сделать кому-то минет, но это классическая Джорджия.
— Как скажешь.
Да, я так говорю.
Она руками обхватывает мой член, прежде чем губами касается кончика, двигаясь круговыми движениями.
Я раздвигаю губы, наблюдая, как она опускает голову.
Да, да, черт возьми. ДА!
Да, блядь.
Блядь, блядь, да.
Джорджия облизывает кончик, напевая, как будто сосет сладкий леденец на палочке. Я не гребаный идиот и знаю, что на вкус это не так, но готов отстраниться от реальности на следующие пять-двадцать минут или около того и притвориться, что девушка наслаждается этим так же, как и я.
Сжимая руками основание, она поглощает мой член так глубоко, как только позволяет ее горло.
Следующие несколько секунд она покачивается вверх-вниз, в классическом стиле, и слегка хмыкает, пока я смотрю.
Затем.
Неожиданно Джорджия убирает одну из своих рук, тянется себе за спину. Достает свой маленький розовый вибратор в форме боба, нажимает на маленькую кнопку питания, пока он не начинает тихо жужжать. В тоже время продолжает сосать, не теряя ритма.
— Что ты собираешься с ним делать? — нервно спрашиваю я.
— Тсс, не разговаривай, — велит она мне.
И я снова влюбляюсь в нее, когда она помещает это розовое вибрирующее чудо за мой член… прямо у основания, над яйцами. Он жужжит на низком уровне, посылая ударную волну удовольствия по всему моему чертову телу.
Мне нужно за что-то держаться.
Если бы стоял, то мои колени подкосились бы, и я оказался бы на земле.
Мои бедра сводит спазмом, когда Джорджия возобновляет сосание.
Я собираюсь взорваться, черт возьми, просто знаю это, о мой гребаный бог…
— Святое дерьмо… дерьмо… Боже мой… — Возможно, я даже плачу, не знаю, это такое охрененное чувство… так чертовски приятно…
Простите мой французский, простите мой язык, черт…
Мне нужно, чтобы это прекратилось.
Мне нужно кончить.
Мне нужно…
Джорджия сосет сильнее.
— М-м-м. — Она понимающе кивает.
Маленькая дьяволица знает, что это подтолкнет меня через край, положив конец минету в считанные минуты.
Держу пари, прошло меньше пяти гребаных минут.
Дьяволица.
— Блядь, я люблю тебя, — выпаливаю я.
Бомбардировка любовью во время минета — не самый лучший мой момент.
Но все же.
Я говорю серьезно.
24
Джорджия
Я делаю это не только, чтобы увидеть Англию.
Нет.
Ладно. Я имею в виду… это часть причины, которая не является большим секретом, но не вся причина, по которой я приняла приглашение Драйден-Джонс нанести им визит.
Я чертовски нервничаю.
На полпути через океан меня затошнило так, что захотелось блевать, и я списала свой скрученный желудок на турбулентность самолета.
За час до посадки в международном аэропорту Хитроу мне захотелось забиться в угол и развернуть самолет. Я потратила пятнадцать минут на то, чтобы привести в порядок волосы, нанести лосьон и почистить зубы.
За десять минут до посадки я смотрю в окно, высматривая замки и разглядывая английскую сельскую местность, пытаясь хоть мельком увидеть Букингемский дворец, Биг-Бен или Лондонский сити.
Мое сердце бешено колотится.
Через опущенную перегородку между нашими сиденьями в первом классе Эшли берет мою руку и сжимает ее.
Мой милый, заботливый парень…
…за которым, так уж случилось, я замужем.
Мы должны найти выход из этой неразберихи. Я пыталась поднять этот вопрос тысячу раз, но он просто не готов к разговору, и господь свидетель, я не могу нанять адвоката, чтобы он сделал эту работу за меня.
К тому же у нас были экзамены.
Предстояли выпускные экзамены, затем выпускной, хотя ни один из нас не присутствовал на весенней церемонии.
Разгуливать в шапочке и мантии — это наименьшая из наших забот прямо сейчас.
Думала, что Драйден-Джонсы встретят нас в аэропорту, но я ошиблась; они прислали машину, дав мне больше времени волноваться по дороге к ним домой.
Домой?
Ха.
Дом, в котором вырос Эшли, нельзя назвать домом — полагаю, он называл его «холлом»? Тэлбот-холл или что-то в этом роде, величественная «каменная груда» его семьи на протяжении многих поколений.
Конюшенный двор. Парадный вход с колоннами по бокам от конца дорожки, которая тянется на многие километры, через — как он это назвал… парк? Тэлбот-парк. На лужайках пасутся олени и овцы. Пруд с причудливым зданием рядом с ним, похожим на что-то из «Гордости и предубеждения».
Не знаю, смогу ли я привыкнуть к этому…
Или, возможно, могла бы.
Эшли — точная копия своего отца, высокий и крупный. Лорд Тэлбот (так его зовут, как я выяснила) более представителен, чем я ожидала.
Я думала, что встречу людоеда. Человека, который собирался читать нотации и смотреть свысока не только на меня, но и на своего сына, недовольный его жизненным выбором и кричащий о пьяной свадьбе в Вегасе.
Все не так.
Я сбита с толку всей этой сценой.
И, если честно, мне это не очень нравится.
Чувство вины поселяется у меня в животе; я все еще не рассказала своим родителям, а родители Эшли празднуют это так, будто это замечательная новость.
Мои же точно взбесятся.
Со стороны Сьюзен и Билла Паркеров не будет хладнокровия.
Никогда.
Серьезно, я уже слышу, как мама кричит и плачет. Ее не успокоила бы даже возможность появиться в телешоу о благоустройстве дома.
Какими бы благосклонными они ни были всегда, я не могу представить, чтобы мои родители поддержали бы это.
В сложившихся обстоятельствах они не знают, что я в Англии. Думают, что навещаю друга, прежде чем приехать домой на лето и работать, как всегда, в юридической фирме в городе, где лучший друг папы работает адвокатом.
Я в шоке от семьи Эшли.
Даже его брат Джек здесь, сидит за обеденным столом и обменивается шутками.
Джек прочищает горло, и все взгляды обращаются в его сторону.
— Поскольку мы делимся новостями и немного развлекаемся за счет Эша, я подумал, что сам поделюсь некоторыми новостями. — Он ерзает на стуле, явно чувствуя себя неловко. — Кэролайн и я…
— О боже, не говори этого, — бормочет Эшли себе под нос, достаточно громко, чтобы я услышала. — Пожалуйста, не говори, что ты помолвлен.
— Мы с Кэролайн расстались. — Джек играет одной из многочисленных вилок, лежащих рядом с его тарелкой. — Ну, я порвал с ней, и она пригрозила кастрировать меня. — Он смеется. — Мы закончили.
Леди Драйден-Джонс ставит свой бокал с вином.
— Джеки, почему ты нам ничего не сказал!
— Я говорю вам сейчас. Мне нужно было разобраться с этим — знал, что она будет в истерике, и она была в истерике.
— Правильно, ведь эта