– Значит, он убит и лежит на дне!
– Давайте выудим его!
Но Робладо, который уже поднялся – он увидел, что отделался всего лишь раной в руку, – помешал им выполнить это намерение.
– Рассыпаться по берегу! – прогремел он. – В обе стороны! Скорей, а не то он ускользнет! Торопитесь!
Все бросились выполнять приказ, как вдруг солдаты, двинувшиеся вниз по течению, остановились, изумленные. В сотне ярдов от них, согнувшись, взбирался вверх по крутому берегу человек. Еще секунда – он выпрямился и с быстротой молнии помчался через луг к роще.
– Держи! – раздались крики. – Вот он! Святые угодники, он и есть!
В трескотне ружейных выстрелов послышался пронзительный свист. Прежде чем верховые успели тронуться, из рощи навстречу бегущему вылетел конь. Человек мгновенно прыгнул в седло, громко, презрительно рассмеялся и ускакал в темноту.
Почти все уланы вскочили на лошадей и во весь опор понеслись за ним; но после недолгой скачки по долине они отказались от погони и возвратились к своему раненому командиру.
Сказать, что Робладо был взбешен, значило бы ничего не сказать: его состояние трудно передать словами. Но ведь осталась другая жертва, и на нее он мог излить свою досаду и злобу.
Каталину захватили в саду, когда она молилась о спасении любимого человека. Ее оставили на попечении Хосе, остальные солдаты бросились на помощь преследователям Карлоса. Хосе хорошо знал охотника и, не отличаясь храбростью, вовсе не стремился участвовать в погоне.
Каталина слышала выстрелы и крики и поняла, что борьба отчаянная. Слышала она и резкий свист и презрительный смех, заглушивший все остальные звуки. И слышала, как замерли вдали крики преследователей.
Сердце ее радостно забилось. Она знала, что Карлос на свободе.
Теперь, только теперь она подумала и о себе. Она тоже замыслила бежать. Она знала, что ей предстоит выслушивать оскорбительные насмешки мерзкого начальника этих негодяев. Что делать, как избежать встречи с ним? Разве только, если уговорить Хосе! Она знала подлый нрав этого человека. Не соблазнится ли он золотом? Надо попытаться. И попытка увенчалась успехом. Против большой суммы негодяй не устоял. Он сообразил, что его не слишком сурово накажут, если он и упустит пленницу, которую можно в любой момент опять захватить. За такие деньги он рискнет навлечь на себя недовольство капитана. К тому же у капитана есть причины быть к нему снисходительным. Итак, деньги уплачены, и сеньорите позволено уйти.
Чтобы создать видимость побега, Хосе попросил ее запереть изнутри дверь своей комнаты; она выполнила это в точности.
Едва Робладо перешел мост, его встретил Хосе и, запинаясь, с трудом переводя дыхание, сообщил, что прекрасная пленница скрылась в доме. Она выскользнула и убежала. Будь это обыкновенная пленница, он, конечно, пристрелил бы ее. А догнал он ее, когда она уже входила в комнату, и она заперла дверь перед самым его носом!
В первую минуту разъяренный Робладо хотел было взять дом приступом. Однако он одумался: это, пожалуй, покажется смешным. Да и толку будет немного. Ретироваться с поля сражения побуждала его и боль в раненой руке.
Снова перешел он мост, сел с помощью солдат на коня и, собрав свое доблестное войско, двинулся обратно в крепость, предоставив разбуженному городу гадать о причинах переполоха.
Глава XLVIII
На следующее утро весь город только и говорил что о ночном происшествии. Сперва предполагалось, что индейцы совершили набег и солдаты, как всегда их отбили. Что за доблестные защитники народа!
Потом пронесся слух, что захватили Карлоса-убийцу, а в перестрелке убили капитана Робладо. Но вскоре оказалось, что Карлос не пойман – его только ловили и чуть-чуть не поймали. Робладо дрался с ним один на один, ранил его, но преступник в темноте ускользнул, бросившись в реку. Он прострелил капитану руку, вот почему капитан не взял его в плен.
Слух этот шел из самой крепости и был близок к истине. А о ранении Карлоса присочинили, чтобы придать немного блеска поведению Робладо; но потом стало известно, что охотник на бизонов скрылся, не получив ни единой царапинки.
Люди не переставали удивляться: как же это преступник отважился подойти к городу, зная, что за его голову назначена награда? Уж наверно, у него была на это важная причина. Скоро стала известна и она – вся история выплыла наружу. То-то настал праздник для сплетников! Каталина давно была признана первой красавицей Сан-Ильдефонсо, а теперь завистливые женщины и ревнивые мужчины могли смотреть на нее свысока. Ее репутация сильно пострадала. То, что сделала она, хуже, чем неравный брак. Местная аристократия была возмущена тем, что Каталина унизила себя близостью с бедняком, чуть ли не нищим, а городская беднота, до фанатизма религиозная, осуждала ее за дружбу с «убийцей» и, что еще хуже, с «еретиком».
Случай этот вызвал необычайное волнение. Цена за голову охотника поднималась, как акции на бирже. В Доме капитула собрались на совет члены городского управления и местные тузы. Было вывешено новое объявление. Теперь за поимку Карлоса предлагалась еще большая сумма, и, кроме того, всякому, кто снабдит его съестными припасами или окажет ему содействие, грозили суровой карой. А тот из граждан, кому вздумалось бы приютить охотника на бизонов под своей крышей, не только понесет положенное наказание, но и все его имущество будет конфисковано.
Не осталась в стороне и церковь. Святые отцы пугали гневом господним и грозили отлучением всякому, кто помешает вершить правосудие над еретиком-убийцей.
Вот в каком положении оказался беглец. К счастью, Карлос умел обойтись и без крыши над головой. Он был как дома и в просторах пустынной прерии и в скалистых ущельях в горах, где враги его умерли бы с голоду; да они и не посмели бы отправиться туда за ним. Если бы ему пришлось искать пищи и крова у жителей Сан-Ильдефонсо, на него, конечно, донесли бы и предали бы его. Но охотник так же мало нуждался в них, как дикие обитатели прерии. Ему могла служит постелью и зеленая лужайка и голая скала, а раздобыть себе пищу он мог даже на бесплодной Льяно Эстакадо, и там ему не страшна была целая армия преследователей.
Дон Амбросио не принял участия в совете. Горе и гнев удержали его дома. Между ним и дочерью произошла бурная сцена. Отныне ее будут неотступно сторожить, будут держать в доме отца, как пленницу, – наказание научит ее смирению!
Невозможно описать, что чувствовали Робладо и комендант. Их душила бешеная злоба. Они едва не обезумели от разочарования, унижения, физических и душевных страданий. Весь день они не выходили из дому и только и делали, что замышляли и прикидывали, как бы вернее изловить своего заклятого врага.