Тогда мне была интересна метаморфоза, которая происходит с персонажами, вынужденными принимать решение.
Но то действо не имеет почти ничего общего с картиной «12», которую даже нельзя считать классическим ремейком. Сходство заключается лишь в фабуле: двенадцать присяжных должны вынести приговор, сначала они склоняются к одному решению, но все оказывается не так просто. Больше никаких совпадений в картинах нет.
Кадр из фильма «12». Валентин Гафт, Алексей Горбунов, Сергей Маковецкий, Сергей Арцыбашев, Сергей Гармаш, Сергей Газаров, Алексей Петренко…
Вообще, рождение чего-то нового на глазах у зрителей – вещь очень терпкая, увлекательная. Мне этим нравилась пьеса. Но в целом там история о том, как прекрасен и гуманен в Америке закон. Наш фильм совсем о другом.
Это драматический детектив, я бы даже сказал, триллер. Мы делали эту картину вместе с Первым каналом, это был наш совместный проект.
Главное в фильме: у каждого из этих людей есть своя правда, но правд много, а истина одна, вот поиск этой истины и стал основой нашей картины.
Были два замечательных парня, к сожалению, ныне покойные оба: Саша Новотоцкий и Володя Моисеенко. Они писали сценарий «Возвращения», который снял потом Звягинцев. Я очень долго искал людей с близким мне чувством юмора. Если ты можешь в течение рабочего дня четыре часа ржать по поводу какого-то полного бреда, накручивая его и продолжая фантазировать, – это дает ощущение братства, из которого выкристаллизовываются потом ситуации, сценарии…
Нам всем необходимо понять: человек есть не средство, а цель. Уяснить эту истину важно и сильным мира сего, и простым смертным. Пора научиться не болтать, а разговаривать, вспомнить, что в России понятие чести отстаивали ценой жизни, а стыд считался очищающим человека чувством…
Моя картина о персональной ответственности каждого за принятое им решение. Или за непринятое.
Надеюсь, все мы когда-нибудь поймем: жертвовать собою ради других чрезвычайно трудно, тем не менее это единственный путь к спасению. И речь ведь идет не о жизни или здоровье, совсем нет. Всего-то и надо: поступиться толикой привычного уюта и тепла, поделиться с близким или с дальним, а мы часто и к тому оказываемся не готовы. Это особенно актуально в наше гламурно-глянцевое время, когда основополагающим смыслом бытия стало достижение максимального комфорта.
Не должны главными ценностями быть лишь те, которые можно купить или потрогать руками. Об этом я давно хотел сказать и чрезвычайно счастлив, что Господь даровал мне шанс снять «12». В картине нет блеска, шика или постановочного масштаба, зато есть боль, которую я считал долгом донести до других. Пусть не все со мной согласятся, примут позицию, поймут ее, но хотя бы задумаются, и этого будет достаточно.
То, что актеры на картине подобрались театральные, только помогало: мне не приходилось подолгу объяснять, что такое репетиции и как они важны.
И актеры находили время для репетиций и для того, чтобы просто друг с другом рядом посидеть. Не его сцена, а он сидит. Иногда мы засиживались до четырех часов утра. Конечно, все валились с ног, зато сколько находок обнаружилось в атмосфере коллективного творчества. Возникало доверие друг к другу, исчезал страх показаться некрасивым и желание выглядеть лучше партнера. Уходила зависть, уходила вся накипь, которая в нынешнем ритме всегда покрывает человека… Играли весело, азартно, импровизировали бесконечно, легко выходя за рамки образов, к которым привык зритель.
Случались и по-человечески трогательные моменты. Валентин Гафт приезжал после вечернего спектакля, шел в съемочный павильон и оставлял букеты, подаренные ему во время спектакля, в моей машине, прося водителя: «Передай потом Сергеичу». Звезда, большой артист, как ребенок радовался нашей совместной работе.
Сергей Газаров в фильме «12»
Подсудимого в разных возрастах сыграли два замечательных братика Абти и Абди Магамаевы. Мама у них потрясающая. За несколько дней до съемок у них умер отец, я об этом узнал только позже. По ней нельзя было догадаться – ни слезинки на глазах, такая же приветливая и ровная, как всегда. Очень внимательно и ревностно оберегала все обычаи, следила, чтобы все было точно. Героя в сценарии назвали Умарчик, она говорит: «Нет, неправильно, у нас звали бы Умарик». Но в то же время была очень гибкой в случае необходимости. Когда мне надо было, чтобы мальчик взял на руки собаку, а оказалось, что это не принято в чеченских семьях (собак и дома не держат, и на руки не берут), я попытался ее убедить, что это все-таки ребенок, и он может не быть еще столь дисциплинирован в этом отношении, она согласилась.
Я шел за ней просто след в след, прислушивался ко всем ее замечаниям… Мальчики ее танцевали в ансамбле… Когда мы закончили снимать последнюю сцену в Геленджике, устроили банкет. Старший, ему на ту пору было четырнадцать лет, подошел ко мне и говорит: «Я не знаю, какой получится фильм, но я хочу сказать вам спасибо от всего чеченского народа».
Олег Меньшиков вышел из проекта буквально за пару дней до начала съемок, хотя мы обо всем, кажется, договорились. Что-то его остановило. Такое бывает.
Валентин Гафт в фильме «12»
Разумеется, я очень огорчился, да и ситуация возникла непростая, поскольку роль в «12» Олегу отводилась важная, ключевая. Я, в принципе, могу понять Олега, поскольку хорошо его знаю. Думаю, пока он просто внутренне не созрел к изменению привычного имиджа. Это штука опасная: когда-то все равно придется разрушать стереотипы, важно не пропустить момент и сделать это самостоятельно и осознанно.
С «12» же Бог управил так, что на место Олега пришел Сережа Маковецкий. Я вдруг вспомнил, что он как-то звонил мне, жаловался, что не снимаю его. Я нашел тогда отговорку и, честно говоря, почти сразу забыл наш разговор, поскольку, признаюсь, недооценивал тогда Сергея. А тут заминка с Меньшиковым…
Словом, теперь уже я позвонил Маковецкому и, не представляясь, спросил: «В Бога веруете?» Он не узнал мой голос: «Кто говорит?» Я продолжил: «Ответьте сначала на вопрос: в храм ходите?» Сергей ответил: «Да». Я продолжил: «Вас услышали». И только потом объяснил суть, сразу предупредив, что придется на время отказаться от других проектов и резко полысеть для роли. Маковецкий ни секунды не сомневался: «Я согласен. Когда будут пробы?» Я ответил, что проб не будет, и если он согласен, то утвержден.