— Наверно, не хотели тебя будить. Ты ведь так сладко спала.
— Но, значит, они скоро вернутся вместе с моей мамой, — заволновалась Марина. — Надо подготовиться…
— Не тревожься, они только что вышли за калитку. Так что вернутся не скоро, у нас еще много времени, любимая…
Он стал целовать девушку, сдвигая с ее плеч рубашку и одновременно раздеваясь сам. И скоро Марина уже не могла сопротивляться его страстным желаниям, ее разум вновь уступил сердцу, а в сердце была только любовь.
Молодые люди потеряли счет времени и опомнились, лишь когда где-то совсем близко раздались шаги и голоса. Марина, вздрогнув, тут же отстранилась от Донато, и он успел надеть штаны, а она — укрыться одеялом до подбородка. И в этот миг дверь распахнулась и на пороге возникли Таисия и Лазарь. Лицо матери, вначале радостное, стало попеременно менять выражение от растерянности и испуга — к возмущению и даже гневу, а Лазарь смотрел с мрачноватым спокойствием.
Несколько мгновений длилась тишина, потом Таисия срывающимся голосом заговорила:
— Марина, дочка, что же это? Тебя полгода нет дома, мы сходим с ума, никаких вестей, кроме жалкой записки, неизвестно кем подброшенной. А теперь ты являешься — и что? Вместо того чтобы спешить ко мне, проводишь ночь в загородном доме, где я застаю тебя с чужим мужчиной! Не думала я, что такой будет наша встреча!
— Мама, перестань меня бранить! — воскликнула Марина. — Если бы не Донато, ты, может, никогда бы меня больше не увидела! Я все тебе объясню, только пусть Лазарь пока выйдет!
Новый отчим Марины молча покинул комнату, Донато отвернулся к стене, а Марина, пряча глаза от матери, быстро натянула на себя рубашку и встала с постели.
— Так что ты мне скажешь? — вздохнула Таисия. — Что этот латинянин тебя спас, а ты в награду стала его любовницей?
— Мама, ты меня упрекаешь вместо того, чтобы обнять? — дрогнувшим голосом спросила Марина. — Разве ты не рада, что я жива и свободна?
— Доченька моя!.. Кровинка родная!
Таисия бросилась к дочери, стала обнимать и целовать ее, перемежая порывы радости слезами, а потом снова отстранилась от Марины и не сдержала упреков:
— Но как ты могла спать с мужчиной, который тебе не муж?
— Мама, мы с Донато прошли через такие испытания, столько всего вместе пережили…
— Понимаю, понимаю, прощаю тебя, — пробормотала Таисия, снова прижимая к себе дочь. — Бедная моя девочка, ты не виновата, с тобой случилось несчастье. Но все можно поправить. Ты вернешься в родной дом, и никто ничего не узнает. Мы выдадим тебя замуж за Захария, племянника Лазаря. Он добрый человек, он полюбит тебя и все поймет. А этого латинянина, — Таисия кивнула на Донато, — мы отблагодарим за твое спасение и дадим ему денег на дорогу, чтобы уехал из Кафы и никому не проговорился о твоем невольном грехе.
Женщина говорила тихо, но Донато все-таки услышал и тут же откликнулся:
— Почему же вы думаете, синьора, что я захочу уехать? Нет, я останусь в Кафе. И ваша награда мне не нужна, я скоро получу большое наследство. — Он помолчал, нахмурившись. — Впрочем, я могу и уехать, но при одном условии: если Марина мне прикажет.
— Я не прикажу ему уехать, — решительно заявила девушка и посмотрела матери в глаза. — И замуж не пойду за Варадата или Захария. Мне никто не нужен, потому что я люблю Донато!
Римлянин, словно только и ждал этих слов, тут же подошел к Марине, стал рядом с ней и обратился к Таисии:
— Синьора, я люблю вашу дочь и всегда буду ей защитой. Марина для меня дороже жизни.
— Как мне это понимать? — Таисия растерянно переводила взгляд с Марины на Донато. — Ты хочешь жениться на моей дочери? Ты просишь моего благословения?
— Я непременно женюсь на Марине, как только смогу, — ответил Донато.
— Что значит «сможешь»? — насторожилась Таисия.
— Я должен сначала расторгнуть помолвку, к которой меня принудили в Генуе.
— Ах, вот оно что… — Таисия помрачнела. — У тебя на родине остался какой-то должок… Ты неизвестно как долго будешь ждать расторжения помолвки и жить в свое удовольствие, а Марине все это время придется ходить с опущенной головой? На нее же все пальцем будут показывать: вот, дескать, идет полюбовница латинянина, у которого на родине есть невеста! А может, не невеста, а жена? Да никогда такого не было у нас в роду, чтобы девушки так свое доброе имя порочили! Лучше выйти за нелюба, да честно, чем жить в таком позоре! Не хочу я для дочери такой судьбы!
— Мама, я сама буду выбирать свою судьбу! — воскликнула Марина. — Я с детства привыкла тебе подчиняться, но теперь не стану! И пусть меня весь мир осуждает, но я не откажусь от своей любви! И ходить буду не с опущенной, а с гордо поднятой головой!
Донато взял руку Марины в свои и, склонившись, поцеловал ее.
— Да, сейчас, дочка, тебе все кажется красивым, — хмуря брови, пробормотала Таисия. — Но пройдет любовный угар, и этот латинянин бросит тебя, найдет другую или вовсе уедет к себе на родину. И что тогда с тобою будет?
— Никогда я не предам Марину, клянусь душой, клянусь памятью моих родителей! — воскликнул Донато.
Что-то в словах и во взгляде римлянина невольно тронуло Таисию, и она, смягчившись, вздохнула:
— Ладно, подождем, посмотрим, какой ты человек, Донато. Можешь иногда приходить к нам в гости, но наедине с Мариной я не дам тебе оставаться до тех пор, пока ты не сможешь на ней жениться. А сейчас, будь любезен, собирайся восвояси, а дочку я увожу в наш городской дом.
Возражать матери было неразумно, да и бесполезно, и девушка решила на время смириться. Она с грустной и нежной улыбкой обратилась к Донато:
— Ничего, мы ведь ненадолго расстаемся. Ты пока устраивай свои дела, а я буду за тебя молиться. За нашу общую судьбу молиться.
Таисия показала Донато на дверь:
— Выйди, дай девушке одеться.
Прежде чем выйти, он посмотрел на Марину долгим взглядом и тихо произнес:
— Я люблю тебя.
Эти слова и взгляд согревали девушку в первые, трудные для нее дни после приезда в Кафу. Марину окружало любопытство знакомых и соседей, перешептывания за спиной и лукавые расспросы. Длительное отсутствие девушки в городе, конечно, дало пищу для разговоров, и даже домашние слуги, кажется, не прочь были посудачить о молодой хозяйке. А Таисия, настроенная весьма решительно, не позволяла дочери встретиться с Донато наедине. Дважды он приходил в квартал Айоц-Берд и пытался поговорить с Мариной, но первый раз ее дома не оказалось, мать увела девушку в гости к родичам мужа, а второй раз он видел Марину лишь в присутствии Таисии и Лазаря. Донато сообщил, что ненадолго уедет из Кафы по важному делу, но не стал объяснять, по какому, и только из его намеков Марина догадалась, что дело касается их двоих. После этого Донато к ним в дом не являлся.