Читать интересную книгу Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Пьесы и радиопьесы - Фридрих Дюрренматт

Кробила. Просяная каша готова, муженек, и чеснок тоже. А где твой осел?

Антракс. На работе, женушка, на работе. Скоро ты уже не будешь спрашивать, где твой осел, будешь спрашивать, где твои три осла, старый и два македонских. Все зависит от одного дельца, женушка, — восемь драхм.

Кробила. Восемь драхм?

Антракс. Удивлена, старуха, да?

Кробила. Ты пьян, конечно.

Антракс. Нет, я не пьян и колотить тебя больше не буду. Я стал добродетельным, жена, потому что я теперь — народ. Давай поцелую тебя в щечку, моя любимая ведьма.

Выноси кровати, жена, и мебель — ведь все это из вишневого дерева; мне надо снести их в заклад.

Кробила. Что-о?

Антракс. «Что», «что»! Четыре драхмы — гонорар адвокату Полифону, поняла, Кробила, моя законная язва? Я заработаю восемь, он — четыре, итого двенадцать драхм. И за что, старуха? Нипочем не отгадаешь! За паршивую тень, за тень моего славного осла!

Кробила. Клянусь богами, мой муж сошел с ума!

Антракс. Не я, а зубной врач сошел с ума — уселся в роскошную тень моего осла и не хотел за это платить! На самом солнцепеке! Разве это солидный метод вести дела в Абдере? Так со мной, с народом, не поступают! Теперь нашему процессу даже боги позавидуют! Выноси кровати. Сейчас лето, можно отлично спать и на полу.

Кробила. Вот я стою, бедная женщина Кробила, дочь сапожника Аномала и повитухи Гебы, перед горшком разваренной просяной каши и слушаю эту несчастную историю, которую рассказывает мой муж, погонщик ослов Антракс, сын раба Гидора и скотницы Персефоны. И я дала себя уговорить этому человеку и вышла за него замуж! А ведь на меня заглядывался Кетод, профессиональный боксер!.. Теперь муж продает нашу мебель, наши кровати и оставляет в суде осла, единственное, что нас кормит. Слыханное ли дело — погонщик ослов судится с зубным врачом! Безнадежно!.. Этот процесс с помощью одного адвоката не выиграть. Погонщик ослов останется погонщиком ослов, тут даже самый лучший защитник ничего не сможет сделать, я знаю, что такое наше общество… Добродетельным Антракс тоже не станет — я знаю, что такое добродетель. Она недолго продержится, если нет денег. А их нет ни у меня, ни у мужа. Надо заинтересовать его делом кого-то повыше, например кого-нибудь из духовенства, какого-нибудь солидного жреца. Мы — прихожане храма Латоны. Вот Латона и должна нам помочь, вместе со своими лягушками. Я в жрецах не разбираюсь, хотя моя мать была почти замужем за одним из них. Чем выше тот, к кому обращаешься, тем лучше. Слушай, муженек, Антракс, говорю я, нам надо лично заинтересовать в этом деле старшего жреца Стробила, иначе твои ослы останутся там, где они сейчас, — только в твоем воображении.

Антракс. Да ты в своем уме? Как ты это сделаешь? Старшего жреца никогда не интересовали заботы какого-то погонщика ослов.

Кробила. Очень просто. Моя приятельница Пелида, модистка, знакома с одним оружейником, изготовляющим шлемы, по имени Мастакс; он хочет на ней жениться, но она не согласна из-за трактирщика Колона, который уговаривает ее выйти за него замуж, потому что его жена умерла. Ну а у Мастакса есть брат, он капитан и помолвлен с Иридой, да ты ее знаешь — толстая блондинка!

Антракс. Ирида меня не интересует.

Кробила. Дурень! Она же кухарка у танцовщицы Телезии!

Антракс. Ну какое отношение имеет танцовщица Телезия к моей тяжбе?

Кробила. Как ты не понимаешь? Танцовщица часто ходит по вечерам к старшему жрецу Стробилу танцевать у него. Ведь это каждый ребенок знает.

Антракс. Не оскорбляй старшего жреца лягушек, жена! Он святой! Религию так в это дело не впутывай, я человек благочестивый!

Кробила. Конечно, он святой. Но святые — тоже люди! И, кроме того, Телезия даже не танцует перед ним, она просто стоит там, как статуя, и подражает скульптурам Артемиды и Афродиты — тем, что в храмах.

Антракс. Ах так! Ну, это совсем другое дело. Это больше похоже на изучение анатомии или как там говорят. Но при чем тут все это?

Кробила. Очень просто. Я поговорю с модисткой, она — с оружейником, тот — со своим братом, капитаном, тот — с Иридой, она — с танцовщицей, а та — со старшим жрецом. Мы должны это сделать, Антракс, — я знаю жену зубного врача Струтиона, я как-то стирала у нее: она пойдет по всем судьям, и ты останешься с носом, если мы не позаботимся обо всем заранее. Старший жрец — это то, что нам нужно. Он поможет тебе получить твои восемь драхм, я знаю, что такое религия, недаром же мы живем в приходе Латоны.

Антракс. Восемь драхм! Ох, старуха, если б это было возможно!

Кробила. Да, трудновато пришлось. Но я все-таки убедила наконец своего мужа. Я выношу кровати и мебель, а в субботу вечером иду к модистке Пеяцце. Она живет в районе крепости, над трактиром Колона. Всюду стоят перед дверьми женщины и размахивают метлами. Мужчины, как всегда, в трактирах. Дверь в жилище Пеяццы не заперта, я вхожу. Модистка обнимает меня. Садись, говорит она. Пелида, говорю я, за кого же ты теперь выйдешь: за Мастакса или за толстяка Колона, трактирщика, там внизу?

Пелида. Сама не знаю, Кробила, никак не могу решить, просто ужас что такое!

Кробила. Бери Мастакса. У Колона умерло уже пять жен. Вечно работали у него в трактире, и каждый день он их избивал.

Пелида. Мастакс ведь тоже дерется.

Кробила. Конечно, так поступает каждый мужчина, если он здоров. Не бьют только тех женщин, у которых есть деньги, и это особо оговаривается в каждом брачном контракте. Но Мастакс бьет куда прогрессивнее, чем Колон. Только два раза в неделю. Это неслыханный прогресс, уверяю тебя, это уже что-то похожее на цивилизацию.

Пелида. Ты думаешь? А я-то всегда считала, что цивилизация — это название новой прически, которую носят в Греции.

Кробила. Мой муж тоже не так плох, но страшно консервативен. Побои — через день, а каждое третье число — два раза в день: так написано в древнем календаре. Это чтобы у крестьян хорошо росла скотина, а нам нужен по крайней мере еще один осел. Но недавно Антракс стал совсем другим. С понедельника — никаких побоев. И к тому же нашего осла нет больше в доме. Антракс теперь за добродетель. Ведь у него процесс с зубным врачом Струтионом.

Пелида. И вот я, модистка Пелида, слушаю с удивлением дикую историю с ослом и его тенью. Не понимаю. Слишком сложно для меня. Но когда Кробилу вдруг перестают бить, значит, в этом есть что-то нравственное. Теперь она, конечно, хочет, чтобы я поговорила с Мастаксом — из-за его брата. Мне кажется, я все-таки выйду за оружейника, Кробила права. Особенно сейчас, когда он, может быть, получит заказ. И я жду до воскресенья. А вот и оно, воскресенье. Такое же, как все воскресенья в нашем городе. Утром идут в Абдеру слушать проповедь. Богачи — в храм Ясона, к Агатирсу, бедняки — больше к Стробилу, в храм Латоны. Стробил рассказывает куда более интересные истории о богах и лягушках, иногда он даже мечет громы и молнии против богачей. Очень хорошо становится на душе. Потом едят жаркое. А после полудня, часа в два, по лестнице ко мне поднимается Мастакс.

Слышны шаги на лестнице, потом раздается стук в дверь.

Мастакс. Эй, Пелида, открой, это я, Мастакс, оружейник, как всегда, точно в два часа в воскресенье.

Пелида. Входи, Мастакс.

Мастакс. Ну что, пойдешь за меня замуж? Я получил заказ. Две тысячи шлемов для варварского племени по ту сторону Дуная. Они зовутся готами. Спереди на шлеме должен быть изображен орел, слева — богиня с колосом, справа — бог с молотом, сзади — гора, на которую лезет вверх серна, а вверху два настоящих коровьих рога, и все как в натуре. Будет гораздо дороже, чем стилизованные греческие шлемы. И размер головы на три номера больше: такой готский шлем весит двадцать четыре фунта. Очень выгодный заказ, я еще стану богачом или по меньшей мере человеком со средним состоянием. Готы хотят рекомендовать меня еще другим, целому народу, побольше греческого или фракийского.

Пелида. А ты не будешь бить меня?

Мастакс. Я? Бить тебя? Я даже маленькому жучку не могу причинить страданий, я-то, с моим мирным ремеслом! Нет, Пелида, никогда! А если я когда-нибудь, ненароком, и ударю тебя, ну когда разозлюсь, ты увидишь: мои побои вообще не побои.

Пелида. Сейчас уже не бьют. Теперь все по-современному. Даже погонщик ослов Антракс не бьет свою жену.

Мастакс. Он? Антракс, погонщик? Он бьет ее каждый день — по всей Ясоновой улице слышно.

Пелида. Он больше не бьет ее, с понедельника, когда у него произошла история с тенью осла и зубным врачом…

Мастакс. И Пелида начинает рассказ. Дурацкая история с этим Антраксом, должен вам сказать. Такой простофиля, надо немедленно идти прямо к старшему жрецу, не то он наверняка проиграет свою тяжбу. Зубного врача нужно наконец взять за горло. Он потребовал с меня прошлый раз полдрахмы за зуб, который шатался. Что она говорит сейчас, Пелида, эта вострушка? Она выйдет за меня замуж, если я поговорю со своим братом, капитаном? Ну конечно, конечно! Антраксу помогут, а Пелида выйдет за меня замуж. А теперь живо в гавань. Я слыхал, что брат мой, Тифид, снова объявился здесь, со своей старой посудиной. Разумеется, он опять сидит в трактире пьяный в стельку, я уже слышу, как он горланит песню.