занесло. Нельзя было ставить тебя в такое положение. Ты не… Ты ни в коем случае не… –
Келлан отвернулся, мучимый стыдом. – Не шлюха, – договорил он тихо.
– Келлан…
Он вновь перебил:
– Я никогда… – Вздохнув, он чуть слышно прошептал: – Я не стал бы тебя заставлять,
Кира. Это не… Я не…
Он застыл и умолк, снова глядя себе под ноги.
– Я знаю, что не стал бы.
Внезапно я растерялась – что еще сказать? Я в той же мере была в ответе за
случившееся, и мне было ужасно стыдно за мою долю.
– Прости. Ты был прав. Это я… Я тебя спровоцировала.
Тронув его за щеку, я заставила его развернуться ко мне лицом. Он был прекрасен и
при этом в той же мере опечален и полон мук совести.
– Прости за все, что я натворила, Келлан.
Его страдальческий взгляд разбивал мне сердце.
Он озадаченно посмотрел на меня.
– Нет… Я просто спятил. Это я был неправ. Ты ни в чем не виновата. Тебе не за что
извиняться…
Я оборвала его:
– Нет, есть за что. – Мне пришлось понизить голос, хоть я и без того говорила тихо. –
Нам обоим известно, что я сделала не меньше твоего. Я зашла так же далеко, как и ты.
– Ты же четко мне говорила, постоянно, – чуть нахмурился Келлан. – А я не слушал…
Тоже постоянно. – Он снова вздохнул и отвел мою руку от щеки. – Я был просто чудовищем.
Это я зашел далеко, вообще вышел за грань.
Он провел рукой по лицу.
– Я ужасно виноват.
– Нет, Келлан… Я вела себя не пойми как. Показывала тебе то одно, то другое.
В моих словах звучал отказ, но тело явно твердило ему о другом. Мог ли он быть в
ответе за это?
Голос Келлана исполнился пыла.
– «Нет» – вполне понятное слово, Кира. И «прекрати» – тоже.
– Ты не чудовище, Келлан. Ты бы никогда…
И снова он встрял:
– Но я и не ангел, Кира… Не забывай! А ты понятия не имела, на что я способен, –
закончил он тихо, опасливо глядя на меня.
Я не знала, что он имел в виду, но отказывалась поверить, будто он собирался… будто
он мог меня изнасиловать.
– Келлан, мы оба наломали дров, – сказала я, опять дотронувшись до его щеки. – Но
ты никогда бы не применил ко мне силу.
Он страдальчески смотрел на меня – и наконец притянул к своей груди для крепкого
объятия. Я обвила руками его шею и на какой-то миг позволила себе уверовать, будто
перенеслась на несколько месяцев в прошлое и мы – всего лишь товарищи, делающие
приятное друг другу. Но это было не так. Наша дружба переросла в страсть, и это пламя,
единожды возгоревшееся, уже было не погасить.
– Ты была права. Нам нужно покончить с этим, Кира.
Он смахнул с моей щеки слезу, потом вторую – я даже не сознавала, что плачу. Затем
он заключил мое лицо в свои ладони, поглаживая мою щеку большим пальцем. Жест был
настолько ласковый, что сердце мое забилось, но я знала, что он прав, и поняла это не
сегодня.
– Знаю.
Я закрыла глаза, и по щекам скатилось еще несколько слезинок. Келлан мягко
скользнул губами по моим губам. Всхлипнув, я притянула его плотнее. Он поцеловал меня,
но не так, как я ожидала. Поцелуй оказался иным, заботливым и нежным, – такого еще
никогда не было. Палец Келлана продолжал скользить по моей щеке.
Келлан целовал меня еще с минуту, а затем со вздохом отстранился. Отняв руку от
моей щеки, он пробежался пальцами по моим волосам и ниже, по спине.
– Ты была права. Ты сделала свой выбор. – Он привлек меня ближе, почти касаясь
моих губ. – Я все равно хочу тебя, – прорычал он, но его голос тут же смягчился, и он снова
отстранил меня. – Но только не пока ты с ним. Не так, как вышло прошлой ночью.
Он произнес это с тоскливым желанием, и взгляд его сделался еще более усталым.
– С этим… – Келлан провел пальцем по моим губам, и по щекам заструились новые
слезы. – С этим покончено.
Он тяжко выдохнул, и его глаза тоже заблестели.
– Не очень-то я рад с тобой расставаться. – Келлан убрал руку с моих губ и
сглотнул. – Эта ночь не повторится. Я больше пальцем тебя не трону. На этот раз даю слово.
В его тоне обозначилась окончательная решимость.
Затем он с печальной улыбкой повернулся, чтобы уйти. В дверях он задержался и
вновь обратился лицом ко мне.
– Вы с Денни прекрасная пара. Ты должна оставаться с ним. – Келлан опустил глаза,
пару раз стукнул по косяку, а после, кивнув, посмотрел на меня, и по его щеке скатилась
слеза. – Я все улажу. Все будет путем.
Затем он ушел. Я провожала его взглядом – сконфуженная, в слезах. Когда шаги
Келлана затихли, я вздохнула и опустила голову на руки. Разве не этого я хотела? Откуда же
такая печаль, как будто я неожиданно лишилась всего, что у меня было?
* * *
Келлан остался верен сказанному: он больше не подкатывал ко мне и держался
пристойно. По сути, он старался вообще до меня не дотрагиваться. В помещении он будто
бы ненароком устраивался подальше. Он делал все, чтобы мы не соприкасались даже
рукавами, и моментально извинялся, случись нам нечаянно друг друга задеть. Однако он по-
прежнему следил за каждым моим движением. Я постоянно ощущала на себе его
пристальное внимание. В известном смысле я предпочла бы лучше соударяться, чем
выдерживать эти взгляды.
Я старалась сосредоточиться на учебе, но погружалась только наполовину. Лекции,
все такие же интересные и побуждающие к раздумьям, захватывали меня не так, как раньше,
и я систематически отвлекалась. Я силилась больше думать о Денни. После клуба он
несколько воспрянул духом, из-за чего я чувствовала себя ужасно виноватой, но на работе он
так и продолжал влачить жалкое существование. Он прожужжал мне все уши своими
жалобами на Макса и его бессмысленные поручения, но я готова искренне признаться, что на
самом деле не слышала ни слова. Я постоянно уносилась далеко в своих мыслях. Я пыталась
сосредоточиться на Дженни и Кейт, сдружившись с ними крепче. Иногда мы встречались
выпить кофе перед работой, и они болтали о своих кавалерах. Не зная, чем поддержать такие
беседы, я слушала вполуха, улетая думами к Келлану.
Я даже попробовала сконцентрироваться на семье и стала чаще звонить домой. Мама
уловила мое настроение и немедленно стала приглашать меня приехать. Папа обвинил Денни
в том, что тот разбил мне сердце, когда покинул меня, но я заверила его, что он ошибается.
Это я разбила ему сердце, если уж на то пошло, когда списала со счетов за расставание со
мной, хотя он вовсе не собирался этого делать. А сестра… Пока я не могла с ней
разговаривать. Нет, я не злилась на нее, ничего такого. Мысленно я даже простила Келлана,
хоть и негодовала. Ну, может быть, не простила, но загнала воспоминания об этом на самые
задворки своего сознания. Но с Анной так не выходило. Мне был невыносим самый звук его
имени, слетавший с ее губ. Не сейчас… А может, и никогда.
Дни летели, и я обнаружила, что мне не хватает Келлана – его прикосновений, наших
мирных бесед за кофе, его смеха при пересказе какой-нибудь байки, пока он вез меня через
город. Я начала задумываться, не попытаться ли заново.
– Келлан, – сказала я негромко однажды утром, когда спустилась на кухню. –
Пожалуйста, не уходи. Нам надо научиться общению наедине.
Он помедлил и посмотрел на меня, в синих глазах стояла печаль.
– Лучше бы нам этого не делать, Кира. Так безопаснее.
– Безопаснее? – нахмурилась я. – Можно подумать, мы бомбы с часовым механизмом.
– А разве нет? – улыбнулся краешком рта Келлан, вскидывая брови. Улыбка
померкла, и он вдруг показался до крайности утомленным. – Смотри, что получилось. Я
никогда не прощу себя за те слова.
Я вспыхнула, обожженная ужасным воспоминанием, и опустила глаза.
– Перестань. Ты был прав. Чудовищно груб, но прав. – Я посмотрела на него
исподлобья.
– Кира, ты не… – поморщился он и шагнул ко мне.
Я перебила его, не желая возобновлять тот жуткий разговор:
– Разве нельзя немножко восстановить нашу дружбу? Общаться? – Я направилась к
нему, и между нами остался лишь шаг. – Дотрагиваться?
Келлан немедленно отступил назад, сглотнул и замотал головой:
– Нет, Кира. Ты была права. Мы к этому не вернемся. Глупо даже пробовать.
К глазам подступили слезы. Я вконец истосковалась по былому.
– Но я хочу. Трогать тебя, обнимать… и ничего больше.
У меня была ломка сродни наркотической. Я хотела очутиться в кольце его теплых
рук, положить голову ему на плечо – и все.
Усталые глаза Келлана закрылись, и он глубоко вздохнул, прежде чем открыть их
снова.