Старик как раз сделал движение пальцами, что-то выкрикнул, и Олег снова добавил свое слово Огня. По ту сторону ставень коротко и страшно вспыхнуло. На этот раз Олег плотно зажмурился и даже отвернулся, а когда открыл глаза, по ту сторону ставень было снова темно, а с дальней стороны двора раздавался уже не вой, а скулеж раненых и перепуганных насмерть волков.
Старый волхв отшатнулся, несколько мгновений непонимающе смотрел во двор. Плечи его поднялись, из груди вырвался вздох:
— Снова... Что за сила изошла из меня?
Олег приблизился, спросил почтительно:
— Что за волчья стая забралась так далеко?
Старик даже подпрыгнул, седые волосы взвились красивым снопом и улеглись обратно. Его совсем не старческие глаза с явной неприязнью быстро пробежали по молодому парню с головы до ног:
— Ты кто?.. А, из проезжающих. Нет, это не волки.
— А кто?
— Оборотни, — ответил старик коротко.
Отвернулся, разочарованный, что молодой парняга не упал без памяти, не кинулся с воплем наутек и даже не начал торопливо хвататься за обереги. За их спинами шумно переступал босыми ступнями отрок, смоляной факел трещал и рассыпал искры, грозя поджечь весь постоялый двор.
— Оборотни сами не ходят, — заметил Олег. — Их пригнал кто-то?
Старик огрызнулся, не поворачивая головы:
— Это не твое дело.
— Конечно, — ответил Олег поспешно, — я и не суюсь. Просто, если они ворвутся в дом, они пожрут всех.
— Вас предупреждали, — буркнул старик. — Княгиня распорядилась по своей великой милости. Чтоб, значит, никакие дурни не пострадали зазря. Воевода должен был сказать.
Олег подтвердил:
— Сказал. Но наш старший, ты видел его, такой черный и лохматый, из упрямства остался.
Старик не слушал, глаза были отсутствующими. Он всматривался во двор, там всюду поднимались дымки над обугленными трупами. Столб коновязи превратился в торчащее из земли полено. Запах горелого мяса стал настолько сильным, что в горле скреблось, будто стая барсуков рыла норы.
— Как это случилось, — услышал Олег старческое бормотание. — Я собирался послать Кольцо Пламени... Я уже посылал много раз... вообще за свою жизнь... только сегодня около двадцати раз... но почему в последний раз вспыхнуло так мощно?
Олег услышал шлепанье босых ног. Из хозяйской комнаты вышел сонный хозяин, в руках держал огромный лук. За спиной на широком ремне висел колчан из толстой бересты размером с большое ведро. В колчане было тесно от стрел. Олег увидел, что наконечники тускло отсвечивают серебром.
Хозяин перехватил его взгляд:
— Потому и дорого у нас, что стрелы с наконечниками из серебра. Другие этих тварей не берут.
— Но потом стрелы можно собирать, — заметил Олег. — Это олень может убежать со стрелой в боку, но волк...
— Я собираю, — нехотя согласился хозяин. Он с неприязнью посмотрел на чересчур сообразительного гостя. — Но серебро приходится переплавлять, чтобы избавить от скверны! А на этом часть теряется.
— Зачем переплавлять? — удивился Олег.
— Так наши отцы-деды делали, — ответил хозяин веско.
— Зря, — сказал Олег. — Серебро — благородный металл. К нему никакая дрянь не липнет. И не портит.
Хозяин посмотрел с сомнением:
— А ты откуда знаешь?
— Мой хозяин как-то одну умную книгу читал, — ответил Олег скромно, — я через плечо посматривал... Больше ничего не запомнил, а это вот как-то втемяшилось.
— Ага, — сказал хозяин, и Олег понял, что ответил правильно, здесь тоже не жалуют слишком грамотных. — Ладно, не буду дрова переводить. За дровами у нас в лес ходит один с топором, а четверо с луками — всякую погань отгонять. Так что и дрова у нас дорогие!
Олег повернулся к старому волхву:
— А чего эти волки сюда лезут?
Хозяин посмотрел на старого волхва, его это тоже интересовало, кровно интересовало. Старик ответил нехотя:
— Стараются погубить нашу княгиню.
— Ого, — сказал Олег.
— Вот тебе и «ого».
— Дурачье, — сказал Олег. — Сказано, волки... Она ж худая, костлявая. Наверное, невкусная. Другое дело бы вот этого, с факелом... Молодой, сочный, мясо свежее, а косточки тонкие, легко мозг выгрызывать.
Факел в руке отрока мелко-мелко дрожал. Глаза стали круглыми и умоляющими. Олег не понял, он всегда рассуждал здраво, а эти люди тоже какие-то странные, сопят и смотрят осуждающе, будто это он собирается загрызть несчастного.
— Как же я это сделал... — бормотал старик, — как же это у меня так получилось...
Отрок несмело приблизился:
— Вы сказали дважды «Кольцо»... потом поперхнулись и повторили «Кольцо»...
— Я поперхнулся? — оживился старик.
— Да, почти закашлялись...
— Это могло подействовать, — пробормотал старик. — Как, говоришь, закашлялся?
— Будто как жук в рот влетел!.. Или словно горох ворованный ели и так торопились, что не в то горло пошло...
Старик отмахнулся:
— Ладно-ладно. Я снова закашляю, это смогу. И ничего больше?
Отрок подумал, гордый тем, что старый волхв расспрашивает с таким вниманием, сказал с просиявшим лицом:
— Ничего. Только покашляли, сказали еще раз «Кольцо» и сделали руками вот так...
Он покашлял, качнул факелом вперед, словно бы отбрасывал от себя нечто противное. Во дворе мелькали серые тени, хищные желтые глаза в таком множестве наводнили двор, что Олег шепнул слово Огня, по ту сторону ставней мощно вспыхнуло, всюду страшно закричали нечеловеческие голова, что разом перешли в хрипы и умолкли. Запах горелого мяса усилился еще больше, а в щель было видно, как всюду поднимались чадящие дымки. Обугленных трупов было столько, что двор напоминал странное кладбище.
Старый волхв отпрянул, потер слезящиеся глаза:
— Как ты это сделал?.. Как ты это делал?
Мальчишка, дрожа всем телом, пролепетал:
— Не знаю... Я только повторил то, что делали вы...
— Но у тебя получилось!
— Я не виноват...
— Дурак, у тебя получилось!.. Может быть, я сумел создать новое великое колдовство, которое превратит меня из простого колдуна в чародея, а то и в волшебника!..
Бедолага, подумал Олег сочувствующе. Надо сказать, что это я сделал, а то всю жизнь будет жалеть, что как нечаянно наткнулся на мощное заклятие, так же нечаянно и потерял.
Старик суетился, его трясло, губы прыгали. Хозяин отодвинулся, не то из предосторожности, не то затем, чтобы волхв не брызгал слюной на его стрелы. Глаза из-под лохматых, как медведи, бровей зорко оглядели двор. Поморщился с неудовольствием:
— Коновязь сгорела. Придется заплатить.
Волхв отмахнулся:
— Конечно-конечно!.. Что какая-то жалкая коновязь!
— У меня не жалкая, — обиделся хозяин. — Я из цельного дуба поставил!.. Два дня отесывали, вкапывали. Моя коновязь табун могла удержать! Так что это обойдется вам в пять золотых. А еще и колодезный сруб обгорел... Правда, уже стар, но это еще две монеты.