«Вряд ли это должно удивлять», — размышляла Белла. Ведь на протяжении всей своей юридической карьеры он был занят освобождением мужчин от брачных уз, а теперь еще один его близкий друг добровольно позволяет надеть на себя кандалы.
Джеймс предложил Белле руку, и они вместе направились в столовую. Его прикосновение было теплым и нежным. Помогая ей сесть, он провел кончиками пальцев по ее плечам и шее, вогнав Беллу в краску. Она вдруг почувствовала острое желание и, с трудом совладав с эмоциями, постаралась от влечься.
Ливрейные лакеи внесли блюда с жареным ягненком, дичью и ветчиной. На буфете стояли тарелки с самыми разными овощами — вся посуда была украшена гербом Блэквудов. Вино было подобрано так, чтобы подчеркнуть вкус еды, и многочисленные лакеи следили, чтобы бокалы гостей не пустовали.
Вдовствующей герцогини за столом не было. Белла узнала, что та куда-то приглашена и уже давно приняла это приглашение, но Джеймса, казалось, это нисколько не огорчало: он воспользовался возможностью обсудить ночное нападение.
Белла поняла, что он полностью доверяет друзьям, и они знали все подробности о предательстве Руперта и его требованиях. Как жена Джека Хардинга, леди Эвелин тоже была в курсе всех событий.
— Бандитов, напавших на нас, нанял Руперт Синклер, — сказал Джеймс. — Я в этом нисколько не сомневаюсь.
— В наше время не трудно нанять разбойников, — добавил Джек, — тем более если есть деньги им заплатить.
Вмешалась Белла:
— Меня очень беспокоит идея вдовствующей герцогини устроить бал в честь нашей помолвки. Разумно ли это? Руперт наверняка попытается проникнуть на него и может натворить много бед.
— Совершенно верно, — сказал Джеймс и улыбнулся.
— Ты хочешь устроить ловушку? — спросил Энтони.
— Да. Мы пустим слух, что конторская книга, которую он так отчаянно ищет, найдена и находится у меня. А значит, Руперт Синклер не сможет не объявиться, — объяснил Джеймс.
Брент одобрительно ухмыльнулся:
— Смело. Он обязательно явится.
— Я очень на это рассчитываю, — воодушевился Джеймс, — но только не хочу подпускать его к Белле.
Белла, онемев, смотрела на жениха. Несмотря на страх, она больше не сомневалась в его способности защитить себя и ее. Когда Джеймс был ранен в конюшне Уиндмура, он отвлекся, оказывая помощь раненому, истекающему кровью мальчику, поэтому и не заметил Руперта. Но прошлой ночью Джеймс был уверен в себе и безжалостен к разбойникам. Сверкая глазами, он быстро и решительно орудовал ножом. Она понимала, что ее любимый может справиться с Рупертом. Ее приятно волновала его готовность рисковать ради нее. Из головы не шли слова Харриет: «Такому мужчине, как Блэквуд, нелегко говорить о любви. Ты должна судить не по словам, а по поступкам».
Белла знала о мужчинах не много, но в одном была уверена: мужчина не станет рисковать жизнью ради любой женщины.
Джеймс повернулся к Белле, не подозревая о бушующих в ее сердце эмоциях.
— Благодаря описанию, которое ты дала художнику на Боу-стрит, мы теперь точно знаем, как выглядит Руперт Синклер, и будем начеку. Элемент неожиданности на нашей стороне.
— Мы с Джеком не отойдем от Беллы на балу, — заверила Эвелин. — Брент и Энтони будут с Джеймсом.
— Мы все будем вооружены, и я привлеку еще людей, которые под видом лакеев будут вести наблюдение, — сообщил Джеймс.
В конце концов план был одобрен.
Несмотря на первоначальные опасения, Белла поняла, что план действительно надежен, и испытала огромное, ни с чем не сравнимое облегчение. Она так долго была одна. А теперь у нее есть Джеймс и его верные друзья, и все они на ее стороне. Ее приняли здесь, и никто не считает ее слабоумной и слишком чувствительной, какой ее изображал Роджер. Наоборот, к ней относятся как к женщине, достойной помощи, достойной спасения.
После свадьбы Роджер изолировал ее от друзей и даже от отца, и, лишенная общения, она ушла в себя, страдая от постоянного страха. А теперь она может снова быть собой, делиться своими тревогами и проблемами с людьми, которые хотят и сумеют ей помочь. Только сейчас она поняла, что свобода — это вовсе не обязательно одиночество. Она могла стать женой Джеймса, быть принятой в его кругу и оставаться свободной. Брак с Джеймсом станет партнерством, а не тюрьмой. Он даст ей защиту, уверенность в завтрашнем дне и, да, любовь.
Гости ушли, домой вернулась вдовствующая герцогиня, и Белла, не желая попасть на еще один урок, посвященный своим будущим обязанностям, удалилась к себе. Разговор с Джеймсом может и подождать.
Переодевшись в ночную рубашку, она устроилась в кожаном кресле и стала перечитывать свою последнюю статью. В дверь постучали.
Отложив блокнот, она встала, открыла дверь и обнаружила на пороге Джеймса, прислонившегося к дверному косяку. Его горящий взгляд скользнул по ее ночному одеянию, распущенным волосам…
— Ты спала?
— Нет, я читала.
Он вошел в комнату и запер за собой дверь.
Белла подумала, должна ли она настоять, чтобы он ушел. В конце концов, в доме его бабушка… пусть даже она не знала, в каком крыле располагались личные покои вдовствующей герцогини. Но Джеймс обнял ее и поцеловал с такой нежностью, что все сомнения исчезли сами собой.
— Ах, Белла, — вздохнул он. — Ты весь день и ночь была рядом, а я не мог прикоснуться к тебе.
— Но… мы должны поговорить о твоем плане.
— Позже, — шепнул он, — намного позже.
Он взял ее за руку и повел в спальню.
Белла послушно двинулась следом.
— Ты превращаешь меня в блудницу.
— Да. Но в мою блудницу.
Его страстный поцелуй изгнал последние разумные мысли, заставил ее дрожать от страсти. Она оказалась бессильной и не могла остановиться. Все прежнее одиночество и бесконечные тревоги сплелись воедино, породив огромное всепоглощающее желание.
Джеймс принялся было расстегивать крошечные пуговки на ее ночной рубашке, но потом издал утробный рык и, разорвав ткань, отбросит ее на пол. Белла помогла ему избавиться от одежды, и наконец их обнаженные тела соприкоснулись.
Его руки накрыли ее груди — лаская, дразня, возбуждая, — потом на смену рукам пришли губы и язык…
Белла чувствовала себя блудницей, зато блудницей желанной и любимой.
Они упали на кровать, тесно прижавшись друг к другу. Джеймс отстранился, подвинул ее на край кровати, раздвинул ноги и стал целовать груди и живот, постепенно опускаясь все ниже и ниже. И вот он подул на повлажневшие завитки и жадно припал ртом к ее горячему женскому естеству. Белла судорожно вздохнула и открыла глаза. Его язык вытворял с ней восхитительные и совершенно непозволительные вещи. Она попыталась вывернуться, но возлюбленный крепко держал ее за талию.