Я все еще люблю Мики, но если он сейчас меня не послушает, даже не знаю, смогу ли я его когда-нибудь простить.
– Ладно, – говорит он, успокаивающе обнимая меня. – Я поговорю с Валлином.
– Обещаешь?
– Обещаю, – говорит он. В этот момент жужжит его телефон, он достает его из кармана. – Подожди, мне нужно ответить на сообщение.
Краем глаза я замечаю, что девушка в углу встает, к ней подходит человек в форме, стоявший до этого у стеклянной двери. Он улыбается и протягивает ей руку, но вместо того, чтобы улыбнуться в ответ, она прижимается к стене. Они несколько минут разговаривают, и тут открывается входная дверь, заходит Ричард Бофорс. На нем куртка цвета морской волны поверх костюма и черный шарф, небрежно переброшенный через плечо.
– Линнея! – восклицает он и бросается к девушке. Он крепко обнимает ее и шепчет ей что-то на ухо.
Остальные посетители начинают переглядываться. Я замечаю, что все смотрят в этот угол, слышу их перешептывание.
– Это она, пропавшая девушка! Они нашли ее!
Я смотрю на Линнею, на Ричарда Бофорса, обнимающего свою девушку.
– Господи, я так волновался, – говорит он достаточно громко, чтобы всем было слышно. – Где ты была?
Линнея не отвечает, у нее пустой взгляд.
– Как здорово, что Оливер заметил, что ты здесь сидишь, – говорит он, пожимая руку полицейскому в форме. – Спасибо, что позвонил.
– Разумеется, – отвечает полицейский. – Я думаю, что следственная группа захочет поговорить с Линнеей.
Он жестом приглашает их пройти в стеклянную дверь, но Ричард качает головой.
– Ты ведь видишь, в каком она состоянии. Линнее нужно отдохнуть. Важнее всего, что она вернулась целой и невредимой, не так ли?
– Как ты считаешь, Линнея? – спрашивает полицейский. – Ты сможешь поговорить со следователями? Валлина сейчас нет на месте, но я уже позвонил и сообщил ему, что ты здесь.
– Да ладно тебе, Оливер. Разве ты не понимаешь, что Линнея хочет домой? – говорит Ричард Бофорс. – Вопросы могут подождать.
– Мне очень жаль, но я не могу отпустить Линнею, не поговорив с ней.
Ричард Бофорс обреченно вздыхает. Он заметно нервничает, но все-таки проходит вместе с Линнеей за стеклянную дверь в основное здание участка.
Я чувствую невероятное облегчение оттого, что вижу Линнею. Хотя я никогда всерьез не верила, что мой брат мог что-то ей сделать, знать, что полиции больше нечего ему предъявить, очень приятно.
– Вот видишь, – говорит Мики, засовывая мобильный в карман брюк. – Линнея Арвидссон вернулась.
– Да, конечно, это чудесно. Где же она была все это время и почему не давала о себе знать? – говорю я, провожая взглядом исчезающую за стеклянной дверью Линнею. Что-то в ее позе вызывает у меня беспокойство. – Ты не можешь с ней поговорить?
– Зачем?
– Чтобы узнать, что случилось. Она очень плохо выглядит.
– Я же уже сказал тебе, что не могу вмешиваться. Возможно, Линнея уехала во внезапный отпуск куда-то в глушь и забыла сказать об этом своему молодому человеку. И у нее явно все хорошо.
– Здесь что-то не так, – говорю я.
– Хватит. – Мики вздыхает. – Ты не можешь вмешиваться в жизнь других людей, как бы тебе этого ни хотелось. Она жива, никто не выбросил ее тело в море.
Я хмыкаю, он улыбается в первый раз за сегодняшний день.
– Садись и подожди, я узнаю, что теперь будет с Дани. Надеюсь, это значит, что его отпустят.
Мики ушел, а я сажусь на скамейку и думаю о том, что только что произошло, но, несмотря на все старания, у меня не получается состыковать кусочки пазла. Через некоторое время Линнея и Ричард Бофорс появляются снова. Его рука лежит у нее на талии, Ричард провожает девушку через зал ожидания и выводит из полицейского участка. Я удивленно оглядываюсь. Неужели они уже закончили?
Вообще-то мне нужно подождать Мики, но меня тянет к Линнее. Может быть, это инстинкт защитника, но я не хочу, чтобы она оставалась наедине с этим человеком, поэтому я встаю и выхожу вслед за ними.
Я смотрю издалека на то, как они обходят здание. Во всей этой ситуации есть что-то странное. Они совершенно не похожи на только что воссоединившуюся влюбленную пару. Между ними нет нежности, они даже не улыбаются друг другу. Скорее Ричард напоминает возмущенного родителя, который ведет домой непослушного ребенка. Он крепко держит Линнею за руку и почти тащит ее за собой.
Они садятся в черный автомобиль, припаркованный за полицейским участком. Я быстро отсоединяю свой велосипед, автомобиль проезжает мимо меня и поворачивает на улицу Дроттнинггатан, я еду за ним.
Они выезжают на Вестра-Хамнен, я очень стараюсь держаться рядом. На улице Шлоттсгатан я их теряю, но благодаря дорожным работам и светофорам догоняю возле площади Кокум. Я замечаю, как они поворачивают на парковку возле улицы Пропеллергатан.
Я пристегиваю велосипед и выхожу на набережную Сундспроменаден. Ветер усилился, волосы Линнеи падают на ее усталое лицо. Я думаю о том, что я могу сделать в этой ситуации, может быть, подойти к ним и заговорить с Линнеей, представившись ее однокурсницей. Пригласить ее в кафе, настоять, чтобы она пошла со мной. Но я сразу же понимаю, что это не сработает. Ричард ее не отпустит, его ярость чувствуется даже на расстоянии.
Они заходят в белый дом, я подхожу к входной двери. В голове роятся вопросы. Где была Линнея? Как это связано с моим братом? Он ведь тоже пропал, и его мобильный тоже отключен. Почему они стояли рядом на Центральном вокзале?
Может быть, она пыталась уйти от Ричарда Бофорса, а Дани помог ей спрятаться от ее опасного парня. Но почему же тогда она сейчас пошла с ним? Разве она не должна была рассказать все полиции?
Я думаю об их объятии, о том, что Ричард Бофорс что-то прошептал в ухо Линнее. Если она от него сбежала, что же такое он ей сказал, что ей пришлось пойти с ним?
Несколько секунд я жду, а потом прохожу за ними в подъезд и слышу, как закрывается дверь квартиры. Я быстро поднимаюсь по лестнице и нахожу дверь, на которой значится «Р. Бофорс и Л. Арвидссон». Из-за двери слышится голос Ричарда. Он говорит очень громко, я прислушиваюсь.
– Черт возьми, Линнея. Как ты могла поступить со мной так после всего, что я для тебя сделал? Это он заставил тебя украсть мои вещи? А? Верните мне вещи, украшения и блокнот.
Какое-то время ничего не слышно, потом Ричард начинает снова:
– Тебе нечего сказать? Я жду извинений.
– Извини.
– Что? Я не слышу. Что ты сказала?
– Извини, – повторяет она чуть