«Прояснение» хобарского вопроса дало толчок к немедленному улучшению в сотрудничестве разведывательных и контрразведывательных служб Аравии и Ирана. В целях дальнейшего кооперирования министр внутренних дел Ирана Абдулла Нури посетил Саудовскую Аравию в начале апреля по приглашению принца Наджифа. Разрешив вопрос о Хобаре, заявил в Эр-Рияде принц Нури, правительства обеих стран «верят, что, восстановив дружеские связи между двумя главными державами региона, мы сможем обеспечить безопасность и спокойствие проживающих в этом регионе людей». Министр возвестил начало новой эры сотрудничества Эр-Рияда и Тегерана, когда «два министра внутренних дел смогут обсудить способы борьбы с наркотиками, с терроризмом; вопросы внутренней безопасности, передвижения граждан обеих стран, а также способы обмена информацией для более четкого выяснения ситуации».
Обновление дружеских связей было одобрено высшими властями Тегерана. Даже аятолла Хомейни выразил свое удовлетворение отношениями Ирана и Саудовской Аравии и призвал к «дальнейшему их развитию и сотрудничеству» двух сил региона. Главнейшую общую цель Ирана и Саудовской Аравии Тегеран определил как ослабление напряженности в отношениях для более слаженных действий в ожидаемой кампании по изгнанию из региона «Великого Дьявола» (США) и уничтожению его «незаконного отпрыска» — Израиля.
Эр-Рияд сделал ответный ход 24 мая 1998 года. Саудовская Аравия объявила о результатах расследований взрывов в Хобаре в июне 1996 года, при которых погибло 19 американских военнослужащих. Как заявил саудовский министр внутренних дел принц Наджиф кувейтской газете «аль-Рам аль-Амм», расследование окончательно доказало, что взрывы в Хобаре «были делом рук самой Саудовской Аравии…. Никакое иностранное вмешательство не имело здесь места». Принц Наджиф сказал также, что Эр-Рияд в настоящий момент отрицает любые намеки на причастность к акции Ирана и Сирии. Интервью принца Наджифа обошло вниманием многие вопросы, включая такие важные проблемы, как осведомленность Саудовской Аравии о том, кто был исполнителем операции, не говоря уже о том, был ли он арестован, подвергнут пыткам и, в соответствии с традиционным правосудием Саудовской Аравии, обезглавлен.
Заявление принца Наджифа имело исключительную важность. Недостоверность изложенных в нем сведений — более чем очевидно, что именно Иран и Сирия были организаторами и исполнителями террористической операции. Но как ключевое политико-стратегическое событие заверение принца Наджифа о непричастности иностранной силы ко взрывам в Хобаре явилось официальным освобождением Ирана от ответственности за террористические действия, направленные против Саудовской Аравии.
Официальные комментарии местных властей по поводу восстановления связей арабского и мусульманского государств содержали немало намеков, предвосхитивших будущие события. Например, Ясир Арафат сравнил свою позицию визави с Израилем с положением Исламских завоевателей, одержавших победу и над Аравийскими евреями, и над Крестоносцами. «Мы относимся к соглашению с тем же уважением, с каким пророк Магомет и Саладин относились к подписанному ими договору», — пояснил Арафат. Упомянутое им перемирие было заключено в момент ослабления войск, и, как только обстоятельства позволили разбить врага, перемирие было в одностороннем порядке нарушено. Арафат использует этот исторический пример, чтобы оправдать возможное нарушение подписанного перемирия с Израилем и возобновление войны, как только арабы будут в силах ее продолжать.
Лидеры исламистов пошли даже дальше в сопоставлении нынешней ситуации на Среднем Востоке со временем крестоносцев, когда весь мусульманский мир сплотился вокруг единого лидера (не арабского происхождения) — Саладина — чтобы разгромить крестоносцев и изгнать их из Иерусалима.
В середине мая в Иордании «Фронт Исламского Действия» (ФИД) выступил с заявлением, в котором подчеркивалось следующее: «Тайных заговорщиков сионистов и крестоносцев поддерживает то, что среди арабов нет единства и что арабы находятся под властью колониалистов». ФИД особенно подчеркнула всеисламский характер событий исторических и событий грядущих: «Положение Иерусалима и палестинского народа никогда не было проблемой только лишь палестинцев, оно имело значение для всей (мусульманской) нации. Ни Омар бин аль-Хаттаб, ни Салах аль-Дин аль-Аюби или Кутуз не были родом из Палестины. Но все они были мусульмане, и их исламская вера и обязательства перед Господом побудили их смести все препятствия, преграждающие путь к освобождению Палестины».
В соответствии с этим, в середине мая лидер «ХАМАС» шейх Яссин напомнил о значении всеисламского Фронта, созданного для уничтожения Израиля, и вновь сравнил перспективы этого союза с триумфом мусульман в войне с крестоносцами под предводительством Саладина. Как пояснил шейх Яссин, «на пути освобождения Палестины от Израильской оккупации мусульманская нация могла бы сыграть немалую роль. Кто изгнал крестоносцев из Палестины? Конечно, арабская нация, а в особенности Египет и Сирия. Объединившись, они образовались в значительную силу, которой и воспользовался Салах аль-Дин в битве с крестоносцами. Арабская исламская нация может сыграть эту роль и сегодня». Новая инициатива Ирана, направленная на подавление исламистского терроризма и подрывной деятельности в арабском мире, имела целью ускорить восстановление именно таких всеарабских связей, а возможно, и союза.
«Всемирному Исламскому Фронту» потребовалось совсем немного времени, чтобы выступить с авторитетным заявлением, подчеркивающим растущую важность израильской проблемы и, что даже более значимо, единый характер донесений всех исламистских группировок. 17 мая 1998 года это объединение выступило с обращением ко всем мусульманам, подстрекавшим их начать священную войну (джихад) против американцев и израильтян, «где бы они ни находились». В заявлении роль Фронта в мусульманском мире определялась как один из глубоких рвов, где соединятся усилия (мусульманской) Нации, чтобы исполнить долг, наложенный Господом, а именно, Джихад против атеистов среди израильских евреев и американских христиан. Особое значение придавалось поддержке действий исламистов против Израиля в пункте, именованном «Раны мечети аль-Акса». Фронт призывал к оказанию возможно большей помощи «сынам мусульманской Палестины и их благословенной интифаде, при посредстве которой они вновь сумели отказаться от реляционистских решений». Фронт был убежден, что, «несмотря на масштаб катастрофы, свет надежды становится реальностью, а надежда возрождается на крови мучеников, в боли страдальцев и в пулях, которыми стреляют во имя дела Господа».
Это заявление представило борьбу с Израилем в более широком контексте всемирного джихада против Соединенных Штатов: «Американские евреи и христиане используют Израиль, чтобы поставить мусульман на колени… Действия альянса евреев и крестоносцев, где предводительствуют США, становятся вызывающими… Соединенные Штаты, их правительство и парламент всегда стремились развратить Израиль и использовать его экономическую и военную мощь».
В соответствии с проарабскими тенденциями своей политики, администрация Клинтона приветствовала «умеренность» Тегерана и предприняла попытку возобновить отношения с Ираном. В результате Соединенные Штаты не только повысили возможность санкций со стороны европейцев, имеющих дела с Ираном, но и облегчили использование европейских «фронтов» для американских кампаний. Неудивительно, что даже наиболее консервативные арабские лидеры перестали бояться гнева Вашингтона после того, как они заключили сделку с Тегераном для снижения угрозы исламистского террора и присоединились к арабско-мусульманскому походу на современных крестоносцев во имя освобождения аль-Кудс (Иерусалима).
Между этими событиями, казалось бы, нет никакой связи, но, рассмотренные в совокупности, они представляли глубочайшую перемену в движении исламистских террористов — как среди финансирующих его государств, так и среди непосредственных исполнителей. Результаты данных перемен имели для бин Ладена и исламистской террористической элиты большое идеологическое значение, однако на практике сводились к нулю: не местные правители, а Соединенные Штаты были объявлены всеобщим врагом и, соответственно, мишенью терроризма. Арабско-мусульманские правительства, включая и династию аль-Саудов, рассматривались теперь как жертвы вмешательства и давления США. На взгляд исламистов, как только Соединенные Штаты и европеизация будут изгнаны из Сердца ислама, даже неправедные главы государств примкнут к мусульманской нации. Разница между бывшей и нынешней концепцией угрозы была очень небольшой. Но даже и она не была упущена из виду в Эр-Рияде; принц Тюрки вновь был отправлен для «урегулирования», чтобы стабилизировать положение правящей династии.