— А почему вы не заговорили об этом сами? — спросила доктор Причард, отпив воды из стакана. — Три месяца подошли к концу. Вы не думали о том, что вам следует обсудить ваши дальнейшие отношения?
— Ну, вы слишком много от меня хотите, — усмехнулась я, склонив голову. — По-моему, за те пять месяцев, что продолжаются наши сеансы, я и так чертовски продвинулась.
— Конечно, Джоселин. Вы стали более открытой. Но вы по-прежнему избегаете некоторых тем. По-прежнему не хотите разговаривать о своей семье.
— Может быть. Но по сравнению с прежней Джосс Батлер я просто ходячая откровенность. Вспомните, моя лучшая подруга, с которой я четыре года прожила в одной квартире, ровным счетом ничего не знала о моем прошлом. А я ничего не знала о ней. И меня это вполне устраивало. Я думала, что смогу прожить всю жизнь, отгородившись от других людей невидимой стенкой. Но теперь все иначе. Благодаря Элли и Брэдену. Особенно Брэдену. Он…
Я покачала головой, словно сама не могла поверить своим словам.
— Он стал мне настоящим другом. Лучшим другом. Три месяца назад я была уверена, что наши отношения не выйдут за пределы голого секса. Что они исчерпают себя сами. Но теперь… он стал частью моей жизни. Никогда прежде со мной ничего подобного не случалось. Не представляю, к чему это приведет. И не хочу об этом думать. Знаю одно… я не могу снова потерять своего лучшего друга.
— Вы должны откровенно поговорить с ним, Джосс. Рассказать ему о своих чувствах.
При одной мысли об этом сердце тревожно екнуло.
— Нет, — отрезала я. — Никаких объяснений не будет. Если он решил порвать со мной, значит так тому и быть. Словами тут не поможешь.
— Но почему вы хотите скрыть от него правду? — нахмурилась доктор Причард. — Думаете, так вам обоим будет легче?
Ну до чего въедливая особа, подумала я и тут же озвучила эту мысль:
— Вы ужасно въедливая особа.
— Только потому, что я не имею привычки скрывать правду? — рассмеялась она.
— Привыкли оставлять последнее слово за собой?
* * *
Я медленно повернулась и взглянула ему в лицо:
— Именно так.
Брэден сбросил с колен бумаги и уставился на меня.
— Ну так как ты к этому относишься?
— А как ты к этому относишься?
— Я первым спросил, — прищурился он.
Я вздохнула. Бабочки у меня в животе на этот раз не порхали — скорее, там ползали маленькие беспокойные муравьи.
— Что, так и будем препираться, как пятилетние дети?
— Будем.
Я пристально смотрела в его упрямые глаза.
— Брэден.
Хотя я этого вовсе не хотела, голос мой прозвучал умоляюще.
— Я могу ответить, Джосс, — мы с тобой оба знаем, кто из нас двоих более открыт и откровенен. Но я не собираюсь этого делать. Потому что хотя бы один-единственный раз хочу узнать, что чувствуешь ты.
— Что значит «один-единственный раз»? — пожала плечами я. — Перед тобой я не скрывала своих чувств. Ты что, хочешь вывернуть меня наизнанку?
По губам его скользнула хорошо знакомая мне ухмылка — самоуверенная, неотразимая, соблазнительная.
— Нет, детка. Я просто хочу узнать, что творится у тебя на душе.
Надо же, чего захотел. Нет, милый, не выйдет. Этот номер не пройдет. Я равнодушно пожала плечами и повернулась к пишущей машинке.
— Что ж, я не имею ничего против разрыва нашего соглашения.
Он молчал, стоя за моей спиной. Я замерла в ожидании. Наконец он произнес:
— А если мы прекратим делать вид, что мы всего лишь сексуальные партнеры, это ничего не изменит?
Губы мои расползлись в торжествующей улыбке. Хорошо, что я сидела к нему спиной и он не мог этого видеть.
— Полагаю, кое-что изменит, — произнесла я, отчаянно стараясь, чтобы голос звучал безучастно. — В общем, об этом надо подумать.
Не помню, говорила ли я, что Брэден умел двигаться с потрясающей стремительностью?
Бумаги взлетели в воздух, он в два прыжка оказался рядом, сорвал меня со стула, схватил на руки, повалил на кровать и растянулся рядом. Я даже ойкнуть не успела.
— Когда ты перестанешь обращаться со мной как с тряпичной куклой? — рассмеялась я.
— Никогда, — самодовольно усмехнулся он. — Ты такая маленькая. Такая невесомая. Как я могу обращаться с тобой иначе?
— Я вовсе не маленькая, — гордо заявила я. — К твоему сведению, росту во мне пять футов пять дюймов. Есть люди гораздо мельче.
— Детка, я выше тебя почти на целый фут! Конечно, в сравнении со мной ты просто крохотулька! — Он наклонился и коснулся губами моих губ. — Но мне это нравится.
— Да? А как же твое пристрастие к длинноногим красоткам?
— Прошло бесследно. Теперь я питаю пристрастие к большим сиськам, восхитительным кискам и сладким губам.
Он впился в мой рот долгим поцелуем, обвив языком мой язык. Я обняла его за шею. Поцелуй был таким же упоительным, как обычно, но впервые мысли мои не растворились в сладком тумане.
Что, если слова Брэдена можно рассматривать как объяснение в любви… сделанное, так сказать, косвенным образом?
Эта догадка заставила меня восхищенно выдохнуть. К счастью, Брэден как раз в этот момент занялся моими трусиками и не обратил на этот неуместный вздох никакого внимания.
* * *
Размечталась, дурочка, тут же одернула я себя. Вполне достаточно того, что мы рядом. Надо наслаждаться каждым мгновением, проведенным вместе, и не строить глупых фантазий.
Несколько дней спустя, когда я, сделав перерыв в работе над романом, пила на кухне кофе, ко мне присоединилась Элли. Сегодня она тоже была дома, возилась со своими записями.
— Что такое? — спросила я, заметив ее смущенную улыбку.
— Я только что говорила по телефону с моим старшим братом, покровителем и защитником, — сообщила Элли, усаживаясь за стол напротив меня.
— И что дальше? — подозрительно вскинула я бровь.
— Он сказал, что на свадьбу вы пойдете вместе.
— И что из этого?
— Джосс! — Элли запустила в меня печеньем, от которого я ловко увернулась. — Долго ты собираешься играть в молчанку?
— Играть в молчанку? — переспросила я, глядя на валявшееся на полу печенье. — На что ты намекаешь, можно узнать?
— На то, что ваше дурацкое соглашение закончилось. И теперь ты — девушка Брэдена. Это ведь так, верно?
Девушка Брэдена? Не уверена, что имею право на это высокое звание. И вообще, мне оно ни к чему.
— Мы продолжаем встречаться, — пожала плечами я. — А в каком качестве — это не так важно.
— Классно! Здорово! Потрясающе! — завопила Элли так громко, что я едва не зажала уши. — Я знала, знала!
— Хотела бы я знать, что ты знала, — заметила я не без сарказма.