Читать интересную книгу Мифы и факты русской истории. От лихолетья Cмуты до империи Петра - Кирилл Резников

Платонов, расходясь с Забелиным в оценке видений Минина, согласен с его оценкой хронологии событий, приведших к созыву второго ополчения. События развивались следующим образом. В июне 1611г. казаки убили вождя земского ополчения Прокопия Ляпунова, и служилые начали расходиться из-под Москвы. 25 августа в Нижний привезли грамоту от Гермогена, призывавшего не дать казакам выбрать на царство Маринкина сына. Нижегородцы разослали грамоту по городам. В сентябре созрел перелом в настроениях земских людей: убийство Ляпунова и грамота Гермогена отвратили от желания объединяться с казаками. Тогда и появился человек, предложивший созвать новое, независимое от казаков ополчение. Повеление св. Сергия дало Кузьме силы уговаривать людей. Минин говорил «пред всеми в земской избе», что следует «чинить промысел» над врагами. Говорил со своими выборщиками, с тяглыми людьми. В земской избе, расположенной «в торгу» близ церкви Николая Чудотворца, был, вероятно, написан первый «приговор всего града за руками», определявший сбор средств для ратных людей. Сбор поручили Минину, и он его «собою начат»; вскоре за ним пошли «и прочие гости и торговые люди, приносящие казны многу».

Оставалось получить поддержку воеводы и высшего духовенства, но если духовенство было настроено против поляков, то первый воевода, Василий Звенигородский, получивший чин окольничего от Сигизмунда, «кривил» в сторону Боярской думы. Дальше сказалась часто недооцениваемая независимость российского посада XVI— XVII вв. Воевода Василий ничего не мог поделать, когда выборные от посадских, клир и лучшие из дворян «на воеводском дворе совет учиниша» после получения троицкой грамоты (речь, очевидно, идет о грамоте от 6 октября). В рукописи Ельнина названы: «Феодосии архимандрит Печерского монастыря, Савва Спасский протопоп, с братиею, да иные попы, да Биркин, да Юдин, и дворяне и дети боярские, и головы и старосты, от них же и Кузьмы Минин». Тогда, видимо, Кузьма и призвал к новому ополчению. В совете решили созвать назавтра народ в Спасо-Преображенский собор — главный в городе.

Наутро колокольный звон созвал горожан в соборную церковь. После службы протопоп Савва прочитал троицкую грамоту «перед святыми вратами» (алтарем) и сказал слова напутствия. Затем речь держал Минин. Согласно «Новому летописцу», он «возопи во все люди: "Будет нам похотеть помочи Московскому государству, ино нам не пожелети животов своих; да не токмо животов своих, ино не пожелеть и дворы свои продавать и жены и дети закладывать и бита челом, хто бы вступился за истинную православную веру и был бы у нас начальником"». Трудно представить, что Кузьма «возопи» в храме божием. Скорее он держал речь, стоя на паперти собора, как на картине А.Д. Кившенко «Воззвание Кузьмы Минина к нижегородцам», или на площади у Ивановского съезда, как на картине К.Е. Маковского «Воззвание Кузьмы к народу» (1896).

Если троицкая грамота была послана в Нижний 6 октября, то Минин выступил перед народом в середине — второй половине октября 1611 г. Нижегородцы составили приговор, где обязались жертвовать на ополчение по «пожиткам и по промыслам». Ответственным за сбор денег — «окладчиком», выбрали Минина: «И тот Козьма по некоему божию смотрению и по своему умышлению и почал в Новегороде казну збирати з гостей и с торговых людей, и со всяких тамошних житейских людей, хто чего стоен: с ыного рубль, с ыного пять и шесть, с ыного десять и дватцать, и пятьдесят, и сто, и двести, и триста, и пятьсот, и тысячю, и болыыи[114]. И свою казну дал тут же всю». Сам Кузьма из имевшихся у него трехсот рублей отдал сто или двести рублей. Чтобы упорядочить сбор, посадский мир приговорил брать пятую деньгу с доходов и имуществ. Не все горожане охотно расставались с нажитым, но тут Кузьма проявлял характер: «иные же аще и не хотяще, скупости ради своея, но и с нужею [с понуждением] приносяще: Уже волю взем над ними по их приговору, с божисю помощью и страх на ленивых налагая».

Воеводой нового ополчения нижегородцы выбрали князя Дмитрия Пожарского. Князь поправлялся от ран в родовой вотчине Мугреево, в 120 поприщах (верстах) от Нижнего. К нему посылали «многажды». Ездил к князю и Минин «для уговору», и они о многом договорились. Наконец, к Пожарскому отправили целое посольство — архимандрита Феодосия и «изо всех чинов всяких лучших людей». Послы били челом князю принять на себя ополчение. Он согласился, но потребовал выбрать из посадских доброго человека, чтобы с ним у того великого дела быть и казну собирать. Послы сказали, что такого человека нет. Пожарский возразил, что «есть у вас Кузма Минин; той бывал человек служивой, тому то дело за обычей». Нижегородцы, вернувшись, били челом Кузьме. Минин сначала «для укрепления» отказывался, а потом потребовал приговор, чтобы всем во всем его слушаться и давать ратным деньги. Приговор был составлен и подписан, и Минин отправил его к князю Дмитрию «для того, чтоб того приговору назад у него не взяли».

Вопреки историческим романам и фильмам, трудовой народ, кроме защиты крепостей, в войнах не участвовал. Для правильной войны использовали служилых людей — конных дворян и детей боярских, стрельцов, пушкарей и служилых казаков, несших государеву службу. В Нижнем Новгороде к 1611 г. осталось мало дворян: многие разошлись или погибли. Выручили бездомные дворяне западных уездов — смоляне, вяземцы, дорогобужцы. Согнанные со своих земель приходом Сигизмунда, они обратились к «начальникам» первого ополчения, и те отвели смолянам дворцовые земли вблизи Арзамаса, а вяземцам и дорогобужцам в Ярополче (Владимирская область). Но арзамасские мужики не пожелали превращаться в крепостных, и их поддержали местные стрельцы. После нескольких стычек смоляне отступили. Не прижились и вяземцы с дорогобужцами. В этом положении для безземельных дворян манной небесной было предложение отправиться в Нижний Новгород, получать хороший оклад и служить правому делу.

Смоляне послали в Нижний Новгород челобитчиков; их хорошо приняли, и князь Дмитрий повелел им выступать из Арзамаса. Первые отряды смолян прибыли в Нижний в начале ноября, но их основные силы пришли только 6 января 1612 г. По дороге к ним присоединились дорогобужцы и вяземцы. Всего смолян было больше 2000; они составили ядро ополчения. Потянулись и служилые люди из Понизовья[115], Калуги, Рязани. Все получили щедрое жалованье — от 50 до 30 руб. Летописец пишет, что Минин «жаждущия сердца ратных утолял, и наготу их прикрывал, и во всем их покоил, и сими делами собрал воинство немалое». По словам Забелина, «в этом и состояла главнейшая и великая заслуга Минина; в этом и обнаруживался его дальновидный, практический ум. Он хорошо понимал, что никакие диктаторские приговоры и никакие патриотические воодушевления не собрали бы ратных, если бы нечего им было есть, или скудно бы им было жить».

Поход в Ярославль. С самого начала между Пожарским и Мининым сложилось полное понимание и согласие. Один занимался военной стороной дела, другой — обеспечением войска. Вторым воеводой ополчения был Иван Биркин. Грамоту от Земского совета подписывали воеводы Дмитрий Пожарский и Иван Биркин и дьяк Василий Юдин (но не Минин). У Биркина были трения с Мининым, а, возможно, и с Пожарским. Во всяком случае, в конце декабря его отправили в Казань собирать ополчение — задача почётная, но удаляющая из центра событий.

Первая грамота Земского совета была написана зимой 1611/12 г. Она знакомила «всю землю» — в первую очередь города Поволжья и Поморья, — с программой нового ополчения. В них писали о распаде подмосковного ополчения, о разъезде дворян, уезжавших «иные от бедности, а иные от казачья грабежу и налогу», осуждалось стремление оставшихся под Москвой (без указания имён) избрать на царство сына «паны Маринки». Задачей ополчения называлась помощь «верховым городам»[116], которым угрожали литовские люди. Грамоты не противопоставляли земское войско подмосковным полкам и даже писали о совместных действиях с «князем Дмитреем, да с Ываном». Предполагалось очистить Москву и всей землею выбрать нового государя, «кого нам Бог даст». О казаках говорилось: «мы дурна никакого им учинить не дадим», «дурна никакого вором делати не дадим».

Разосланная по городам грамота произвела сильнейшее впечатление. Все желавшие порядка устремились в Нижний или ждали прихода Пожарского. Кремлевские изменники и поляки потребовали от Гермогена приказать остановить ополчение, но патриарх им отказал. Тогда его уморили в келье. Забеспокоился Заруцкий: он понял, что появилась сила, способная лишить его власти. Заруцкий не стал терять времени и отправил казаков Андрея Просовецкого захватить Ярославль. Но ярославцы проведали об этом и дали знать Пожарскому. Тот немедля послал отряд князя Дмитрия Лопаты-Пожарского. Нижегородцы поспели раньше казаков и заняли Ярославль. Пора было выступать и Пожарскому, но он ожидал Биркина с ополчением из Казани. Биркин всё не приходил, и тогда в «великий пост» 23 февраля 1612 г., нижегородское ополчение выступило в поход. Путь до Ярославля занял около трех недель: по дороге войско «князя Дмитрия и Кузьмы» приветствовала Балахна, Юрьевец, Кинешма. В Костроме воевода Иван Шереметев попробовал было затворить город, но костромичи восстали, открыли ворота и чуть его не убили. Спас его Пожарский, он ограничился тем, что сменил воеводу.