Доктор решил применить военную хитрость. Он попросил полицейского встать в стороне от двери, а работника из соседской квартиры – шумнуть перфоратором посильнее. Никто не ожидал, что эффект будет настолько ошеломителен. Такое впечатление, что все то время, что шли переговоры и приготовления, дед угрюмо-злобно косился на дверь, потягивая настойку из мухоморов. И, медленно стервенея, грыз косяк. За неимением боевого щита. Потому что ТАК вылетают на врага только берсерки: чтобы хрясь – и просека. Хорошо, доктор успел толкнуть сотрясающее стены боевым кличем чудо вбок – иначе оба топора достались бы доблестной полиции, по самое топорище.
Пока вязали да отбирали топоры, за Виктора Петровича попыталась вступиться дочь – мол, мое, хоть дурное, да родное, не отдам, отпустите, демоны! Пока пытались подобрать нужные эвфемизмы в качестве аргументов, на выручку пришла внучка – рявкнула на мать так, что присели даже гастарбайтеры этажом ниже: дескать, неправы вы, маменька, а жалость свою можете либо проявлять визитами в дурдом и передачками вкусными, либо использовать вместо тампона; мне нужен покой, а дитю – тишина и прогулки на свежем воздухе!
В машине дед пытался еще раз подраться, но быстро прикинул соотношение сил и сделал неожиданный ход – снял штаны и с натужным воплем: «Вот вам всем!» – наложил кучу посреди салона. Водителю и доктору повезло больше: почуяв неладное, они задраили окошко в салон. Санитарам пришлось в срочном порядке прификсировать берсерка-засранца к сиденью и всю дорогу до диспансера любоваться зимним пейзажем, высунув головы в окна и судорожно глотая воздух.
Доктор приемного покоя вначале даже не поверила: такой обходительный дед, внучкой называет, преданно смотрит в глаза, на санитаров жалуется – мол, накинулись на старого, побили, скрутили, в дурдом притащили – и за что? Родной-то внучке, видите ли, слова не скажи, а сама хахаля водит, вдвоем пенсионера обижают… Доктор уже было расслабилась, но на всякий случай спросила про топоры. Трудно сказать, тренировался ли Виктор Петрович на досуге, или же эти способности даются всем жалобщикам и кверулянтам в виде бонуса, но только вторую за день кучу на полу он оставил так легко и непринужденно, что никто не успел среагировать. На «раз» вскочил, на «два» обозвал доктора дурой и заголил зад, а на «три» уже отбомбился. Вопросы у доктора отшибло вместе с обонянием.
…Когда компания в составе вредного деда, спецбригады и полиции спускалась по лестнице, гастарбайтеры поинтересовались, долго ли болезному лечиться. Теперь у них задача – уложиться с ремонтом в месяц-полтора. Они смогут, ибо светлый образ Виктора Петровича о двух топорах так просто не забывается.
...
Старшая дочь счастлива – ей купили туфли с десятисантиметровым каблучком. Учится ходить в них по квартире. Пока без происшествий.
Я же просил про индейцев!
Предугадать, что будут показывать, когда придет белая горячка, практически невозможно. Интерпретировать постфактум – это да, это сколько угодно, задним умом мы все Нострадамусы в обнимку с Зигмундом Фрейдом и с коллективом Госкомстата на подтанцовке. А слабо, рассчитав IQ, проанализировав MMPI и характерологический опросник Леонгарда – Шмишека[93] , прикинуть на глаз фазу Луны и уровень алкогольдегидрогеназы – и в магазин, со списком? Столько-то бутылок водки, столько-то баллонов пива, трес-кватро текилас[94] для придания общего колорита – будем смотреть что-нибудь про индейцев, дорогой синьор Педрович! Желательно что-нибудь широкоформатное, с Гойко Митичем.
Дед Василий (назовем его так) никаких сложных расчетов не производил и никакого кино, естественно, не заказывал – чего смотреть-то? Порнуху? Так один черт, кроме давления, ничего не поднимется. Он просто пил водку, потому что это вкусно. И так она греет душу, пока отпиваешь глоток, да так тепло потом делает в животе, что даже стариковские кости умудряется согреть. Слыхал он в одной, дай бог памяти, передаче, будто организм и сам этот алкоголь вырабатывает. Может быть, и так, но мало, преступно мало. Совершенно не покрывает потребности души. А когда собственная инфраструктура погрязла в злостном саботаже, остается что? Правильно, наладить импорт.
Трудно сказать, сколько продолжалась борьба организма (хозяин, хозяин, ты там охренел, ты решил поплавать или забальзамироваться авансом?) с импортируемым продуктом, но расклад изначально был проигрышным. В один из дней, размышляя, сходить ли за пол-литрой лекарствия или же погрипповать еще денек-другой, дед Василий вдруг услышал, что супруга с кем-то на кухне оживленно болтает. И смеется. Странно, раньше она все больше телевизор смотрела или его, деда, чихвостила. Да и с соседями они не больно-то знаются – в подъезде все больше племя молодое да стремное обитает, ровесников раз-два и обчелся, да и те – кто не в маразме, тот сволочь редкостная. Словом, дефицит общения похлеще дефицита эндогенного этанола. Пойти, нешто, проверить?
Право слово, лучше бы оставался в блаженном неведении. На кухне бабка предавалась разнузданным сексуальным игрищам с тремя дюжими мужиками. На него никто и внимания не обратил, будто он тень отца Гамлета, а они Шекспира не читали. С ходу учинять разбор полетов дед Василий поостерегся – мало ли, не прибьют, так пригласят поучаствовать, нафиг-нафиг… Поразмыслив немного, он вздохнул, оделся и пошел за народным утешительным.
Старая, мало того что поимела удовольствие в тройном объеме, так еще и спустила собак на вернувшегося деда Василия: мол, что же у меня в доме за стихийное бедствие такое! Не успел оправиться от гриппа – а уж снова с фанфуриком пришел! Ну, тут дед не утерпел. Мол, ты совсем, ма шер кошмар-апа, с глузду съехала! И совесть потеряла! Не надо подменивать понятия, это не у меня стихийное бедствие, это у тебя природное блядствие! Ишь, Мурлен Мурло, троих тут обслуживает, а на благоверного еще и батончик крошит! Эх-х, держите меня семеро!!!
Вы не поверите, какую прыть может развить среднестатистическая бабулька в минуту смертельной опасности. Пока разъяренный дед Василий ревел так, что в период гона мог бы занять место вожака лосиного стада без боя, она быстренько забаррикадировала выход из спальни и набрала «03», перекрывая вопли и адский стук (рогами, не иначе).
На прибывшую спецбригаду (доктор, фельдшер, санитар) дед отреагировал на удивление спокойно, но как-то хмуро и обреченно. Только поинтересовался, освободить ли ему спальню, или же они удовольствуются кухней, как в прошлый раз. А старухе попенял – мол, экая затейница, в докторов поиграть решила, нашла кого в халаты переодеть – ну ладно тот, который под доктора косит, а этим двум амбалам только золотой цепи с гимнастом не хватает да малиновых пиджаков, а рожи и так бандитские.
Пройдя за гостями на кухню, дед возмущенно повернулся к бабке: дескать, старая, а тебя не разорвет? Трое пришли, да еще те трое не ушли, ты что? Как какие? Вона сидят, даже не оделись, бесстыдники. Чай пьют, курят, сил етицких набираются. Ну ты развернулась, подруга, на старости лет! Я на этом празднике жизни явно лишний. Что? В дурдом? Да с превеликой радостью, хоть вот прямо сейчас. Да? Ну и славно. Водку чтоб пальцем не смели трогать, иначе вернусь – всем устрою вечеринку с извращениями. Еще не знаю как, но устрою!
...
У заведующего был на военной экспертизе призывник, который утверждал, что не чурается гомосексуальных контактов. Когда (в комиссию должно входить не меньше трех человек) мы с Александром Алексеевичем подошли на совместный осмотр, парень вдруг страшно занервничал и в течение всей комиссии старался держаться к заведующему поближе. После выяснилось, что наш зав, большой шутник, грозно сказал этому товарищу: мол, сейчас приглашу двух докторов, они ТАКИЕ СПЕЦИАЛИСТЫ, – и, сделав многозначительную паузу, возвел очи горе.
На счет «раз» подпрыгнул, на счет «два» признался Родине в любви!
Сегодня, товарищи бойцы, темой нашего занятия будут сексуальные отношения. Есть три типа любви. О любви мужчины к женщине вы знаете. О любви мужчины к мужчине мы говорить не будем. Но есть еще любовь истинного патриота к своей Родине, и вот на ней мы остановимся подробно.
© Из речи одного замполита
Когда изо дня в день присутствуешь на врачебной комиссии, которая решает, можно ли гражданину носить оружие или же лучше давить оппонента (ежели предстоит работа охранником) или бить дичь (ежели охотник) интеллектом, харизмой и смекалкой, возникает интересное ощущение. Складывается впечатление, будто город достиг некоего пика изобилия, после которого производить уже ничего не нужно, посему рабочие городу не нужны. Городу нужны охранники – кто-то же должен создавать буферную зону между всем этим изобилием и населением, готовым оное ПОТРЕБИТЬ, дабы не допустить перехода от культурного шоппинга к волюнтаристской стихийной экспроприации.