Читать интересную книгу Десант в прошлое - Александр Абердин

Новая армия Российской империи была крепка с одной стороны своим духом, а с другой исключительной выучкой. Тишком мы перевооружили в том числе и военно-морской флот, но об этом никто не знал. Он стал меньше, но был намного боеспособнее прежнего, вот только перевооружение коснулось пока что только Тихоокеанского и тайно созданного Северного флота. Боевые корабли и вспомогательные суда шли в Мурманск по Северному морскому пути и все до одного были ледокольного класса, с корпусами из финабена, а потому не боялись даже тяжелых льдов. Весь Балтийский и Черноморский флот был просто ширмой, а военные моряки и офицеры готовились к тому, чтобы в нужный момент отправиться в Марина-дель-Россо и подняться на борт совершенно новых боевых кораблей, таких, каких ещё никто не видел. Большая их часть уже была построена и надёжно спрятана от глаз шпионов любой масти и выучки. Их можно было увидеть только из космоса, но кроме нас никто не имел спутников-шпионов.

Если бы кто-то ещё мог подняться в космос и бросить сверху взгляд на Россию, то он бы увидел очень много нового и в первую очередь густую сеть широких и длинных дорог. Самой впечатляющей из них была дорога протяженностью свыше полутора тысяч километров, которая пролегала вдоль границы Российской империи от Мемеля на Балтике до Измаила на Чёрном море. Это было уникальное инженерно-техническое сооружение, фактически мост, поднятый на высоту от десяти до семидесяти метров, с шириной дорожного полотна в пятьдесят метров. Он поражал всех, кто его видел прежде всего своими изящными арками и пролётами длиной в двести метров. А ещё этот мост-дорога никак не влиял ни на экологию, ни на ведение хозяйства под ним. Он проходил на расстоянии километра от границы и лишь в тех местах, где путь спрямлялся, отступал от неё на пять-семь километров. Мост, соединивший берега двух морей, был целиком изготовлен нами из финабена и был построен на века.

Вторую точно такую же дорогу-мост мы возвели вдоль границы с Турцией и это были ещё и фортификационные сооружения совершенно неожиданного характера, призванные не допустить вторжения врага на территорию империи. Дорога была построена быстро, всего за два года и уже в одна тысяча девятьсот двенадцатом году по ней помчались автомобили. Её даже назвали восьмым чудом света и так оно и было. Зато во всём, что касалось политики, никаких чудес не было допущено. Вот чего мы в России не сделали и даже не собирались этого делать, это создавать Государственную думу и даже не вели никаких дискуссий на эту тему. Прямого запрета на создание партий и политическую агитацию не было, но зато через прессу в сознание людей внедрялась мысль о том, что политика это грязное дело и в неё лезут одни только негодяи, мечтающие не о благе народа, а о личной власти и наживе, и это сработало. Подавляющее большинство людей именно так и относились к политикам.

На первый взгляд всё в Российской империи выглядело благостно, но в то же время количество внутренних врагов в ней только росло и самым главным из них был эмир Бухары Сейид Мир Мохаммед Алим-хан, продавшийся англичанам и потихоньку вредивший нам во всём. Ему был обещан за предательство Афганистан, а чтобы отбиться от урусов, когда на них нападут всем миром, он решил заручиться поддержкой своего соседа — хивинского хана Мухаммед-Курбана Сердара — Джунаид-Хана, но это была ещё мелкая сошка. Они хоть порознь, хоть вдвоём не могли нанести большого военного ущерба России. Куда страшнее были враги другого рода — старые ретрограды, которых Столыпин отправил на пенсию, мечтавшие вернуться на свои прежние посты, и так называемые молодые демократы. Либерализма в России уже и без них хватало, но они мечтали о свержении царя и передачи всей власти Государственной думе. Столыпина они ненавидели ничуть не меньше, а потому скооперировались не только со старыми ретроградами, но ещё и с теми, кого мы называли промеж себя интеллектуальной гопотой.

Четвёртым внутренним врагом Российской империи были так называемые интеллигенты-западники двух формаций. Одни были германофилами и франкофобами, а другие наоборот, англофилами-франкофилами и германофобами. Что одни, что другие люто ненавидели свободы, даденные народу царём, но более всего мечтали даже не о его свержении, а о вхождении России в Европу и о том, чтобы они могли даровать свободу Польше, Финляндии, Бухаре с Хивой, а также Азербайджану, чтобы хорошенько на этом навариться и набить карманы, так как никакого иного способа, как продать кусок родины они просто не знали. Вот с ними-то и спелся через англичан бухарский эхмир, который уже чувствовал себя великим падишахом Востока. Через него англичане и французы хорошо проплачивали предателей и готовили таким образом почву для новой Февральской революции. Они даже и предположить не могли, что нам их революция была необходима, как воздух. Николашка ведь того, сделался совершенно невыносимым человеком, способным разгневать даже камень.

Совершив несколько поездок на шикарной, просто фантастически роскошной, огромной яхте в европейские страны, он там такого наговорил, что у меня возникло желание сделать его мулом или на худой конец просто придушить, да было жалко сиротить его сына, а цесаревич Алексей нас в отличие от него только радовал. Он был на редкость целеустремлённым мальчиком, мечтавшим стать таким же мудрым государем, как и Пётр Аркадьевич. Двое его дядек сделали из него отличного юного спортсмена. Год назад он провёл всю осень и зиму в штате Южная Аргентина и за полгода сделался там настоящим гаучо. Алёша даже выучился танцевать танго и играть на гитаре, не говоря уже о том, что лихо скакал верхом и охотился с помощью боло на страусов и пампасского оленя. Государыня-императрица прилетела за ним в систанцию Сан-Антонио уже через месяц, но, поглядев на то, каким стал её сын, разрешила ему задержаться ещё на несколько месяцев, раз там его окружало столько дворян.

Ради этого мальчика очень многие из нас, и я в их числе, были готовы отдать жизнь. Весёлый и жизнерадостный, он очень хотел сделать для народа что-нибудь такое, чтобы его имя запомнили навсегда и он вскоре сделал это. Российская империя с первых же минут приняла его, как государя-императора и была ему всегда верна впоследствии. Даже сейчас, когда миром, всей планетой правит законно избранный президент Земного Союза, он один имеет право вето на любое его решение, да только зачем ему оспаривать решения, выработанные совместно? Но я опять очень сильно забежал вперёд. В пятнадцатом же году всё было намного сложнее и что самое неприятное, врагов внутри России имелось весьма большое количество. Порой я даже удивлялся, отчего их так много и откуда у них такая лютая ненависть своей собственной стране? Увы, но понять это невозможно. Принять же, как нечто объективное — невозможно в принципе. Во всяком случае мне и потому я никогда не относился к тем людям, которые мечтали подогнать Россию под кем-то заданные стандарты — терпимо. Я с ними просто боролся всегда и везде любыми доступными способами.

Глава 2

Последние дни мира и начало войны

Хотя пружина войны была сжата информационными атаками до предела, судьба подарила Европе ещё один год мира, но это был такой год, который вымотал нервы всем европейцам до единого, даже жителям тех стран, которые заранее заявили о своём нейтралитете. Более или менее спокойная обстановка сохранялась только в Италии и Испании. Там даже ввели антивоенную цензуру. В пику французской военной цензуре, итальянское правительство попросту запретило нагнетать страсти, а потому в газетах было не найти статей, в которых бы выражались панические настроения, а на радио и телевидении не выпускались в эфир соответствующие передачи. Точно такая же обстановка царила и в Испании. Во всей Европе только две эти страны не были погружены в мрачное отчаяние и люди в них радовались жизни так, словно ни о какой войне не шло и речи.

Жителей обеих стран куда больше интересовались чемпионатами по футболу, нежели тем, что их ближайшие соседи готовились к кровопролитной войне. Поэтому каждую субботу и воскресенье что итальянцы, что испанцы стремились на стадионы, либо в те места, где имелись телевизоры, как и в России, самые большие и самые лучшие в Европе. В одна тысяча девятьсот шестнадцатом году уже появилось цветное телевидение и его достоинства обсуждались куда как чаще, нежели приготовления к войне. Тем более, что соседи Испании и Италии восприняли заявления королей и правительств о своём нейтралитете с облегчением. Как республиканская Франция, так и имперская Австро-Венгрия боялись войны на два фронта. В том, что Австро-Венгрия обязательно нападёт на Россию, мало кто сомневался. Иначе зачем этой стране нужно было так вооружаться? Второй целью этой империи называли Балканский Союз.

Самая нервозная обстановка сложилась в нейтральной Швейцарии, окруженной вооруженными до зубов странами с совершенно чокнутыми правителями. Там, кажется, от стресса даже перестали доиться коровы. Швейцарцев в этом плане было трудно понять. Какой дурак направит в их горы танковые колонны и за каким чёртом кому-то понадобится бомбить швейцарские банки и часовые мастерские с воздуха? В военном же отношении Швейцария с её смешанным населением и вовсе не представляла из себя никакого интереса. Единственное дело, которое было поручено швейцарским военным, это охрана Римского Папы, да и ту иначе, как смешной, было нельзя назвать. Просто Папа никому не был нужен и даром, вот и обходился такими, с позволения сказать, гвардейцами, которых вятские или рязанские мужики фуфайками разогнали бы. Тем не менее многие швейцарцы, даже те, которые не понимали по-итальянски ни слова, предпочли перебраться Милан, где и смогли вздохнуть свободно.