вас не простила. С кем вы танцевали, пока меня не было?
– Ни с кем. Я ждал своего личного преподавателя.
Лицо ее слегка просветлело. Она вяло улыбнулась.
– Почему вы не заглянули навестить меня? Хотя ладно, не было нужды. К тому же я не выношу ничьего присутствия, когда на меня накатывает. Впрочем, это случается не часто, всего лишь раз в полгода. – Он посмотрел на нее с любопытством – дело оказалось совсем в другом. Она продолжала: – Приступы, конечно, мерзкие. Даже если уходит головная боль, я все равно чувствую себя как раздавленный клоп.
– Не нужно так говорить, Дорри.
– Перестаньте, хватит с меня мамочки. В такие дни я все время думаю, какой толк от этой жизни, зачем ее продолжать, что в ней хорошего. Я кажусь себе ужасной, не похожей на остальных девушек, у которых в голове одни сладостные мечты. Вы понимаете, о чем я. Глупые коровы! – Она внезапно рассмеялась.
– Ничего нет плохого в том, что вы немного отличаетесь от обычных людей.
– Я рада, что вы так думаете. Раньше я пыталась во всем разобраться, в тот период, когда меня ненадолго исключили из школы. Мне хотелось уважения, хотелось все делать правильно. Но ничего не вышло. Поэтому теперь я поступаю так, как чувствую. Делаю, что хочется. Я не могу с этим бороться. Если не давать воли своим чувствам, то можно убить все, что заложено внутри. Вы согласны?
– Как сказать… – Он недоуменно уставился на нее. О чем она тут рассуждала? Он совершенно ее не понимал.
– Знаете такой девиз: будь самим собой? Это вызов. Я рада, что родилась женщиной, что создана для любви, поэтому хочу только одного – быть такой, какая есть. Вы по мне скучали? Хотя куда там, мерзавец вы этакий, вы так легко заводите друзей и ладите со всеми. А я так и не обзавелась настоящими друзьями, почему-то не могу ни с кем найти общий язык, кроме вас. – Помолчав, она тихо произнесла: – Неужели не видите, что я втрескалась в вас по уши?
Его тронуло ее признание, как и равнодушный голос, которым оно было сделано, и необычная депрессия. И разумеется, это льстило его самолюбию.
– Встряхнитесь, Дорри, нельзя раскисать. – Он похлопал ее по руке. – Если хотите знать, мне действительно вас не хватало.
Чуть ниже склонив голову набок, она внимательно в него вгляделась, а потом, схватив его руку, которую он хотел убрать, сунула ее под кашемировое покрывало.
– Так уютнее. Я очень соскучилась.
Мори до ужаса испугался, не столько ее неожиданного поступка, сколько потому, что она, сама того не подозревая, как он полагал, прижала его пальцы к своему теплому мягкому бедру.
– Полно, Дорис, – попытался он отшутиться, – так себя не ведут… тем более с корабельным доктором.
– Но мне необходимо немного ласки. Заметьте, я не всякого пускаю в свою жизнь. Да, парней у меня было много, и высоких, и широкоплечих, и красивых, но вы другой. У меня к вам такое бескорыстное чувство.
– Прошу вас… сейчас обязательно кто-нибудь пройдет мимо.
– Скажете, что замеряете мой пульс. – Она посмотрела на него и зловеще, и ласково. – Или я скажу, что это прописанное вами лечение. Мне действительно рядом с вами стало легче. Я уже не чувствую себя так паршиво.
Наконец, рассмеявшись, она отпустила его, но не раньше, чем кровь прилила горячей волной к его щекам. Он быстро нашелся, выдавив из себя осуждающую улыбку.
– Вам следует оставить подобные привычки, девушка, иначе ждите неприятностей. Во-первых, вы чертовски привлекательны, а во-вторых, вам может попасться не тот человек.
– Но мне попались вы.
– А теперь послушайте, шутки в сторону. – Он специально повернул разговор в другое русло. – Я тут кое о чем подумал. Так как вы не совсем в форме, то нам лучше отказаться от соревнований.
– Что?! – воскликнула она, встрепенувшись. – Собрать манатки и убраться? И это после того, как мы дошли до финалов и практически их выиграли?
– Если мы победим и получим все первые места, то нас наверняка обвинят в охоте за призами.
– Наплевать мне на призы – до того посеребренного чайного сервиза и дешевого фарфора, каким торгуют в «Вулворте», я не дотронулась бы и баржевым шестом. Но если я берусь за дело, то довожу его до конца. Пусть все, и особенно эта жеманная стерва миссис Киндерсли, видят – я чего-то стою. Я пекусь о самоуважении. Я хочу показать, что мы на корабле лучшие.
– Быть может, и так, но зачем же это выпячивать?
– Потому что я хочу заявить об этом громогласно. А когда я чего-то хочу, то обычно получаю. Возможно, я сейчас немного расклеилась, но быстро приду в себя. Оглянуться не успеете, как я достигну пика формы.
– Тогда ладно. – Он неохотно ее успокоил. – Поступайте как знаете. Но мы должны сыграть самое позднее в субботу. Вечером состоится капитанский обед, и перед началом концерта будет вручение призов. – Он поднялся. – А теперь мне пора на обход. Увидимся позже.
Пришла суббота, они приняли участие в соревнованиях, и, как предполагал Мори, победили во всех трех играх. Миссис Киндерсли и ее муж не щадили сил в палубном теннисе, но так как Дорис, пришедшая в норму, затеяла быструю агрессивную игру, они никак недотягивали до соперников. Развязка наступила в финальном сете, когда Киндерсли замахнулся ракеткой слишком высоко, потерял равновесие и рухнул на палубу с ужасающим грохотом.
– О, будьте осторожны. – Дорис перегнулась через сетку в притворной заботе. – Вы раскачиваете корабль.
Зрителей на этот раз собралось немного, и ее замечание было встречено гнетущей тишиной. Когда же матч закончился, победителей приветствовали жиденькие аплодисменты, без всякого энтузиазма. Мори расстроился, а Дорис, у которой снова было приподнятое настроение, казалось, ничего не заметила. Как и ее родители. Они, разумеется, присутствовали на матче. Когда Мори ушел с корта, Холбрук взял его за руку и увел с собой в курительный салон.
– Я подумал, что нам с вами, доктор, нужно поболтать, – заметил он с одобрительной улыбкой, когда они заняли два кресла в тихом уголке. – Чем лучше обстановка, тем веселее пойдет беседа. Выпьете? Нет? Ну от сока-то не откажетесь. А я пропущу глоточек виски с содовой.
Когда принесли напитки, Холбрук поднял бокал:
– Ваше здоровье! А знаете, вы напоминаете меня самого в молодые годы. Я тоже был полон амбиций – работал помощником аптекаря в Бутле, готовил лекарства по рецептам безграмотных терапевтов, которые не могли отличить кислоту от щелочи. Сколько раз мне приходилось им звонить и говорить: «Доктор, вы прописали бикарбонат соды и соляную кислоту