уверенная в том, что говорю. ― Я хочу, чтобы все знали, что я принадлежу тебе.
― Мы принадлежим друг другу, ― поправил он меня, затем вздохнул. ― Ты уверена, что не сожалеешь?
Я покачала головой. ― И ты тоже не должен.
― Наверное, ты права, ― признал он, взяв меня за руку. ― Не то чтобы мы не вызвали скандал всеми иными способами. Ты помнишь план?
Я сглотнула, в животе у меня завязались узлы, когда я вспомнила, что мы обсуждали. Как только мы приземлимся в Греции, мы окажемся на территории Совета. Каждый наш шаг должен быть продуман, но я боялась столкнуться не с Советом. А с его семьей. И Совет, и его семья не подозревали о нашем приезде, а значит, у нас будет время попытаться привлечь его семью на нашу сторону, прежде чем мы столкнемся с Обрядами.
― Все получится. Себастьян и Бенедикт будут там, ― сказал он, когда пилот объявил, что мы скоро приземлимся.
― Это должно утешать? ― Сухо спросила я.
― Они тебе не враги, ― уверил он, но я сомневалась, что они купили нам одинаковые футболки для братьев и сестры.
― А твои родители?
Он заколебался. Самолет тряхнуло, когда его колеса ударились об асфальт, и я отвлеклась от своего вопроса. Мы молчали, пока самолет минуту выруливал с посадочной полосы.
― Теперь ты Руссо, ― сказал он, когда самолет наконец остановился.
― Тогда я точно начну отдавать приказы всем вокруг, ― пошутила я, пытаясь разрядить обстановку, но его рука крепко сжала мою.
― Никому не позволяй выказывать себе пренебрежение. Ты моя пара, моя ровня. Скорее всего, лучшее во мне, ― признал он, ― и когда-нибудь они все склонятся перед тобой.
― Ты так думаешь? ― с сомнением сказала я.
― Я клянусь в этом. Его слова не оставляли места для сомнений. Они успокаивали натянутые нервы, которые грозили окунуть меня в панику. По крайней мере, успокаивали до тех пор, пока мы не вышли из самолета и не обнаружили, что нас ждет длинный черный лимузин.
Джулиан выругался под нос, протягивая мне руку.
― В чем дело? ― спросила я, пока мы спускались по трапу самолета к ожидающему нас автомобилю. ― Это для нас?
― Думаю, да, ― сказал он сквозь стиснутые зубы, и я поняла, что он не договаривался о том, чтобы машина встречала нас. ― Похоже, кто-то знает, что мы здесь.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Тея
Позднее утро в Греции выдалось ярким, несмотря на декабрь. Небо над головой было беспредельно голубым, и, хотя воздух был прохладным, солнце согревало мою кожу, пока мы шли к лимузину. Смуглый мужчина вышел из машины со стороны водителя и поприветствовал нас, открыв заднюю дверь. Я взглянула на Джулиана и увидела, что его глаза прищурились. Это от солнечного света или из-за водителя?
Он что-то сказал Джулиану на греческом, если я верно поняла. Мой мужчина ответил на том же языке, его рука переместилась на мою спину, когда он направил меня к открытой двери. Я не должна была удивляться, что он говорит по-гречески, учитывая, сколько жизней он прожил до нашей встречи. Но иногда я задумывалась о том, сколько еще у него слоев?
― Моя семья ждет нас, ― осторожно пояснил он, усаживая меня на заднее сиденье машины.
Я выдохнула, почувствовав облегчение от того, что мы столкнулись с ними, а не с Советом. Но облегчение почти сразу же прошло, и сердце ушло в пятки, когда я поняла, что скоро мы столкнемся с ними. Джулиан, похоже, думал о том же.
― Еще не поздно, ― пробормотал он, когда лимузин покинул частный аэродром. ― Мы можем поселиться в отеле, и я могу поговорить с семьей наедине.
Моя рука крепко сжала его руку, и я покачала головой. ― Единое целое, помнишь?
― Как пожелаешь. ― Но его хмурый взгляд стал еще мрачнее, прочертив линии неодобрения вокруг его рта.
― Что? ― спросила я.
― Я просто подумал, что в присутствии Сабины смерть более вероятна. Он поднял наши соединенные руки и поцеловал тыльную сторону моей. ― Только пообещай мне одну вещь, любовь моя?
― Что?
Джулиан повернулся ко мне лицом, его глаза встретились с моими. ― Если дело дойдет до насилия, ты останешься за моей спиной.
Я ждала, что он рассмеется. Но он не засмеялся.
― Ты же не серьезно, ― сказала я, принужденно рассмеявшись.
Он даже не улыбнулся. ― Я смертельно серьезен. Семьи вампиров воюют из-за меньшего.
― Почему? ― вырвалось у меня. Кажется, впервые я была рада, что Джулиан не хочет меня обращать. Очевидно, став вампиром, ты становишься психом.
― Долгие жизни и много воспоминаний, ― мрачно сказал он. Он глубоко вздохнул и улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. В них по-прежнему бушевала буря, словно их занимали мысли о прошлом. ― Но наша семья уже давно не воюет друг с другом.
― Я надеялась, что твой ответ меня приободрит, ― призналась я. ― Неужели до этого дойдет?
Его молчание было мне ответом.
― Кажется, меня сейчас вырвет. ― Я потерла свой бурлящий живот.
― Свежий воздух поможет, ― мягко сказал он, и я поняла, что все будет именно так плохо, как я боялась, раз он даже не пытается приободрить меня. Он опустил стекло, и на нас хлынул солнечный свет, теплый и ласковый, как обещание. Прохладный воздух устремился ко мне, и я вдохнула его полной грудью, пытаясь взять под контроль свой желудок. Меньше всего мне хотелось встретиться с Сабиной, пахнущей так, будто меня только что стошнило.
Что бы нам ни предстояло, Джулиан не пытался это приукрасить. Может быть, потому, что он не мог лгать своей паре. А может, он просто готовил меня к тому, что произойдет. Так или иначе, мой страх усиливался по мере того, как мы ехали через живописную греческую деревню.
― Все не так, как я ожидала, ― сказала я, желая обсудить что-то более приятное, чем наша неминуемая гибель. Здания, мимо которых мы проезжали, не были белыми от солнца, как на фотографиях Греции, которые я видела всю свою жизнь. Напротив, они были яркими и величественными. Они больше походили на череду дворцов, чем на приморскую деревню.
― Венеция контролировала город в течение длительного периода времени. ― Он наклонился и показал в окно. ―