огилви мог различить смутные очертания пилота и офицера.

— Мне нужна защита! — рявкнул он. — А вы мне только мешаете!

— Вы получите защиту, когда остановитесь.

— Вы что, хотите сказать, что Иран не может гарантировать безопасного плавания в Персидском заливе? — язвительно осведомился Огилви.

— А что вы предлагаете нам делать в таких обстоятельствах? — вкрадчиво спросил иранец.

— Защищать мирные корабли так же, как их защищает любой приличный флот. Честное слово, командир, не мне рассказывать вам, как это делается.

Иранец немного подождал, потом неохотно спросил:

— Вы предлагаете конвоировать вас?

— Дайте мне эскорт. Прикройте мой корабль с носа и с кормы. Обшаривайте район, который я буду пересекать. Проклятая ракетница Хардена имеет радиус действия полмили. Не подпускайте его к «Левиафану».

Снова наступила пауза, затем иранец заговорил:

— Хорошо, капитан Огилви. Но маршрут буду устанавливать я, а «Левиафан» должен подчиняться.

Огилви повесил трубку и зашел в рубку с улыбкой на лице. Было восемь вечера. Поскольку «Левиафан» должен причалить в Халуле, официальный обед сегодня был отменен. Третий офицер как раз прокладывал на карте курс по данным, полученным со спутника.

— Вольно, — сказал Огилви, когда молодой человек вытянулся, увидев его. — Скажите рулевому, чтобы следил за черномазыми. Сегодня они будут много крутиться рядом с нами.

Он подозвал своего стюарда, который ожидал в тени около двери в штурманскую рубку и велел ему принести обед в левое крыло. Затем Огилви снова вышел на воздух и стал смотреть, как иранцы занимают боевые позиции.

Появившийся с севера фрегат занял позицию точно впереди «Левиафана». Оба корабля разделяло менее мили. Около носа «Левиафана», с правого и левого борта, размещались аппараты на воздушной подушке.

Середину корабля прикрывала пара тральщиков, а корму — еще два аппарата на воздушной подушке. Огилви снова улыбнулся. Он вспомнил войну, когда приходилось плавать на корвете, опекая множество ржавых грузовых калош и танкеров.

Солнце незаметно опускалось за горизонт. Появился стюард с ужином. Он поставил поднос рядом с телефоном и поспешил принести табурет. Огилви приказал ему вернуть табурет в ходовую рубку, откуда стюард его взял, и стал есть стоя, наслаждаясь зрелищем боевых кораблей. Он гордился «Левиафаном» и окружавшим его эскортом. И он был рад, что находится здесь, а не крадется по нефтяным полям в парусной шлюпке.

Позади него на темном небе поднималась холодная серебристая луна, держась подальше от зловещего огня газовых факелов на западе. Затем ее очертания задрожали в теплом воздухе, поднимающемся из труб «Левиафана». Она размягчилась, как воск, и исчезла в маслянистом дыме.