жившие неподалеку от реки, заметили необычные инструменты и футляры, доставленные в дом двумя подозрительными крестьянами. Фиппс, казалось, руководил операцией с исключительным вниманием и чуть не впал в ярость, когда один из мужчин чуть не поскользнулся, неся что-то похожее на статую, завёрнутую в толстый холст. Худощавый, бледнолицый человек с чёрными как смоль волосами и длинными костлявыми руками, должно быть, вызывал у наблюдателей странные чувства.
По прошествии нескольких дней с момента своего прибытия, Фиппс начал посещать таверны у реки. Отмечалось, что он никогда ничего не пил, и однажды кто-то подслушал, как он говорил, что питает отвращение к алкоголю. Казалось, что он приехал сюда исключительно для того, чтобы обсудить дела с менее уважаемыми жителями Клоттона — в частности, чтобы узнать о распространённых в округе легендах. Со временем, конечно, Фиппс услышал историю о том, что когда-то поблизости скрывался какой-то демон. Чужака это очень заинтересовало. До его ушей доходили неизбежные подробности — вера одного или двух человек в то, что где-то поблизости погребена целая раса мерзостей, и что чудовищный подземный город может быть обнаружен, если найти вход, который, по слухам, находится под водой в бурных речных водах. Фиппс проявил необъяснимый интерес к дальнейшей идее о том, что инопланетное чудовище или раса были каким-то образом заточены в том месте, но их можно освободить, если удалить магический талисман. По-видимому, чужак был очень увлечен этими любопытными легендами, так как он очень щедро вознаграждал своих информаторов. Одному-двум из них Фиппс даже делал предложение — он готов взять их сыновей для обучения наукам; но те, к кому он обращался, не интересовались подобными предложениями.
Это случилось весной 1805 года — Фиппс покинул ночью свой дом. По крайней мере, он ушёл, когда стемнело, потому что никто из горожан не заметил его исчезновения, пока тишина и отсутствие света в доме не убедили их в этом. Странный жилец, по-видимому, не посчитал нужным приставить к своему дому охрану, он лишь запер двери и закрыл ставнями окна; и действительно, никто не проявил достаточно любопытства, чтобы начать поиски Фиппса, и дом у реки оставался тихим и нетронутым.
Несколько месяцев спустя, в начале ноября, Фиппс вернулся. На этот раз, однако, он был не один, так как за время своего отсутствия чужак нашёл себе жену — женщину, бледную как труп, которая, по наблюдениям горожан, говорила мало и передвигалась странной, неуклюжей походкой. Сведения о ней имелись скудные, стало известно лишь, что муж встретил её в Темпхилле, городе по соседству с Котсуолдом, куда Фиппс отправился за редчайшими химикатами. Они встретились на каком-то безымянном, таинственном собрании, и Фиппс проявил странную осторожность, сообщив об этом.
О жизни любопытной пары в доме на берегу реки в течение некоторого времени после этого сообщить особо нечего. В конце 1806 года в этом мрачном доме родился сын, и некоторые считают, что это стало фактическим началом серии событий, достигших столь разрушительной кульминации в 1931 году. Ребёнок, которого отец-ученый назвал Лайонелом, родился в ноябре, в день, когда хлестал дождь, и молнии разрывали небо. Люди, жившие рядом с Речным Переулком, говорили, что хриплый и приглушённый грохот, казалось, доносился скорее из-под земли, чем из пульсирующего неба; некоторые даже ворчливо настаивали на том, что молния, часто бившая рядом с рекой, один раз приняла форму мерцающего столба энергии и ударила прямо в крышу дома Фиппсов, хотя впоследствии никаких следов такого явления обнаружить не удалось. Во всяком случае, этот сын появился у странных родителей, и не нужно верить таким суеверным объяснениям его ненормальных наклонностей в дальнейшей жизни.
В 1822 году, когда Лайонелу Фиппсу должно было исполниться семнадцать или восемнадцать лет, отец, по слухам, начал давать ему наставления. Несомненно, прохожие видели слабые отблески света сквозь ставни на окнах, которые теперь почти всегда были закрыты, и часто сквозь них доносились невнятные разговоры или споры между отцом и сыном. Один-два раза эти негромкие тайные совещания принимали слегка ритуальный оттенок, и те, кто слышал их, испытывали смутное беспокойство. Некоторым было по-настоящему интересно, что творится в том доме, и они заглядывали в щель между ставен и видели, как младший Фиппс изучает какой-то большой и древний фолиант или помогает отцу настраивать неизвестный аппарат зловещего вида. Казалось очевидным, что мальчик проходит через период посвящения или обучения в какой-то области знаний, определённо исключительной, если судить по отчётам.
Этот период, по-видимому, продолжался и в последние месяцы 1823 года, и в конце его люди, жившие недалеко от старинного дома в Речном Переулке, заметили определённые изменения. Во-первых, если раньше из дома выходила только хозяйка, то теперь началась череда ночных путешествий. Отец и сын совершали их с крайней осторожностью, и предполагалось, что они ходят в одно и то же место у реки. В какой-то момент за ними последовал озадаченный прохожий, который вернулся и сообщил, что Фиппсы занимались каким-то обследованием древнего, заросшего мхом речного моста. Они даже спустились вниз по берегу, прыгая по скользким камням над бурлящими чёрными водами, и вдруг отец, осматривая одну из опор моста при свете фонаря, издал крик, похожий на ликование. Его сын, казалось, тоже удивился, когда присоединился к отцу, и оба исчезли под мостом. Наблюдатель не мог смотреть на происходящее, не раскрывая себя, и он отправился домой с обеспокоенным умом.
Затем произошло то особенно аномальное явление, которое может объяснить, казалось бы, необъяснимый несчастный случай, постигший позже того соглядатая. Младший Фиппс был замечен выходящим из дома после странного посещения моста, и те, кто интересовались делами этой семьи, вскоре обнаружили, что молодой человек зашёл в местный хозяйственный магазин, чтобы купить кирки и лопаты — с какой целью, он не сказал. Те, кто ожидал увидеть двух тайных жильцов дома у реки, занятых какими-то раскопками, были озадачены, когда ничего подобного не произошло.
Хотя нигде на поверхности не имелось никаких следов раскопок, вскоре стало ясно, что мужчины и женщина чем-то заняты. Соседние жители начали слышать приглушённые звуки копания и шум металла, ударяющегося о камень, откуда-то из подвала этого дома в переулке, о котором ходило много разговоров. Эта серия звуков не была статичной в своём местоположении, так как звуки металлических лопат медленно смещались, казалось, в направлении реки. Эти таинственные раскопки продолжались в течение нескольких недель, и за всё это время ни отец, ни сын не выходили из дома, а женщина появлялась лишь изредка. Наконец, однажды ночью, месяца через два, группа людей вошла в дом Речном Переулке, неся, помимо