Мы считаем, что при обычных мерах предосторожности она не будет представлять никакой опасности. Несмотря на физическую привлекательность...
Камера спроецировала голограмму, и Козара увидела свое изображение. Перед ней стояла крупная женщина 177 сантиметров ростом, с несколько маленькой грудью, но крепкими плечами и бедрами. Длинные стройные ноги. Гладкая матовая кожа, очень чистая, за исключением нескольких веснушек и остатков загара. Широкоскулое лицо, нос с горбинкой, полные губы, волевой подбородок. Над большими глазами цвета морской волны — темные брови и каштановые кудри. Волосы до плеч — стрижка, которую на Деннице носили и мужчины, и женщины; низкий голос.
— ...отличается излишней сдержанностью. Однако при соответствующих условиях жизни и тренировке может развить большие сексуальные способности. Частный владелец найдет, что доброе отношение со временем сделает ее более лояльной и отзывчивой...
Козара забыла о монотонном голосе, мысленно покинула студию и Терру и перенеслась домой. К Михаилу? Нет, она бы не смогла воссоздать его лицо из межзвездной пыли. Даже теперь ей не хватало храбрости. Но всего несколько лет назад они с Тродвиром...
{Начинались каникулы в Школе. Уже получен отпуск в отряде противовоздушной обороны. Обычно она проводила это время с женихом, если тому удавалось освободиться. Но в тот год недалеко от системы Зори появилась космическая эскадра неизвестного происхождения. Подозревали, что началась вылазка сторонников одного из претендентов на престол, противника Ханса Монитора. Господарь поддерживал законного императора. Поэтому во главе части денницианского флота он отправился навстречу незваным гостям, чтобы в случае надобности выбить их из сектора. Михаил Светич, инженер на торпедоносце класса «метеор», поцеловал Козару и распрощался.
Козара осталась в Зоркаграде. Делать было нечего. Устав от безделья, она отправилась к родителям. Данило Вимезал, воевода Дубиной Долины, занимал одновременно должности главы совета, верховного судьи и главнокомандующего в этом величественном краю в северных предгорьях Казана. Девушка быстро соскучилась в родительском доме и стала проситься на охоту. Отец подумал минуту и кивнул:
— Поезжай. Это пойдет тебе на пользу. Кого возьмешь в напарники? Тродвира?
Козара рассчитывала обойтись без провожатых. Но, конечно, отец был прав: только сумасшедший решится в одиночку забраться в такую глушь, откуда не дойдет ни один сигнал о помощи. Старый змай был неплохой компанией. Он знал, когда нужно помолчать.
Аэромобиль высадил пассажиров на западном склоне горы и убрался восвояси. День сменялся ночью, и снова наступал день. Долгие переходы чередовались с трудными восхождениями. В небе парили орлики. Несколько раз им удавалось заметить застывшего на уступе скалы горного козла. Но Козара нс стреляла: грех губить такую красоту. Наконец долгожданный миг настал. В крови вспыхнул веселый огонь. Диаво кинулся в атаку. Раздался выстрел. Смертоносные клыки и когти всего на метр не дотянулись до охотницы.
— Опрометчивый поступок, дама, — укоризненно произнес Тродвир.
— Он первый бросился, — оправдывалась Козара.
— После того, как вы заметили берлогу и как следует пошумели в кустах. Не нужно отрицать, дама. Я помню вас еще несмышленым ребенком. Вы учились ходить, держась за мой хвост. Если вы погибнете, ваш отец уволит меня и куда тогда деваться бедному одинокому ихану? Обратно в деревню, рыбу ловить? Пожалейте старика, дама.
Дама хихикнула. Путники разбили лагерь. Они сидели на краю кратера Казана, в том месте, где открывался вид на Высочину. Красоту окружавшего их пейзажа невозможно было передать словами. Представить ее способен только Бог, сотворивший эти благословенные места.
Безлесные склоны покрывал пурпурный ковер моховины, упругий на ощупь и источавший пряный аромат. Здесь и там виднелись белые и золотые пятна анемонов. Чуть поодаль ветер шелестел в зарослях тростника. На западе, понижаясь, открытая местность переходила в бескрайние леса — окутанный голубоватой дымкой океан, полосатый от желтых лучей заходящего солнца. Вдалеке сверкал изогнутый клинок реки. На западе торчали острые вершины мрачных холмов Высочины. За ними высились громады Планины Белогорски: золотистая белизна снежных пиков сияла на фоне чистого лазурного неба. Вдалеке тонкой нитью тянулся дымок вулкана Земля.
Солнце зашло за горы. Быстро похолодало. Воздух стал таким же ледяным, как вода в ручье, который бежал из расселины на краю кратера. Козара закуталась в куртку, присела на корточки и протянула ладони к огню. Изо рта девушки вырывались облачка пара и растворялись в сгущавшихся сумерках.
Костер догорел. Над тускло мерцавшими углями танцевали маленькие язычки пламени. Тродвир насадил мясо на вертел, затем начертил в воздухе знак и произнес несколько слов на эрио. Козара знала их на память: «Аферди Глубин, Блайн Ветров, Хааван, что таится в рифах, заклинаю вас, не приближайтесь к этому месту». Несмотря на то что всю свою жизнь Тродвир провел за сотни километров от Черного океана, он продолжал оставаться старомодным иханом-язычником. Еще подростком, впервые загоревшись верой, Козара пыталась сделать из него православного христианина, но вскоре убедилась в своем полном бессилии.
Но, может быть, Вседержитель не будет слишком строг к его заблудшей душе, и в конце концов Тродвир окажется на небесах.
Она никогда не называла его змаем. Не то чтобы слово это имело отрицательный оттенок. Может быть, в прошлом, лет четыреста назад, когда с Мерсейи стали прибывать первые иммигранты, оно и звучало несколько презрительно, но теперь змаями одинаково называли всех деннициан мерсейского происхождения.
(В наши дни Мерсейя превратилась в грозного противника Терры. Не связано ли изменение отношения к змаям с ростом могущества их далекой родины?) Как бы там ни было, но именно от Тродвира и его семьи Козара выучилась эрио, вернее, его местному архаическому диалекту. Одновременно родители научили ее сербскому, а гувернантка — англику. Поначалу она то и дело мешала слова трех языков в одну кучу. Взрослые долго отучали ее от этой привычки. Но и позднее девушка по старинке продолжала называть народ Тродвира их родовым именем, иханы — «искатели».
А как же иначе? Ведь старый мерсеец был одной из главных планет ее детской вселенной. В самом центре, естественно, стояли Отец и Мать. Еще были кукла Лютка, с годами затертая до неузнаваемости, и кошка по имени Белоножка. Временами возникал дядя Бодин, когда вместе с тетей Драгой приезжал навестить Вимезалов. Иной раз родители брали ее в Зоркаград. Тогда дядя водил племянницу в зоопарк и на аттракционы. Два младших брата и сестра напоминали кометы. Они то вспыхивали ярким светом любви, то исчезали в непроглядной тьме. Тродвир не претендовал на значительное место в ее сердце, но никогда не менял орбиты и всегда находился рядом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});