Услышав шаги Лу, Эми налила ему сок и поставила воду для кофе. Он любил ледяной апельсиновый сок и свежий, крепкий кофе.
– Доброе утро, дорогой!
– Ты снова делала это!
Сделала что? Положила туалетную бумагу слишком далеко? Надо контролировать себя.
– В чем дело, дорогой?
Лу расстроен из-за того, что лысеет. Она читала в одной статье о понимании, которое должна демонстрировать супруга, когда муж начинает лысеть.
– Сэнди!
– Она спит, дорогой. Занятия уже закончились, помнишь?
Он громко проговорил, медленно и четко артикулируя:
– Сэн-ди не спит! Она уш-ла! Ее кро-вать не смя-та!
– Почему ты так волнуешься из-за этого? Она, наверное, у одной из своих подруг.
Лу сунул ей под нос записку.
– Твоя дочь сбежала!
Ее дочь? Что случилось с его дочерью? Их дочерью?
– Ты, как всегда, прав, Лу. Сэнди сбежала.
Эми чувствовала себя поставленной перед свершившимся фактом. Сэнди – яркая, симпатичная и себе на уме. Никто не останавливал ее, и она всегда делала то, что хотела. Эми начала осознавать это о своей дочери где-то с ее двенадцатилетнего возраста. Она уговаривала себя, что Сэнди позаботится о себе – предохранится от беременности и венерических болезней, она ведь пользовалась и противозачаточными таблетками и презервативами! Или, по крайней мере, так говорила матери. Эми не могла узнать, правда ли это или подростковое хвастовство.
Лу махал запиской Сэнди перед лицом Эми.
– Она не написала, с кем убежала! Ты не знаешь? Что ты за мать? – муж обратил внимание на стол, где Эми начала приготовления к ланчу. – Что это, черт побери? – он стукнул тыльной стороной ладони по разложенным продуктам.
– Я говорила тебе прошлым вечером. На ланч придет литературный комитет.
– Я предполагаю, и вино тоже будет! Что на Тебя нашло в последнее время? Ты думаешь, мы купаемся в деньгах?
Не мы, она. Она одна имеет деньги, эта тема все чаще и чаще поднималась Лу по мере приближения ее сорокового дня рождения.
– Я думала, мы говорим о Сэнди. Хочешь, чтобы я позвонила в полицию?
– Ты в своем уме? Чтобы полиция перевернула все вверх дном? Что подумают люди?
Эми налила себе чашку суперкрепкого кофе и макнула в него шоколадное печенье.
– Они подумают, что мы беспокоимся о местонахождении нашей дочери.
– Ты в своем уме? Мы знаем, где она! Сэнди сбежала с каким-то парнем!
– Тогда все в порядке. Мы просто подождем, пока она не даст о себе знать.
– Это все твоя вина, Эми!
Ей давно было интересно, когда Лу заговорит об этом.
– Ты имеешь ввиду Сент-Августин, конечно.
Три недели назад она и две преподавательские жены отправились в исторический городок, самое старое испанское поселение в Северной Америке. Эми приняла приглашение только потому, что Сэнди с друзьями собралась на рок-концерт в Джексонвиль, а Лу вел воскресный семинар. То, что Сэнди и ее друзья оказались на мели, когда в Джексонвиле сломалась их машина, тоже, как обычно, по логике ее мужа, было виной Эми.
– Ты должна была находиться дома, чтобы ответить по телефону! – горячился Лу.
– Сэнди просто прекрасно выкрутилась, – Эми вспомнила свое возвращение из Сент-Августина. Сэнди достаточно часто пользовалась кредитной карточкой матери, чтобы запомнить номер и убедить милого владельца мастерской позволить сделать ремонт в долг.
– Дашь мне знать, как только услышишь что-нибудь от нее.
– Конечно.
Лу осмотрел кухню.
– Ты ведь отменишь ланч, не так ли?
– Почему? Ты ведь не отменяешь свои занятия? Каков повод? Кроме того, для тебя, возможно, это сюрприз, но я умею одновременно подавать ланч и отвечать на телефонные звонки.
– Что на тебя нашло, Эми? Уже несколько недель ты странно активна!
Не недель. Месяцев. Занятия любовью с Ником Элбетом определенно показали ей, что Эми потеряла в своем браке. Совершенно ясно, ее дочь знает о сексе больше, чем она. Вернее, знала до внезапного появления Ника в Вашингтоне. Сэнди носила на груди концепцию своей жизненной философии, на ее любимой футболке написано: «Пользуйся этим, иначе потеряешь!» Казалось, Сэнди родилась, зная, как позаботиться о себе.
Уважая собственное сексуальное образование, Эми нуждалась в инструктаже с глазу на глаз. Ник Элбет доказал, что является вдохновенным учителем, а она – способной и ответственной ученицей.
– Как обалденно увидеть тебя, птенчик! Как божественно, что позволила мне приехать!
Ник – это нечто. Черная водолазка и белые льняные брюки, которые на других смотрелись бы весьма заурядно, его делали похожим на модель с обложки модного журнала. Для эффекта остановившись в дверях, он поддразнил:
– Ты собираешься пригласить меня войти?
Ник поцеловал кончик указательного пальца и дотронулся им до ее носа, старый и нежный жест.
– Малышка.
Не уклоняясь и не отступая, Эми стояла на своем.
– Я не твоя малышка. Я замужняя женщина со взрослой дочерью, если ты не заметил.
– Я заметил.
– Моя дочь…
– Я заметил тебя, как ты чертовски хорошо знаешь, в тот день в Сент-Поле. Как ты думаешь, почему в то утро мы так рано покинули Монте-Карло? Я не мог доверять сам себе.
Ник врет, не краснея. Или это флирт? Эми не знала, как заигрывают. У нее не было такого инстинкта, как у Сэнди. Сэнди с колыбели умела флиртовать. Эми постарается ответить любезно.
– А сейчас ты можешь доверять себе?
– Touche.[36] Птенчик вырос, – он налил себе шампанского. – И теперь очарователен, должен добавить. Надеюсь, муж ценит тебя.
– Мне придется спросить его, когда он вернется.
– И когда это будет?
– Завтра попозже. А когда Роксана с отцом вернутся из Вирджинии?
– Завтра попозже.
Принять или отвергнуть этот подарок судьбы – ее выбор. Все фантазии были прекрасны. Станут ли они реальностью, зависит от нее.
– Ну, тогда у нас куча времени.
Он не набросился на нее. «Куча времени»…
– Не хочешь ли прогуляться? Джорджтаун напоминает мне Челси.
Успокоенные знанием, что у них, действительно, уйма времени, они рука об руку бродили по субботним улицам. Эми рассказала ему о «Туре Джеки» и показала различные дома, которые посетят экскурсанты.
– Умная девочка. Расскажи мне еще.
Скоро они шли, обвив друг друга руками за талии, как гуляют любовники в Париже или вдоль Круазетт в Ницце. Эми ощущала соприкосновения их бедер. Его рука соскользнула с ее плеча под край рукава, где пальцы Ника нашли нежную округлость груди. Она жаждала остановиться и броситься в его объятия, поцеловать в губы прямо здесь, на улице Джорджтауна среди бела дня. Но уже научилась понимать нюансы обольщения и возбуждающую силу тревожного ожидания.