— Для чего, — сказал он, — мучить этих женщин?! Неужели вы этим способом думаете исполнить свое мщение? Это будет смешно и продолжится всего несколько часов. Я, я хочу большего: эти женщины — белые, богатые, привыкшие к утонченной роскоши цивилизованной жизни: лишите их всего этого, не убивая, а, напротив, оставляя жить в условиях, в тысячу раз худших смерти! Как бы жестоки ни были белые, они любят своих детей, как мы своих. Эта женщина, которую люди ее цвета кожи называют донной Эмилией, а мы зовем царицей Саванн, обожает свою дочь. Заставьте же ее дочь стать женой вождя племени, пусть мать согласится на это. Став женой вождя, эта гордая испанка будет испытывать мучения, в сто раз сильнейшие, чем те, какие она претерпела бы у столба. А мать, свидетельница страданий дочери, не имея возможности успокоить или облегчить их, также будет страшно и постоянно страдать. Как вы думаете, не выше ли это мщение вашего?
Все вожди с энтузиазмом приветствовали эту речь, один Текучая Вода сомнительно покачал головой.
— Эта раса несговорчивая, — сказал он. — Ничего не может ее сломать. Эти женщины не согласятся, и не захотят принять предложения, которое покажется им бесчестным: они предпочтут смерть.
— Тогда они умрут! — вскричал яростно вождь.
Текучая Вода поднялся.
— Да, — сказал он, — мой сын Олень хорошо сказал. Эти бледнолицые, эти испанцы, которых гений зла в гневе послал на нашу землю, гонят нас, как диких зверей. Я сам несколько дней тому назад избежал их когтей только милостью Ваконды! Пусть мать будет рабой, а дочь женой того, кто овладел ею: таким образом наше мщение будет полным!
— Пусть будет так, — отвечал Белый Ворон. — Олень объявит пленницам решение совета.
— Хорошо, — сказал вождь, — я это сделаю. Прикажите все приготовить для казни, так как если они ответят отказом, то завтра умрут!
Совет разошелся, вожди удалились под навесы, устроенные для них женщинами, и каждый отошел ко сну.
Один мажордом не думал об этом. Он быстрым шагом направился к хижине, где находились пленницы. Подойдя к плетню, игравшему роль двери, индеец с минуту колебался, но, преодолев волнение, с силой отдернул плетень и вошел.
Обе женщины печально сидели у замирающего огня, с опущенными на грудь головами, задумчивые и молчаливые.
При шумном появлении вождя они быстро подняли головы, заглушая крик удивления и ужаса.
Индеец минуту смотрел на них с неопределенным выражением.
— Я вас испугал? — сказал он глухо, стараясь улыбнуться.
— Нет, — отвечала донна Эмилия, — ваше присутствие не пугает нас, оно возбуждает отвращение!
Вождь гневно сдвинул брови, но сдержался.
— Зачем, — отвечал он, — дразнить льва, когда находишься в его власти?
— Льва? — спросила она презрительно. — Койота, хотел ты сказать: лев храбр, его характер благороден. Он нападает только на достойных его ярости врагов.
— Хорошо, я — койот, — согласился он невозмутимо. — Оскорбление можно позволить тем, кто скоро умрет!
— Умереть! — закричала донна Диана с радостным движением, смутившим индейца. — О, благодарю, сеньор. Первый раз вы сообщаете хорошую новость. Когда должны мы умереть?
— Завтра! — отвечал он глухим голосом.
Несколько секунд длилось могильное молчание.
Мажордом продолжал.
— Вам очень надоела жизнь?
— Такая жизнь — да. Я предпочитаю умереть, чем быть пленницей и переносить всевозможные унижения!
— Вы можете обе жить, если захотите! — сказал он значительно.
Она сначала отрицательно покачала головой.
— На свободе! — прибавил он.
— На свободе? — вскричала молодая девушка, глаза которой заблестели надеждой.
Донна Эмилия положила ей руку на плечо, тихо улыбаясь, и обратилась к вождю.
— Объяснись откровенно, — сказала она. — За этими словами должна скрываться какая-нибудь страшная западня. На каком условии получим мы свободу? Нам нужно знать это условие, чтобы решить, можно ли принять его.
— Разве можно торговаться о жизни?
— Да, когда ее предлагают купить ценой бесчестия!
— Завтра вас привяжут к столбу и будут мучить в течение четырех часов безостановочно.
— Далее! — гордо сказала донна Эмилия.
Молодая девушка слушала, испуганная и трепещущая.
— Далее, — произнес он с мрачной улыбкой, — вы будете ободраны живьем и сожжены.
Произнеся эти слова, вождь устремил проницательный взгляд на пленниц.
Донна Эмилия презрительно пожала плечами.
— Я жду, чтобы ты сказал, на каких условиях согласен оставить нам жизнь, — отвечала она с горькой улыбкой. — Это условие, должно быть, ужасное, если ты не решаешься объявить его нам.
— Это условие, — медленно сказал он, — вы уже знаете!
Донна Эмилия передернула плечами.
— Повтори, я забыла его.
Вождь сделал над собою усилие.
— Пусть ваша дочь согласится быть моей женой! — сказал он сдавленным голосом.
Донна Эмилия разразилась нервным смехом и взглянула на дочь. Та гордо выпрямилась, подошла к вождю, спокойная с виду, хотя внутри ее клокотала целая буря, и, окинув его в высшей степени презрительным взглядом, сказала:
— Придумывайте самые жестокие мучения! Я предпочитаю смерть такому ужасному позору!
— Хорошо, дочь моя! — вскричала донна Эмилия, страстно прижимая ее к груди.
Вождь яростно топнул ногой, кинул на обоих женщин взгляд неумолимой ненависти и, сказав страшным голосом только одно слово” до завтра!“, стремительно вышел.
Оставшись одни, женщины взялись за руки, встали на колени и усердно стали молиться тому, кто один мог спасти их.
Глава XXXIX. В открытом поле
Дело, порученное Лунному Свету генералом Карденасом, не трудно было исполнить: следы мексиканцев ясно отпечатались на земле. На основании этого охотник подозревал, что выслеживание было только предлогом для генерала удержать его при себе, чтобы в случае ловушки наказать. Однако оба продолжали ехать рядом, весело переговариваясь и, по-видимому, очень довольные друг другом.
День был великолепный. Небо синее, солнце ослепительное. Листья деревьев, омытые дождем, блистали зеленью и росой. Ночная гроза освежила воздух, и горячие лучи солнца, осушая влагу, заставляли землю дымиться подобно жерлу кратера. Птицы щебетали в листве, белки прыгали с ветки на ветку, а иногда олени и антилопы, спугнутые лошадьми, появлялись в высокой траве, взглядывали испуганными глазами на путешественников и разбегались по всем направлениям.
Невольно и люди, и животные поддавались влиянию этой роскошной природы. Они вдыхали полной грудью воздух, насыщенный сладким запахом цветов и деревьев, и чувствовали себя счастливыми.