В-третьих, Сигизмунд приглашал съехавшихся государей предпринять общую борьбу против Турок и оказать деятельную помощь утесненной от них Византийской империи. Но и это предложение Поляки отклонили под разными предлогами.
По почину того же Сигизмунда, завязались дружеские переговоры с Ягайлом о принятии Витовтом королевского достоинства. Ягайло не противоречил, но и не соглашался сделать какой-либо шаг к тому без соизволения польских панов. А когда этот вопрос был передан на их обсуждение, то возникли оживленные прения, и тут Збигнев Олесницкий в пламенной речи возражал против такого проекта, как явно нарушающего все договоры и клятвы, которыми утверждена уния Литвы с Польшей. Возбужденные Олесницким, паны поступили решительно: чтобы положить предел дальнейшим разговорам о короновании Витовта, они внезапно уехали из Луцка; устрашенный их угрозами, Ягайло последовал за ними, даже не простясь с хозяином. Этот поступок смутил и расстроил съезд. Сигизмунд также вскоре уехал, условившись с Витовтом о новом съезде, на котором во что бы ни стало должно было состояться коронование последнего.
Разъехались и прочие гости, тоже приглашенные вновь собраться в Вильне на торжество Витовтова коронования. Луцкий съезд продолжался около семи недель и стоил великому князю огромных расходов. Каждую неделю на продовольствие гостей, по словам летописцев, выходило 700 бочек сыченого меду, кроме вин мускатного, мальвазийского и других напитков, 700 яловиц, 700 баранов и вепрей, по 60 зубров, по 100 лосей, кроме разных других мяс и всякой дичи.
Препятствия только раздражили Витовта, и он упорно стал хлопотать об их устранении; чтобы сломить противодействие польских сенаторов, великий князь прибег к подкупу, и ему действительно удалось набрать между ними значительную партию в пользу своего намерения; только Збигнева Олесницкого он ничем не мог склонить на свою сторону. Напрасно папа Мартин V, принявший сторону Поляков, не только не дал своего согласия на коронование Витовта, но и увещевал его оставить это намерение. Напрасно Ягайло предлагал сложить с себя собственную корону в пользу Витовта; последний не поддавался подобным польским хитростям. С другой стороны и Поляки не хотели слушать уверений, будто его королевское достоинство нисколько не нарушит Польско-Литовской унии. Упорство Витовта, по всей вероятности, кроме Сигизмунда, немало поддерживалось вельможами западно-русскими, которые неодобрительно смотрели на унию с католическою Польшей. Существование этой православной партии, схизматической по понятиям католиков, и сношения Витовта с Гусситами, вероятно, более всего склонили папу на сторону Поляков в данном вопросе.
В сентябре следующего 1430 года собрался съезд князей в литовской столице, Вильне, приблизительно в том же составе и с тем же блеском, как и Луцкий съезд. По особой усердной просьбе Витовта, Ягайло также прибыл на съезд, опять в сопровождении многих панов и Збигнева Олесницкого. Подкупленная часть панов не противилась намерению Витовта; но Олесницкий оставался непреклонен. Меж тем, уже все было готово для совершения коронации; ожидали только торжественного императорского посольства, которое долженствовало привезти корону и прочие королевские регалии. Но посольство не являлось. Дело в том, что император отправил наперед в Литву одно доверенное лицо с письмами и проектом коронационного церемониала; но это лицо попало в руки Поляков; а из захваченных у него бумаг они узнали весь план действия своих противников. Пользуясь таким открытием, Поляки расставили вооруженные отряды в надлежащих пограничных местах и заслонили императорскому посольству дорогу через Великую Польшу. Не будучи в силах открыть себе путь вооруженною рукою, посольство остановилось в Бранденбургии и стало ожидать дальнейших распоряжений. После напрасного и долгого ожидания коронации, Виленский съезд сам собою начал постепенно разъезжаться. Тяжкое огорчение от этой неудачи разрушительно подействовало на здоровье престарелого Витовта. Он заболел каким-то вередом между плечами (карбункул?) и переехал со своим двором из Вильны в Трокский замок. Спустя две недели, 27 октября 1430 года, знаменитый Витовт скончался. Он был торжественно погребен в Виленском соборе св. Станислава. Сильное впечатление, произведенное на современников смертью грозного и могущественного Литовско-Русского государя, отразилось по обычаю в разных знамениях, которые, по понятиям народа, предвещали эту кончину. Так, по словам летописцев, в тот год в Смоленске явился голый, бесшерстный волк и много пожрал людей, а Троке — кое озеро в течение семи дней казалось покрытым кровью{51}.
После Гедимина и Ольгерда, Витовт был третьим и последним в ряду главных объединителей Литвы и Западной Руси, вознесший Литовско-Русское государство на высшую степень могущества и величия. Он еще более, чем его предшественники, подвинул вперед собственно внутреннее объединение разных областей этого государства совершенным ослаблением удельной системы. Удельных князей Литовских и Русских он держал в строгом подчинении, нередко перемещал их из одной области в другую; а некоторых Русских князей и совсем устранял от их уделов и заменял своими наместниками и воеводами. Но ослабляя княжеский элемент в Западной Руси и теснее сплачивая ее с католическою Литвой, он тем самым облегчал здесь будущие успехи Польско-Литовской Унии, против которой боролся в последние годы своей жизни. Сам несколько раз переменив исповедание, Витовт естественно отличался веротерпимостью: будучи католиком, он не притеснял православия в своих Русских областях и вообще подчинял вопросы церковные своим политическим видам. Стремясь возвести Литовско-Русское княжество на степень самостоятельного королевства, он как бы предвидел, какие беды впоследствии произойдут из подчиненных отношений этого княжества к Польше с ее католическою нетерпимостью. Но созидание им литовско-русской государственной самостоятельности не могло быть прочно при данных условиях. Во-первых, оно требовало целого преемственного ряда государей, действовавших в том же направлении, а Витовт не оставил по себе прямого престолонаследника, и отсюда должны были возникнуть новые споры и смуты. Во-вторых, переход коренной Литвы из-под влияния православно-русской гражданственности к подчинению гражданственности польско-католической неизбежно вел за собою ее разъединение и раздор с Русскою народностью, т. е. с огромным большинством населения. В-третьих, наконец, Литовско-Русское государство в эту эпоху не имело настоящего, плотного ядра или сосредоточения для своего политического и национального развития и представляло какую-то неорганическую смесь разнообразных народностей и различных классов населения. При существовании сильных притязательных соседей, такие государства обыкновенно недолго сохраняют свою самостоятельность.
VI
ВАСИЛИЙ ТЕМНЫЙ
И РУСЬ ВОСТОЧНАЯ
Великокняжеское семейство. — Притязания дяди Юрия. — Его неудачная тяжба с племянником в Золотой Орде. — Боярин Всеволожский. — Золотой пояс. — Междоусобия. — Ослепление Василия Косого. — Кончина Фотия. — Митрополит Исидор и Флорентийская уния. — Хан Улу-Магомет. —