Читать интересную книгу Тайна Марии Стюарт - Маргарет Джордж

– Ты извращаешь молитву Деве Марии, а мы плохо относимся к этому. Считай, что тебя предупредили. – Он поднял кустистую бровь, и его глаз, выпуклый, как мраморный шарик, уставился на него.

– Хорошо. – Дарнли вернулся к своему пиву. Свобода, свобода от нее ударила ему в голову. Это чувство было крепче любой выпивки.

О, наконец-то освободиться от нее! От ее постоянного надзора, от ее нотаций, советов и бесконечных придирок. О Мать добрых советов! Он хихикнул, и мужчина, сидевший рядом, снова злобно посмотрел на него.

Даже когда он стоял в своей спальне, пытаясь вспомнить, не забыто ли что-то необходимое в дороге, она пришла и стала расчесывать его волосы.

– Словно сияющая золотая корона, – мечтательно произнесла она. – После мытья обязательно прополаскивай их ромашковой водой, чтобы они сохранили блеск.

– Мама! – Он гневно схватил свою шляпу.

– Говорят, она неравнодушна к золотистым волосам, – сказала его мать.

– А я слышал, что она предпочитает брюнетов, – ответил он, лишь бы возразить ей.

– Нет, у меня сведения из самого надежного источника.

– Ба! – Он застегнул плащ и стремительно вышел из комнаты. Дальняя дорога манила его как путь к свободе. Какая разница, что ждет его в Шотландии? Главное, что матери запретили ехать вместе с ним. Он отправится туда, где она не сможет дотянуться до него.

В результате Дарнли мало думал о самой Шотландии. Это был скорее побег, чем осознание новой реальности. А теперь эта реальность маячила лишь в нескольких милях перед ним, и он чувствовал себя невежественным и неподготовленным.

«Почему я так мало думал об этом, почему не готовился?» – мысленно сетовал он, пока они приближались к Бервику.

«Потому что она все время приставала ко мне и не давала мне ни отдыха, ни уединения», – ответил он себе. Но это было слабым утешением.

Они проехали через Бервик, пограничный город, который некогда принадлежал Шотландии, но был завоеван англичанами в 1482 году и оставался в их руках. Граф Бедфорд, хранивший эти владения для английской короны, вежливо приветствовал его и проводил до самой границы, где их встретили лорд Джеймс, Мейтленд и отряд всадников.

– От имени Ее Величества королевы Марии мы приветствуем вас в Шотландии, – произнес лорд Джеймс.

Он говорил по-английски с безупречным лондонским выговором, и Дарнли был разочарован.

– Вы говорите как настоящий англичанин, – сказал он.

– От имени Ее Величества королевы Марии мы приветствуем вас в Шотландии, – повторил лорд Джеймс с сильным гортанным акцентом, перемежая английские и шотландские слова. – Так лучше?

– Значит, это почти два отдельных языка.

– Twa leids, – подтвердил Джеймс.

«А я так и не выучил шотландский, – мрачно подумал Дарнли. – Они будут беседовать друг с другом, а я не пойму ни слова».

– Я буду учиться, – пообещал он.

– Вы на время останетесь в Холируде и познакомитесь с Эдинбургом, – продолжал Джеймс по-шотландски. – Ваш отец находится в Данкелде, но скоро присоединится к вам. Королева отправилась в замок Вимс.

Для Дарнли это прозвучало как несколько фраз на голландском торговом диалекте, что лишь усилило его беспокойство.

– Помедленнее, сэр, прошу вас, – сказал он. – Я еще плохо владею вашим языком.

– Тогда вам лучше leir[33] побыстрее, – холодным тоном посоветовал Джеймс.

XVIII

Мария ежилась даже в шерстяном белье, предназначенном для холодной погоды. Оно было сшито из тонкой шерсти и тесно облегало кожу. Она получила его из Франции и собиралась заказать еще целый сундук для себя и своих Марий, если оно окажется удобным. Но такое белье служило лишь слабой защитой от особого, пронизывающего и сырого холода в этом феврале, без нормального снега, но с белыми туманами и леденящим ветром, от которого стыли пальцы и все время хотелось дрожать.

Надев самый теплый плащ, бобровую шапку и перчатки, она решила прогуляться по саду. «С огнем нужно бороться огнем, а холоду противопоставить холод, – подумала она. – Если я выйду на улицу, одетая как следует, мне будет теплее, чем если бы осталась в холодных каменных комнатах замка Вимс, а ходьба поможет разогреть кровь».

Она спустилась по спиральной лестнице угловой башни старого замка и открыла обитую железом массивную дубовую дверь, ведущую в сад. В это время года там было пусто; живая изгородь щетинилась голыми ветвями, а цветочные клумбы были закрыты соломой и дерюгой. Иней подморозил холмики перегноя и тонкой пленкой покрывал статуи. Круглые ягодицы Купидона со стрелой, нацеленной вниз, блестели от льда.

«А завтра Валентинов день, – подумала Мария. – Бедный замерзший мальчик, тебе лучше прикрыться.

Как ни странно, мы забываем о том, что Купидон вырос и стал прекрасным богом. Он был красив как Венера в мужском облике, и Психея влюбилась в него с первого взгляда. Но вместо этого мы цепляемся за внешность курносого ребенка, а не мужчины. Интересно почему?»

Она улыбнулась при мысли о маленьком празднике, задуманном для близких людей: традиционный выбор «Валентин» и «Валентинов», игры и подарки. Ее Мариям это очень понравится, особенно Мэри Ливингстон, чей избранник Джон Сэмпилл находился рядом. Скоро все они выйдут замуж. Действительно, уже пора. Им было больше двадцати лет, и они прождали достаточно долго из уважения к своей госпоже.

«Хорошо, что здесь мы находимся вдали от Нокса и его соглядатаев», – подумала она. Замок Вимс – не то место, куда может приехать он сам или кто-то из его соратников. Он расположен под другую сторону залива от Эдинбурга. В последнее время Нокс стал еще более громогласным и требовательным к своим прихожанам.

Она свернула в кипарисовую аллею в центре сада. Высокие зеленые деревья двумя рядами стояли на страже, охраняя его покой. Здесь действительно было очень тихо; птицы не пели, и не было слышно не звука, кроме плеска волн о скалы далеко внизу. Холодные морские волны накатывались и отступали, накатывались и отступали с безучастным чавкающим звуком.

Марию подошла к границе сада на самом краю утеса над заливом Форт. Во избежание несчастных случаев вдоль края возвели невысокую стену. Но она доходила лишь до пояса, и человек мог без труда перепрыгнуть через нее… или упасть вниз, если его толкнут.

Она плотнее запахнула плащ и подняла капюшон, закрыв даже шапку от яростных порывов ветра. Он задувал с Северного моря через воронку, образованную заливом и прибрежными скалами, и несся мимо Литлингоу до Стирлинга, где утихал в холмах и лощинах шотландских предгорий.

Небо было серым, и солнце скрывалось за плотными облаками. На другой стороне залива холмы полого поднимались к Эдинбургу, но туман окутывал город, и Мария не видела его. Пока она смотрела, клубы тумана накатились с Северного моря, как будто оно закипело, поднялись над утесами и заползли в сад, пробираясь по гравийным тропинкам, путаясь в ветвях живой изгороди и размывая контуры статуи Купидона, словно надевшего облачную мантию. Сад превратился в дымчатое море, где осталось немного ориентиров: кипарисы, вершина солнечных часов и самые высокие скульптуры.

«Я могу заблудиться», – подумала Мария, когда увидела, что даже дверь башни скрылась из виду. Она повернулась, собираясь ощупью найти обратный путь, но внезапно заметила какое-то движение – единственное, произошедшее в саду за последнее время. Что-то шевельнулось в белом тумане, мелькнуло, а потом остановилось. Ей почудился отблеск металла, но звука не было.

Она пошла в этом направлении, придерживаясь гравийной тропинки, а потом свернула на более широкую дорожку, ведущую к краю сада, где появилось движение.

Снова что-то блеснуло, но на этот раз послышался лязгающий звук металла о металл.

В конце дорожки стоял высокий мужчина, закутанный в темный плащ и смотревший на воду. Его голова была закрыта, а на поясе висел длинный меч. Он сжимал рукоять, глухо лязгавшую о какую-то металлическую пряжку в его костюме.

Он казался выше любого смертного, и его черный плащ не шевелился от ветра, а свисал с плеч, словно высеченный из камня. Он не двигался, если не считать руки, лежавшей на рукояти меча, а поднятый воротник скрывал черты его лица.

Мария подошла ближе, но он по-прежнему не двигался и не издавал ни звука. За ним что-то шевельнулось, и из тумана появилась бледная голова лошади с глазами цвета опавших листьев. Она подошла к мужчине и прикоснулась к его руке. Он повернулся и посмотрел на нее.

Он был бледным, а его светло-голубые глаза казались такими же холодными, как туман. Его губы были полными, но выглядели бескровными, а румянец на щеках отсутствовал. Его возраст был неопределенным: лишенное морщин юношеское лицо было отмечено печалью много повидавшего человека.

Она негромко вскрикнула. Он моргнул и как будто смутился.

– Прошу прощения, что испугал вас, – сказал он. Его губы растянулись в улыбке, и его лицо сразу же преобразилась. – Я сам был напуган и ждал здесь, чтобы набраться храбрости.