– Последний из своих доводов ты, видимо, считаешь самым веским, – ответствовал Торин. – Но ты ошибаешься! Люди никак не могут заявлять какие бы то ни было права на сокровища моего народа, ибо в свое время Смауг отобрал у нас эти сокровища силой, лишив многих моих сородичей и крова, и жизни. А поскольку драгоценности не принадлежат дракону, то и не должно расплачиваться ими за его злые дела. За все товары и услуги, предоставленные нам озерными людьми, мы честно и сполна рассчитаемся в надлежащее время. Но под угрозой силы мы не отдадим ничего – даже самой жалкой безделушки! Покуда у нашего порога стоит чужое войско, мы будем считать вас врагами и грабителями! И еще мне хочется спросить тебя, какую долю сокровищ отдал бы ты моим родственникам, обнаружив под Горой никем не охраняемые богатства, а нас – мертвыми?[*]
– Справедливый вопрос, – ответил Бард. – Но ведь вы живы, а мы – не грабители! И все-таки, помимо всяких прав, разве не должны богатые иметь сострадание к бедным, да еще к таким, которые оказали им помощь в трудную минуту? Кроме того, ты ничего еще не ответил на другие мои доводы!
– Я уже сказал, что не стану вести переговоры, когда у моего порога стоит чужое войско! И тем более – с подданными короля эльфов, о котором у меня остались не самые добрые воспоминания. Эльфам тут делать нечего! Уходите отсюда, пока не засвистели наши стрелы! А если захочешь снова поговорить со мной, то сначала отправь эльфийское войско восвояси – в лес, где ему и положено быть! А потом возвращайся – и не забудь положить оружие на землю, подходя к моим Воротам!
– Король эльфов – мой друг! В трудную минуту он пришел на помощь озерному народу и ничего не потребовал взамен, кроме дружбы, – ответил Бард. – Что ж! Мы дадим тебе время подумать над сказанным сгоряча. И да поможет тебе твоя мудрость! Отряд развернулся и зашагал обратно в лагерь. Не прошло и нескольких часов, как снова появились знаменосцы, вперед выступили герольды и протрубили сигнал вызова.
– От имени Эсгарота и Леса, – крикнул один из герольдов, – мы обращаемся к Торину Дубощиту, сыну Траина, именующему себя Королем-Под-Горой! Мы предлагаем ему принять изложенные ниже требования. В противном случае мы объявляем его нашим врагом! Торин должен отдать Барду, как победителю дракона и прямому наследнику Гириона, одну двенадцатую часть всех сокровищ. Из своей доли Бард сам выделит средства для оказания помощи Эсгароту. Но если Торин не утратил еще чувства дружбы и уважения к соседям, какими всегда славились его благородные предки, то он и сам выделит из своей доли часть сокровищ для вспомоществования озерным людям!
В ответ на эти слова Торин схватил лук, сделанный из рога, и выстрелил в герольда. Стрела вонзилась в щит и застряла в нем, покачиваясь.
– Так вот каков твой ответ! – воскликнул герольд. – Отныне Гора объявляется осажденной! Ты не выйдешь отсюда, пока сам не запросишь мира и переговоров! Мы не станем прибегать к силе оружия – мы оставим тебя наедине с твоим золотом! Посмотрим, насытит ли оно тебя!
Отряд быстро удалился, и гномы остались в Горе со своими тяжелыми думами. Торин так помрачнел, что никто из гномов не посмел бы перечить ему, даже если бы и захотел. Но беда была в том, что большинство гномов было целиком и полностью согласно с Торином – за исключением разве что толстяка Бомбура, Кили с Фили и, разумеется, Бильбо: он никоим образом не одобрял подобного поворота событий. Гора уже давно сидела у него в печенках, а прокуковать в ней еще неизвестно сколько времени, да к тому же в осаде, ему и вовсе не улыбалось.
– Тут все провоняло этим проклятым драконом, – ворчал он себе под нос. – Тошнит просто! Да и крам уже в глотку не лезет!
Глава шестнадцатая
ВОР В НОЧИ
Потянулись долгие, тоскливые дни. От нечего делать гномы принялись разбирать сокровища. Торин наконец открылся и рассказал все об Аркенстоне Траина; он приказал своим товарищам искать камень – обшарить каждый уголок, но найти его во что бы то ни стало.
– Поймите! – убеждал их Торин. – Аркенстон моего отца один дороже целой реки золота! А для меня он и вовсе цены не имеет! Из всех сокровищ я заявляю права только на этот камень! И будьте уверены, жестоко расправлюсь с тем, кто найдет его и утаит от меня, кем бы он ни был!
Услышав слова Торина, Бильбо забеспокоился: а вдруг гномы отыщут камень? И не где-нибудь, а в тряпичном узелке, который он клал себе под голову вместо подушки! Тем не менее об Аркенстоне он так никому ничего и не сказал, потому что чем невыносимее становилось для него пребывание в Горе, тем явственнее в его маленькой голове созревал некий дерзкий план.
День проходил за днем… Наконец вороны принесли известие о том, что Дайн из Железных Гор с пятью сотнями гномов выступил в поход и находится примерно в двух днях пути от долины Дейла.
– Боюсь, незамеченными подойти к Горе им не удастся, – сказал Роак. – Придется Дайну принимать бой в долине. А хорошего в этом мало. Вашим родичам, конечно, храбрости не занимать, но едва ли им удастся одолеть осаждающее вас войско. А если и удастся – какая в том польза? Зима уже не за горами. А где намерен ты брать провизию, не добившись дружбы и понимания с соседями? Дракона больше нет, но сокровища попрежнему угрожают вам смертью.
Однако Торин не желал внимать голосу разума.
– Пусть зима и мороз пощиплют носы людям и эльфам! – заносчиво воскликнул он. – Может, им не очень понравится спать на холоде в этой каменной пустыне? А когда на них насядут еще и мои родственники – посмотрим, что запоют они на переговорах!
Этим вечером Бильбо принял окончательное решение. Небо заволокло черными тучами, луна скрылась. Когда полностью стемнело, Бильбо прокрался в помещение, примыкавшее к Воротам, и достал из своего узелка веревку и завернутый в сукно Аркенстон. Потом он залез на стену. На стене он встретился с толстяком Бомбуром – тот как раз стоял на часах, поскольку была его очередь, а больше одного часового гномы не выставляли.
– Ну и холодина! – сказал Бомбур, стуча зубами от холода. – Хорошо бы развести костер, как у них там, в долине!
– А внутри вполне сносно, – заметил Бильбо.
– Ну конечно! А мне вот придется торчать тут до самой полуночи, – недовольно проворчал толстяк. – Ну и вляпались же мы! Не то чтобы я не был согласен с Торином, да не перестанет расти во веки веков его борода, но он всегда отличался исключительным упрямством и несгибаемостью…
– Вот-вот… Кстати, ноги у меня сейчас отличаются тем же самым, – подхватил Бильбо. – Сил уже нет топать по этим каменным полам да ступеням! Хорошо бы походить по травке!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});