Он ощутил, что волчьи зубы дотянулись до его лица. Больно царапнуло нос, он дернул головой, в шейных позвонках больно хрустнуло и стало горячо. Едкий пот щипал глаза, голову изнутри разламывал грохот, а одна залитая лунным светом фигура сказала другой:
— Похоже, подыхает...
— Вот и пусть, — рассудила другая.
— А мы, добив, притащили бы бате шкуру!
— А кто мешает снять шкуру с подохшего?..
— Да застыла бы...
— А ты слушай!.. Как хрипеть перестанет...
Олег с усилием отвел на миг тяжелую тушу, пытался свалить, но с той стороны уперся в сырые бревна. Сверху на лицо капнуло горячим и липким, Олег затуманенным сознанием понял, что это то ли слюни, то ли пот зверя, в последнем усилии сдавил шею сильнее, пальцы дрожали и отказывались слушаться, он чувствовал, как по горлу зверя пытается пробиться что-то, может он тоже задыхается, в желтых глазах тоже темнеет, теперь кто кого переможет...
— Не-а, — донеслось отвратительно рассудительное из лунного тумана, — они живучие, заразы...
— Давай добьем?
— Я ж сказал!
— Ну хотя бы камнями, отсюда!
Второй голос сказал с колебанием:
— Ну, разве что не подходя...
Он изловчился, перестал удерживать зверя за горло на вытянутых руках... уже давно не вытянутых, рывком прижал его к себе, обхватил за спину, сплетя пальцы в замок, прижал к себе как можно сильнее. Шерсть закрыла лицо, лезла в глаза и рот, забивала горло, но волчья пасть бессильно щелкала зубами возле уха, задевая носом мочку, а он удерживал изо всех сил, ибо теперь волк упирался и пытался отпихнуться.
Почудился топот ног, в сердце вспыхнула надежда, что пришла помощь, потом по голове больно стукнуло, в черепе загудело сильнее, чем если бы ударили в било над самым ухом. По лицу потекло теплое, липкое, то ли слюни полузадушенного волка, то ли собственная кровь. Он слышал по тяжелым вскрикам, что два молодых парня уже бросают камни потяжелее, усердные ребята, старательные, хозяйственные...
Хрустели кости, он почти не понимал чьи, сам почти задушенный, задыхающийся, во рту клочья шерсти, весь в слюне, услышал, как тело зверя вздрогнуло, будто потяжелело на миг, тут же в бок уперлось холодное, влажное.
Из грохота и шума в ушах донесся далекий голос. Потом еще голоса. Руки в последнем усилии сжали, вроде бы, еще разок, сами бессильно расцепились. Горячая туша давила, он кое-как спихнул, долго лежал, слыша только грохот в голове и собственное сиплое дыхание.
Когда перед глазами прояснилось, он увидел, что все там же, под стеной сарая, рядом туша волка, которого то ли он задавил, то ли ребята камнями помогли, хотя и ему голову расшибли заодно, но их уже увели или позвали, а в этом углу они только с волком вдвоем...
Кое-как приподнялся на дрожащих руках, снова упал, малость перевел дух, вытер ладонями лицо, блестело мокрым, ухватился за стену и поднял себя на ноги. Все тело тряслось, как стебель на ветру, перед глазами плыло. Он часто и хрипло дышал, в голове уже было тише, только в ушах шум затихал медленно, да уверенность в руки и ноги возвращалась по капле, хотя он помнил, как уходила потоками.
Стена под его пальцами дрогнула. Он вяло подумал, что какой-то зверь мог забраться вовнутрь, этот же сумел затаиться, а дом достаточно велик, чтобы отыскать в него ход... но чувствовал себя таким слабым, что вяло отмахнулся даже от мысли вернуться в дом — это ж четыре ступеньки на крыльце! — и отыскать этого зверя. Там Мрак и Таргитай, прибьют кого угодно. И то диво, что Мрак не появился. Видать, все это нападение для него пустячок, да и волки для него не противники.
Он перевел дух, поморщился, ребра больно задевают одно за другое, но холодный воздух врывался вовнутрь, там шипело, а обратно выплескивались почти струи пара. Наконец он ощутил, что может говорить и двигаться почти как раньше, По крайней мере не сразу заметят, что ослаб, как весенняя муха.
С крыльца с осторожностью спускались воевода и отроки с факелами, за ними настороженно двигались, вздрагивая и пригибаясь при каждом треске угольков под сапогами, слуги княгини. На Олега внимания не обратили, только один бросил сочувствующе:
— Вишь, как гостя скрутило... Враз в угол побежал!
— У кого хошь живот схватит, — возразил другой пугливо. — Страсти-то какие...
Олег с натугой выпрямил спину, крыльцо качалось и расплывалось, но медленно двигалось навстречу, а когда он ступил на первую ступеньку и сумел уцепиться за перила, чуть перевел дух. Под пальцами скрипело, а когда он опустил глаза, вся пятерня была черной от копоти.
Со двора доносилась ругань, там чихали и кашляли, в облаке серого пепла бродили мутные фигуры, все тоже серые, а в призрачном лунном свете вовсе страшноватые, похожие на вставших из могил мертвецов, даже навьев или нежить, что таится в самых глухих лесах.
Он начал встаскивать себя со ступеньки на ступеньку... и тут со двора донесся крик. Даже если еще одного отыскали, подумал он вяло, не оглянусь. Сами, теперь все сами...
На последней ступеньке еще раз вздохнул, протянул руку к дверной ручке, еще не понимая, почему ту стало видно четче, а по самой двери заметались темно-красные тени.
Непроизвольно оглянулся, по телу словно хлестнули колючей сосновой веткой. Небо пошло багрово-лиловыми пятнами. В угольной черноте на миг возникали гигантские растопыренные крылья, оскаленные пасти, а когда к земле ударяла струя огня, вокруг образовывалось пространство, заполненное крылатыми чудовищами. Многие ходили кругами, растопырив крылья, только присматривались, но те, что прилетели первыми, уже на каждом круге били в сторону постоялого двора длинными струями оранжевого огня.
На крыльцо, отпихнув Олега, выскочил старый волхв. За ним несся мальчишка, бледный и гордый, волосенки прилипли ко лбу, он казался таким же выжатым до последней капли, как и его хозяин.
Олег услышал потрясенный шепот:
— Этого еще не было...
Глаза старого волхва были потерянные, как у побитого пса. Из темных сеней неспешно выступила женская фигура, Олег не сразу узнал княгиню в статной женщине с распущенными волосами, простой накидке, ненарумяненную. Она выглядела старше, но теперь лицо было умнее, даже красивее, чем у той накрашенной дуры с подведенными сурьмой бровями.
Она зябко поежилась, хотя воздух, как никогда, горяч, поинтересовалась таким спокойным голосом, что Олег восхитился усилиями, умением держать лицо и свой княжеский гонор:
— А волки уже были?
— Ни одного не осталось, — сообщил старик.
В голосе старого волхва проскользнула мальчишечья нотка хвастовства, княгиня явно заметила, кивнула с удовлетворением:
— Хорошо. Жаль, я пропустила.