Твои родители беспокоятся. На Астрид лица нет. А Каи думает, что успел чем-то обидеть тебя. Ты же был рад, тому, что он жив?
— Все рады, — мальчик тяжело вздохнул. — Все рады, что они нашли друг друга. Пусть, и спустя столько лет. Та война оставила мало историй со счастливым концом.
— Что тебя беспокоит? Ты же не просто так избегаешь своего отца. Я умею хранить секреты.
Мальчик смерил меня тяжёлым совершенно недетские взглядом и после минутной заминки ответил:
— Вы были правы, когда сказали, что злиться на живых легче. Я понимаю, что он не виноват. Его обманули те, кому он безгранично доверял. Эти же люди обманули и мою маму. Но я злюсь. Потому, что он должен был верить и искать нас. Злюсь потому, что мама вбила себе в голову, что это все — ее вина. Если бы она не сменила фамилию, он бы смог ее найти. Она винит себя за то, что сама поверила тем тварям. А ещё я злюсь на него потому, что эти люди — мои родственники.
— Ну, в последнем он, точно, не виноват.
— Последнее меня злит менее всего.
— Альтер, я понимаю, что тебе сложно принять отца, которого не было с тобой тогда, когда ты в этом нуждался.
— Он меня раздражает.
— Это нормально.
— Да? — Мальчик тяжело вздохнул. — Все вокруг думают, что я должен его любить. Он же мой отец. А я и без него прекрасно жил. И не нуждался я в нем.
— Никто не ждёт от тебя, что ты за пару дней превратишься в любящего сына. Для этого нужно время. Но мне казалось, что вы смогли подружиться. До того, как узнали о родственных узах.
Альтер пожал плечами и ещё крепче обнял планшет. А я подумал о том, как же сложно бывает с детьми, которым достались совершенно недетские испытания.
— Почему бы тебе не остаться его другом?
— Потому, что он знает, что я — его сын. Какая тут дружба? И его вдруг стало в моей жизни слишком много. У меня не остаётся свободного времени. Он занимает его всё. У меня есть свои дела, увлечения, учеба. Я люблю быть один и заниматься своими делами. Читать. Изучать алгоритмы работы колоний нанитов. Строить теоретические модели. А ещё я устаю от людей. Даже от близких. Мне одиночество необходимо, как воздух.
— Каи задушил тебя заботой?
— Да!
— Он любит твою маму и тебя. Но не знает, как эту любовь проявлять.
— А можно он будет любить только мою маму? — с какой-то даже безнадежностью спросил ребёнок.
— Боюсь, это так не работает. Просто, поговори с ним, скажи ему, что тебе нужно личное пространство и время, которое ты хочешь провести наедине с собой. Не бойся выставить здоровые границы. Это пойдет вашей семье лишь на пользу. Он сейчас растерян не меньше тебя.
— Хочу домой, и чтобы все было, как раньше. И не хочу. Потому, что раньше мои родители были несчастны. Но сейчас они тоже не слишком счастливы. Они улыбаются. Врут о том, что у них все хорошо. Ведь всем вдруг так интересно, как они переживают воссоединение. Мама плачет. Запирается в туалетной комнате и плачет, стараясь заглушить рыдания звуком льющейся воды. Но мы все слышим. Потом она выходит и говорит, что в глаза попала пена. Он делает вид, что не верит. Потому, что не знает, как ее успокоить. А у него самого трясутся руки всякий раз, когда он смотрит на нас. И надо быть слепым, чтобы не видеть боли в его глазах.
И что тут скажешь? Все этот малый понимает лучше любого взрослого. Лишь вежливое:
— Все наладится. Со временем
Альтер никак на мои слова не отреагировал. И я его понимаю. Умные люди на шаблонные фразы не отвечают. А кроме банальностей в голову ничего не идёт.
Ясно же, что счастье, влюбленные, которых разлучила судьба, испытывали первые часа два, а потом они столкнулись с реальностью, в которой все слишком сложно.
Они злятся на себя на то, что поверили людям, незаслуживающим доверия. Винят себя за то, что не искали друг друга. И учатся, просто, жить вместе.
Роман под звук разрывающихся снарядов, когда каждое мгновение может стать последним, всегда безумен и ярок. Особенно, если вам нет и двадцати.
Чувство же вины и стыд за собственную легковерность способны разрушить любую — даже самую страстную любовь.
Но хуже всего сейчас приходится именно Каи. Он не просто потерял свою обожаемую Звёздочку, а пропустил одиннадцать лет жизни своего сына. И никак это уже не исправишь.
Да ещё и переходный возраст, при условии, что у мальчишки не самый простой характер, ещё не раз даст о себе знать. Конечно, Альтер закрылся в себе. Стресс. Растерянность. И характерный для его возраста протест против давящей опеки отца, который резко появился в его жизни.
— Я не хочу менять имя, — тихо, почти шёпотом сказал ребенок.
— А зачем?
— Так принято — брать фамилию отца. Но я не хочу. Мама и так назвала меня его именем Альтер Каи. А вы знаете значение имени "Альтер"? Оно означает "другой". Я и так "другой Каи".
— Не накручивай себя раньше времени. Тебе же этого ещё даже никто не предлагал. А если предложит, то скажи: "Спасибо, но нет".
— И звать его папой, тоже не могу, — грустно пробубнил ребёнок. — Не знаю, почему. Я ведь всегда хотел, чтобы у меня был отец. И ведь он именно такой отец, о каком я мечтал. Но я ничего к нему не чувствую. И больше люблю того отца, который смотрит на меня со старых фотографий, чем живого. Это плохо и неправильно. Но взять и полюбить его у меня не получается. Я не хочу расстраивать родителей. Им и так сложно.
— И поэтому ты прячешься от них? Поверь, твои переживания расстраивают их гораздо сильнее, чем отказ изменить фамилию или называть Каи отцом. Альтер, дай им и себе хоть немного времени. Все наладится. Но не сразу. Твоя мама перестанет плакать. Да и твой отец скоро успокоится.