Читать интересную книгу Путешествия вокруг света - Отто Коцебу

Наконец, пришло мне на ум одно средство, которое мы, при всей его опасности, решили применить, лишь бы только не оставлять настоящее место. Оно состояло в следующем: лейтенант Шишмарев отправился к рифу с верпами, которые и укрепил на нем; когда же он дал нам знак, что это ему удалось, тогда я подвинул туда «Рюрик», на расстоянии 50 саженей, стал под ветром, закрепил все паруса и прикрепил корабль к верпам посредством кабельтова длиной в 175 саженей. Пока пассатный ветер удерживал направление от NO, мы не подвергались никакой опасности, но если бы он зашел к SO, что здесь довольно часто случается, тогда наша гибель была неизбежна. Итак, «Рюрик», прикрепленный посреди океана к коралловой скале, был вверен единственно промыслу Божию, на помощь которого я полагал свою надежду, и на счастливый случай; в этом странном положении мною овладело необъяснимое чувство: взгляд на свирепеющее море заставлял трепетать, но когда я обращал взоры на проход, тогда оживляла меня приятная надежда. Рифы состоят большей частью из серого коралла, изредка смешанного с красным; во время низкой воды эти скалы возвышаются фута на два над поверхностью моря, как было при укреплении верпов, но во время высокой воды все рифы покрыты водой. В близком расстоянии от рифов мы нашли 40 саженей глубины, которая дальше так увеличивалась, что нельзя было достать дна. На восточной стороне пролива образовался небольшой песчаный остров, который, конечно, со временем распространится и, покрывшись растениями, примет вид прочих островов. Нас окружало множество акул, которые с жадностью пожирали все, что бросалось за борт; казалось, что они держатся преимущественно вблизи прохода, вероятно потому, что в результате правильного течения множество рыбы проходит через него взад и вперед. Летучие рыбы часто взлетали на воздух, очевидно, для спасения от преследований хищников. Акулы напали на ялик, посланный для измерения глубины пролива, их не удавалось отогнать ударами весел; две из них были пойманы без затруднений, ибо они тотчас хватаются за уду, едва ее бросят в море.

Мы успели довершить исследование; жестокий шквал от ONO, который за полчаса перед этим очень бы нам помешал, обеспокоил нас теперь мало, ибо корабль удерживался кабельтовым. В полночь мы заметили течение из пролива, самая большая скорость составляла 1 узел.

6 января в 4 часа утра, когда еще господствовала совершенная темнота, ветер зашел к О, потом вскоре к OtS, отчего «Рюрик» так приблизился к рифу, что можно было бросить камнем в бурун. Глубина была тут 23 сажени. Поскольку при самом малом еще дальнейшем повороте ветра к S корабль неминуемо был бы разбит о скалу, то я оставил это место, покинув даже верпы, вытаскивание которых из воды заняло бы нас слишком долго. Кабельтов был отвязан, все паруса поставлены, мы воспользовались О и OtS ветром и без лавирования, быстро идучи в бейдевинд, вступили в узкий канал. В 9 часов 40 минут мы находились в середине канала; на корабле господствовала глубочайшая тишина, в которой был слышен с обеих сторон грохот разбивающихся о скалы волн; каждый стоял на своем месте. Наконец, штурман закричал с марса, что опасности никакой уже нет, ибо вода становилась темнее; «Рюрик» плыл по совершенно гладкой воде, бурун был уже позади нас, мы в восторге поздравляли друг друга с завершением отважного предприятия и с любопытством взирали на острова, которых надеялись вскоре достичь. Течение, проходившее в самом узком месте по 2 узла, быстро провело нас мимо всех опасностей, и мы в 15 минут проплыли весь пролив от начала до конца. Этот проход получил название пролива «Рюрика».

Ветер позволил взять прямой курс к лежащим наиболее на запад островам, на четвертом из которых, считая от W к О [20], мы увидели поднимавшийся дым, а в подзорную трубу разглядели и людей; это увеличило наше торжество. Несмотря, однако, на страстное наше желание познакомиться с обитателями этих неизвестных островов, мы плыли медленно и осторожно и часто бросали лот, чтобы не попасть на мель. По выходе из пролива «Рюрика» мы нашли глубину в 26 и 27 саженей, а грунт из живых кораллов; по мере приближения к островам глубина постепенно и правильно уменьшалась и в 2 милях от берега составляла 18 саженей. Грунт, местами состоявший из мелкого кораллового песка, подавал надежду найти в близости островов хорошее якорное место. Лейтенант Шишмарев, шедший впереди на ялике, вскоре дал знать сигналом, что нашел глубину в 10 саженей на грунте, состоящем из кораллового песка; поэтому мы направились туда. В 200 саженях к N от нас находился риф, соединяющий третий остров с четвертым; с восточной стороны мы были защищены другим, находившимся на таком же расстоянии рифом, который во время низкой воды виднелся над поверхностью моря; итак, мы находились на совершенно спокойной воде и на этом месте не могли быть обеспокоены даже самым жестоким ветром. Взоры наши ограничивались теперь с О цепью островов, на W был виден риф, который мы обошли с наружной стороны, на S расстилался чистый горизонт; даже с салинга нельзя было видеть риф, через который мы прошли, был приметен только небольшой песчаный остров, о котором я говорил выше. Дальнейшая география этой группы островов была еще скрыта от нас; можно было только полагать, что на востоке должно существовать какое-либо соединение, поскольку с той стороны не шло больших волн. Мы занимались с удовольствием нашим положением и отложили дальнейшее исследование. Я решил не оставлять это место, пока не определю его положения астрономическими наблюдениями, не поверю свои хронометры для дальнейшего плавания и не произведу на корабле некоторые работы, которые нельзя было предпринять в открытом море. На нашем якорном месте нашли мы воду настолько чистой и прозрачной, что дно было видно на глубине 10 или 12 саженей, притом погода была прекрасная.

Естествоиспытатели, предпринявшие поездку на третий остров, возвратились вечером и привезли значительное количество раковин и растений, будучи весьма довольны своей прогулкой. Острова первый, второй и третий необитаемы, хотя везде были приметны человеческие следы. В 3 часа пополудни увидели мы шедшую от О под парусом лодку, приставшую к четвертому острову, выгрузившую там что-то и поплывшую к нам. По большому парусу и искусным поворотам мы нашли большое сходство между этой лодкой и судами жителей островов Кутузова.

Лодка приблизилась к «Рюрику» на 50 саженей, парус был убран, и сидевший на корме старик, вероятно начальник, показал нам несколько плодов, говоря при этом очень много; часто повторяемое слово «Айдара» привело на память о. Нового года, где мы часто слышали это же слово. Нам не удалось приманить их ближе к кораблю, потому что они всегда умели, лавируя, держаться в некотором отдалении; корабль они рассматривали с большим любопытством, на нас же не обращали ни малейшего внимания. Наконец, попытался я отправить к ним небольшой ялик, но только они увидели его, как тотчас удалились; когда ялик их нагнал, то, испугавшись до крайности, они бросили в него плоды хлебного дерева, кокосовые орехи и бананы; однако предложенные им обломки железа уменьшили их боязнь, и они охотно приняли эту уплату. С обеих сторон теперь стали много говорить, но никто друг друга не понимал. Наконец, дикари оставили нас и направились к четвертому острову, куда приглашали знаками и нас. Из этой первой встречи можно было заключить, что мы встретились с добродушным народом. Они татуируются и одеваются точно так же, как и жители острова Нового года; вероятно, и те и другие принадлежат к одному племени. Погода сделалась пасмурная, настал крепкий ветер; мы считали себя счастливыми, что находимся в столь безопасном месте.