Читать интересную книгу Оптимистка - Ким Холден

— Ты облегчаешь ее каждый день. Может, ты и не можешь исцелить тело, но ты исцеляешь мою душу. Думаю, именно поэтому я весь день ходила такая расстроенная. Я не хочу оставлять тебя. — Мои глаза наполнятся слезами. — Я не хочу. Но я должна. Я не могу быть обузой для тебя, особенно в присутствии Стеллы. Мой конец будет ужасным. Я приняла это. Я знаю, что если бы я попросила тебя, ты бы прошел со мной через все. Но я не могу так поступить с тобой. Одри уже договорилась с медсестрой из хосписа, она будет приходить к ней домой и присматривать за мной. Я хочу, чтобы ты запомнил хорошие времена, а не дерьмовые. Не конец.

Он пересаживает меня повыше, и мы со слезами на глазах смотрим друг на друга.

— Я бы все сделал ради тебя, Кейти. Я бы прошел через ад и обратно. Все, что тебе нужно — просто попросить.

— Думаю, ты просто должен отпустить меня, малыш. — Я сжимаю полные от слез глаза. Это самые тяжелые слова в моей жизни.

Лицо Келлера искажается от боли, и он пытается сдержать рыдания.

— Но у нас ведь еще есть сегодняшняя ночь? Правда?

Я улыбаюсь и киваю.

— Правда.

Келлер снимает с нас мокрые тряпки и заворачивает меня в полотенце. Он возвращается с чистой одеждой, одевается сам, помогает мне натянуть шорты и футболку, а потом расчесывает мои спутанные мокрые волосы.

Я закрываю глаза.

— У тебя хорошо получается.

Мне не видно его лица, но я знаю, что он улыбается.

— Годы практики. Я ведь отец.

Представляю, как он заботится о Стелле — ребенке. Как дает советы ей уже подростку. Как всегда, готов поддержать ее взрослую. Все это делает меня счастливой. У Келлера есть цель, причина продолжать двигаться дальше после того как меня не станет. И это в какой-то мере немного успокаивает меня. Нужно напомнить ему какой он замечательный отец.

— Для меня это одна из твоих привлекательнейших черт.

В ответ на мои слова Келлер приподнимает бровь.

— Правда?

Я киваю.

— Определенно. — Я измотана, и тело все еще болит от произошедшего ранее.

— Давай закончим наш разговор в кровати.

Он берет мою руку и помогает встать.

— Сначала нам нужно сделать кое-что еще, — говорит он и ведет меня через дверь в «Граундс». Кофейня уже закрыта, поэтому в ней тускло и тихо. Возле окна он останавливается и сжимает мою ладонь.

— Давай посмотрим на закат.

Я улыбаюсь, беру его руку в свои, и устремляю взгляд на горизонт. По мере того, как цвета меняются и становятся ослепительно розовыми и голубыми, мой захват становится все крепче и крепче. Лишь, когда опускается темнота, я понимаю, насколько сильно сжимаю eе.

В глазах Келлера светится любовь.

— Мне нравится твое пылкое отношение к важным вещам в жизни? Например, к закатам. — Он улыбается. — И к людям.

Я встаю на носочки и целую его в подбородок.

— Закаты и люди — это самое главное. Особенно люди. И мое отношение особенно пылкое, если кое-кого зовут Келлер Бенкс.

Он чуть присаживается и поднимает меня на руки. Я не успеваю опомниться, как мы уже стоим рядом с его кроватью. Он откидывает одеяло, взбивает подушки, помогает мне забраться, а потом устраивается рядом. Я упираюсь затылком в стену и смотрю на него. Мне хочется запомнить Келлера именно таким.

— Жаль, что я не узнала тебя лучше, Келлер. — Мне правда жаль.

Он обнимает меня и притягивает поближе к себе. Моя щека лежит на его груди, и я слышу, как бьется его сердце, медленно и спокойно. Он целует меня в макушку.

— Кейти, ты знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было. Может, ты и не в курсе каких-то обыденных вещей, но ты знаешь меня. Настоящего меня, изнутри. Ты знаешь, как я думаю, чего боюсь, как люблю. Никто никогда не видел меня таким. Даже Лили.

Я улыбаюсь.

— Давай поиграем?

Келлер смеется.

— Ты хочешь сыграть в игру?

— Да. Какой твой любимый цвет? Я хочу знать что-нибудь обыденное о тебе.

— Хорошо. Гм...

— Это не сложный вопрос, малыш, — подстегиваю я его.

Он снова смеется.

— Я знаю. Я бы сказал, что черный. А твой?

Я даже не задумываюсь.

— Оранжевый. Как закат над Тихим океаном. Твоя очередь.

— Гм. Хорошо... твоя любимая еда? Кофе не считается.

— Шоколад ...или тако.

— А поточнее? Нужно выбрать что-то одно. Это не сложный вопрос, детка. — Ему нравится эта игра.

— Хорошо. Вегетарианское тако. А у тебя?

— Домашняя лазанья по рецепту бабушки.

— Со стороны мамы или папы?

— Мамы. Они — были полной противоположностью друг друга. Стеллу назвали в честь бабушки. — Келлер улыбается. — Каждое Рождество она приезжала к нам в гости и всегда готовила лазанью. Ее не стало, когда мне было десять.

— Мне жаль.

— Да, она была замечательной. Я скучаю по ней. А какое твое любимое животное?

— Хм, кошки. Я всегда хотела сиамца по имени Мистер Мияги.

— Мистер Мияги?

— Ага. Ну знаешь, как тот пожилой чувак из оригинальной версии "Парень-каратист".

Келлер качает головой. Он не понимает, о чем речь.

— Ты что, никогда не видел этого фильма? — Я в шоке. Мы с Грейси практически выросли на маминой старой коллекции фильмов 80-х и могли бы продекламировать "Девушку в розовом" слово в слово.

— Нет. — Он не шутит.

— Ну, тогда ты просто обязан его посмотреть. У тебя явные пробелы в культуре 80-х.

Он улыбается.

— Явные.

— Ну а теперь, когда мы это выяснили, скажи, какое твое любимое животное?

— Судя по увлечению Стеллы, мне стоило бы сказать, что черепахи. — Келлер смеется и продолжает. — Но, на самом деле, это дельфины. Мне всегда хотелось поплавать с ними.

— А ты увлекался спортом в школе?

— Нет, я был ботаником. Но я бегал и много катался на велосипеде, только бы быть подальше от дома. А ты каталась на серфе. Что-то еще?

— Нет, музыкальные школы не делают особого упора на спорт. Так что только серфинг. И танцы.

Теперь очередь Келлера.

— Хорошо, следующий вопрос: Элвис — молодой или взрослый?

— О, это действительно хороший вопрос. Взрослый Элвис.

— Почему? — спрашивает он.

— Потому что молодой Элвис был красив, а взрослый — отлично пел. "Suspicious Minds" — его самая лучшая композиция. Ты ничего не видел в жизни, если не слышал ее запись в "живую". Он был великолепен. А что насчет тебя? Молодой или взрослый?

— Мне нравился взрослый Элвис, но в основном благодаря своим комбинезонам.

— О да, у него были замечательные сценические костюмы, — соглашаюсь я.

— А теперь следующий вопрос. Если бы тебе выпал шанс поехать в любую точку мира, то что бы ты выбрал?

— Хм. Однажды я хотел бы свозить Стеллу в Египет, посмотреть на пирамиды. Когда я был ребенком, то всегда хотел этого. Они казались чем-то необыкновенно волшебным. Да и до сих пор кажутся. Так что да, в Египет. А ты?

— Когда я была в седьмом классе, то видела документальный фильм о бухте Халонг во Вьетнаме. С тех пор она стало тем местом, на которое я мечтала взглянуть лично. Картинки не всегда отражают действительность. Мне нужно увидеть ее своими глазами и убедиться, что такая красота действительно существует.

Несколько секунд Келлер молчит и ерошит волосы. Я ничего не имею против, но его молчание немного раззадоривает мое любопытство. Я скатываюсь с его груди на подушку. Теперь мы лежим нос к носу. Он выглядит задумчивым.

— Что такое, малыш?

Он колеблется.

— Мы можем на время забыть о реальности и еще немного поиграть в вопросы? Я не хочу, чтобы ты грустила. Я просто хочу представить себе, что мы оба будем жить еще очень долго. Что все еще впереди.

Я улыбаюсь.

— Ты имеешь в виду, что я смогу немножко пожить в сказочном мире, где всегда светит солнце и сияет радуга?

Он расслабляется и тоже улыбается.

— И единороги.

— Ну, конечно же. Единороги. Я всегда о них забываю.

— В моей сказке прошел еще один год. Я заканчиваю учебу и прошу тебя выйти за меня замуж. Что бы ты на это сказала?

— А ты встанешь на одно колено? — даже не задумываясь, спрашиваю я.

— Без сомнения.

В груди нарастает волнение, как будто все и вправду происходит именно так.

— Я бы сказала "да". Черт, да.

Уголки губ Келлера растягиваются в улыбке, и он целует меня в нос.

— Ты даже не представляешь, насколько я счастлив.

Теперь моя очередь. Меня очень беспокоит этот вопрос.

— У нас были бы дети? Братик или сестренка для Стеллы?

— У нас были бы и мальчик, и девочка. И они были бы похожи на тебя.

— Так не честно. Я считаю, что у них должны быть твои волосы и глаза. И рост. Ах да, и губы тоже. — Я целую их.

Он в ответ тоже прижимается к моим губам и тихо спрашивает между поцелуями

— Тебе нравятся мои губы?

Я утвердительно мычу и углубляю наш поцелуй.

— Мммм, хммм.

Спустя минуту мне приходится прервать его, потому что я чувствую себя уставшей и мне тяжело дышать. На этой стадии секс просто нереален. Черт, даже поцелуи — уже слишком для меня.

Келлер все понимает и просто пристально смотрит мне в глаза.