сквозь паутину трещин на лобовом стекле, как прямо в него летит, разваливаясь на горящие куски, расстрелянный им в упор Фокке-Вульф.
«Всё, амба» – стрельнуло в голове.
Но его руки и ноги сами, помимо его воли, вдруг стали работать, как будто кто-то жёстко и принудительно перехватил управление на себя. Левая нога толкнула педаль до упора, обе руки резко бросили ручку управления влево и тут же выбрали её до упора на себя. Самолёт мотнуло так, что от перегрузки потемнело в глазах, и было ощущение, что его буквально как студень размазало по спинке сиденья.
Разбрасывая в разные стороны горящие куски немецкого дюраля, в десяти метрах от него мелькнуло то, что ещё три секунды назад было фашистским истребителем. Но он этого уже не видел – руки почему-то продолжали удерживать ручку управления в прежнем положении – влево до упора и на себя, до самых яиц, и самолёт, занося хвост, перевернулся на спину.
Вывалившись из строя, и продолжая по инерции выписывать в небе свою кривую кадушку62, Андрей находясь во вращающемся самолёте вниз головой, запрокинув голову, через верхнее остекление кабины завороженно смотрел на то, как ещё пара сбитых Фоккеров пошла в свой последний путь к земле, как самолёт комэска, окутался облачками разрывов, мгновение спустя выскочил из них, и опустив нос, опять вошёл в пикирование. Справа и слева кометами промелькнула пятёрка оставшихся Фоккеров. Летел вниз, кувыркаясь без половинки консоли попавший под раздачу Як. Ещё один Як, с остановившимся винтом и с дымившим двигателем развернулся, и начал своё пологое пикирование на восток.
– Андрей, ну ты чего? Соберись! Вниз лети! Все уже вперёд ушли! Давай уже, бери управление! – зазвенел в наушниках возбуждённый голос Агнии.
Почувствовав, что непонятный столбняк его отпустил, он, спохватившись, отдал ручку от себя, выправил крен, подработал педалями и устремился вниз, вслед за ушедшей вперёд эскадрильей. Самолёт комэска, летевший первым, уже выскочил из атаки, второй и третий самолёты били ЭРЭСами по куче сгрудившейся техники, четвёртый и пятый в пологом пике шли в атаку.
Получается, что вся пятёрка атакующих штурмовиков уже проскочила вперёд, и Андрей пристроился за замыкающим строй самолётом, положив большие пальцы рук на обе гашетки на «баранке». Было хорошо видно, как по атакующим самолётам его эскадрильи бьют несколько зениток, но пятёрка Илов, имея приказ делать всего один заход, и не обращая внимания на их огонь, упорно шла вперёд. Один за другим, заходя на цель, и выдерживая дистанцию в сотню метров, самолёты били в кучу немецкой техники ЭРЭСами, проходились по грязно-белым кирпичикам танков, бронетранспортёров и грузовиков из пушек и пулемётов, и в этом же заходе освобождались от бомбовой нагрузки.
Сотни ПТАБов сыпались вниз мелким горохом, накрывая технику сплошной пеленой мелких разрывов. Десятки осколочных десятикилограммовых АО-10 довершали погром, разрываясь среди техники и нашпиговывая осколками всё, что не относилось к тяжёлой бронетехнике: грузовики, мотоциклы, бронетранспортёры. Получалось не очень точно, но учитывая большую площадь цели (остановившаяся колонна, расползлась в стороны и походила теперь не на змею, а на толстую, кривую колбасу), получилось очень даже неплохо.
Сквозь сетку трещин на лобовом стекле теперь было плохо видно то, что происходило по курсу, но хоть как-то целиться было можно. Вот проскочила внизу река с разбитым ими утром мостом, вот облака разрывов от ЭРЭСов и бомб от идущих впереди него штурмовиков. Добавив в эту кашу свои четыре ЭРЭСа, и прострочив пулемётно-пушечным огнём чудом уцелевшую цепочку грузовиков, стоявших чуть в сторонке, и выходя на ста метрах из пологого пикирования, рванул на себя рычаг ручного сброса бомб. Открылись створки крыльевых бомболюков, и 96 ПТАБов ринулись в свой последний полёт, довершая то, что уже сделала только что завершившая штурмовку пятёрка штурмовиков.
В наушники ворвался голос комэска:
– Чудилин! Твою мать! Почему оставил ведущего?!
– Фоккеры! Выбился из строя на лобовой! Догоняю!
Уже совершая отворот влево, и уходя от цели, Андрей увидел, что один из штурмовиков их шестёрки уже выйдя из зоны обстрела зениток, был стремительно атакован подскочившей парой мессеров, вывалился из строя, и теряя высоту, пошёл на снижение. Зенитки продолжали бить вслед уходящему от цели самолёту Андрея. Дважды гулко бабахнуло по левому крылу.
– Иду на вынужденную! Мотор! Мотор! – по интонациям Андрей узнал голос Мишки Никитенко.
Было видно, что он старается дотянуть до большой поляны, расположенной за небольшим перелеском, километрах в полутора от горящей немецкой колонны у переправы.
Дав газ на максимум, Андрей, сопровождаемый трассами эрликонов, наконец-то догнал самолёт комэска и пристроился ему в хвост.
Едва перемахнув верхушки деревьев, самолёт Никитенко неловко плюхнулся на брюхо метрах в трёхстах от кромки леса.
Глава 31. Снайпер.
Пятёрка Илов встала в круг над поляной, а два Яка, как привязанные, крутились чуть повыше и в стороне. От немецкой колонны в их сторону, взметая снег, сначала рванули несколько мотоциклов с колясками, потом, переваливаясь на ухабах, и загребая снег гусеницами, начали движение «Ганомаг» с десятком пехотинцев, быстро набившихся в его чрево, и что-то ещё, похожее на «Ганомаг», такое же колёсно-гусеничное, открытое сверху и с длинным тонким стволом зенитки.
Пятёрка Илов, кружащая на высоте 200 метров, в полутора километрах от колонны, была прекрасно видна расчётам зениток, и они отводили душу, методично высаживая в их сторону обойму за обоймой. Из-за большой дистанции их огонь хоть и не был особо точным, но, тем не менее, был опасен – приходилось постоянно маневрировать по высоте, стараясь сбить прицел зенитчикам.
Встав вместе со всеми в левый вираж, Андрей Чудилин, бросив быстрый взгляд в левую форточку, увидел, как Миша Никитенко вывалился из кабины, встал на крыло и замахал руками, мол, жив-здоров. Потом открыл фонарь стрелка, вытащил его, и сгибаясь под его весом, стал оттаскивать его от чадящего самолёта. Четыре мотоциклиста, БТР «Ганомаг» с пехотой и транспортёр с зениткой уже преодолели половину расстояния до севшего на вынужденную штурмовика. Видать, фашисты серьёзно вознамерились отыграться за разгром их колонны. Хотя бы на этом одном, сбитом и севшем на вынужденную русском штурмовике.
Надо было что-то решать, и очень быстро.
– Иду на посадку, – сквозь помехи все услышали голос командира эскадрильи, – Чудилин и Кутеев отсекайте немцев. Горидзе и Авдеев – заткните зенитки. Хотя бы пару заходов.
Два Ила – Авдеева и Горидзе сразу отвалили вправо и развернувшись, пошли в сторону ведущих по ним огонь зениток. По крутой глиссаде, с левого разворота, выпустив шасси и щитки, капитан Миронов стал заходить на посадку с таким расчётом, чтобы